17. Открытый конфликт

«А ведь эта Super Nintendo и впрямь прекрасна. И она очень прочная», — думал Олаф Олафссон, ощупывая бледно-серую поверхность консоли. Из тех сотен людей, которые летом 1991 года собрались на летнюю CES в чикагском McCormick Place на громкий анонс Super Nintendo, Олафссон был единственным, кто маниакально сосредоточился на эстетике, — об этом можно было сказать с уверенностью. Все остальные пришли туда посмотреть на игры, графику и то, какую форму примет их профессиональная и геймерская жизнь на следующие пять лет. Именно поэтому к восьми утра здесь уже толклись сотни людей, а тысячи были на подходе. Ожиданию наконец-то был положен конец.

Удовлетворяя свое любопытство, Олафссон прошелся по огромному нинтен-довскому стенду. Нет, все-таки «стенд» было не самым подходящим словом. Экспозиция компании больше походила на высоченную черную крепость, которая возвышалась на полу с серым покрытием; она была по меньшей мере в пять раз больше и в два раза выше стенда любой другой видеоигровой компании. Но величие нин-тендовского стенда было обеспечено не только размерами, но и ярким светом галогенных ламп наверху. Полумрак, сочетание темных цветов и нейтрального цвета пол замечательно работали на то, чтобы подчеркнуть яркие, живые цвета в самих нинтендовских видеоиграх.

Это произвело на Олафссона одновременно и странное, и волнующее впечатление: он был удивлен и восхищен, как здорово Nintendo удалось найти баланс между светом и тьмой. Не именно сегодня, а вообще. Преследуя свои цели, Nintendo мастерски лавировала между концепцией компании, которая производит веселые игрушки, и образом сверхсерьезного высокотехнологичного механизма. Двуликая компания — это было очень необычно, и это был тот редкий случай, когда компания развивалась без необходимости выбирать тот или иной путь развития. С другой стороны, вокруг не было ни одного конкурента, который мог бы оказать хоть какое-то влияние на сложившееся положение.

Олафссон взглянул на часы и понял, что пора идти. Вот-вот должна была начаться пресс-конференция Nintendo, и ему крайне важно было там присутствовать.

Он поправил галстук и пошел против сильного потока улыбающихся людей. Обычно его никак не трогало столь заразительное волнение, но ухмылка на его лице давала понять, что сегодня — особый случай. Менее двадцати четырех часов назад Олафссон дал собственную пресс-конференцию, на которой объявил, что Sony входит в консольный бизнес. Журналисты моментально оказались заинтригованными перспективой конкуренции Sony с Nintendo — два японских гиганта встречаются лицом к лицу. Он даже мог представить себе полные драматизма газетные статьи, в которых будет полным-полно сравнений с битвами между Годзиллой и Мотрой. Но на самом деле все было совсем наоборот: Sony входила в этот бизнес в союзе с Nintendo.

В конце 1992 года Sony планировала выпустить Nintendo Play Station — периферийное устройство, подключаемое к Super Nintendo и способное воспроизводить игры на компакт-дисках. На то время и экспертам, и неспециалистам было понятно, что в скором времени компакт-диски станут стандартным средством доставки всех форм развлечений: музыки, фильмов и видеоигр. И это открывало превеликое множество перспектив. Компакт-диск мог вмещать в себя в десять раз больше информации, чем шестнадцатибитный картридж, а его производство обходилось в сущие гроши. Да, возможно, в картриджах было какое-то странное очарование, но тут уже в дело вступал технологический дарвинизм. И Sony приходила в восторг от одной только мысли поработать с Nintendo.

Этот союз был фантастическим во многих смыслах. Работа с Nintendo давала Sony привилегии во вселенной видеоигр. Творческие взаимоотношения гарантировали, что на Play Station будут выходить самые лучшие игры (что было особенно важно, поскольку собственный издатель Sony — Imagesoft — испытывал на этом фронте заметные проблемы). И наконец, что было не менее важным, это могло оказаться настоящим золотым дном. Не только потому, что Sony зарабатывала бы деньги с каждой проданной Play Station, но и играла бы роль сборщика податей, точно так же, как и Nintendo (и Sega), получая комиссионные от компаний, которые пожелают создавать игры для этой CD-системы.

Вчерашнее заявление Олафссона вызвало переполох, но не ураган, который он ожидал увидеть после того, как Nintendo сделает то же самое на своей пресс-конференции. В конце концов, декларация короля имела больше веса, чем такое же заявление благородного принца. Олафссон уселся в первом ряду конференц-зала в McCormick Place и с нетерпением стал ждать, как ему вручат ключи от королевства.

Как всегда, на нинтендовской пресс-конференции был аншлаг. Правда, сегодня к этому добавлялись чувство волнения и ощущение, что начинается новая великая эпоха. Олафссон не знал, кто именно произнесет речь. Как правило, подобной чести удостаивались президенты, в данном случае Минору Аракава, но он публичных выступлений не любил. Поэтому вместо него официальные заявления делали или Питер Мэйн, или Говард Линкольн. Олафссону было любопытно, кто именно будет говорить в данном случае, — он хотел использовать это во время будущих встреч с топ-менеджерами Nintendo.

В 9:00 на трибуну поднялся Линкольн. Он поприветствовал аудиторию, пригласил их посетить стенд Nintendo после его выступления и принялся в подробностях рассказывать о Super NES, которая должна была появиться в магазинах 23 августа 1991 года. Все консоли поставлялись вместе с новой прорывной игрой Super Mario World, и в этот же день в продаже должны были оказаться еще четыре игры: F-Zero, Pilotwings, Gradius III и Sim City. Библиотека игр к новой консоли будет быстро расти, и к Рождеству будут доступны восемнадцать игр.

Линкольн подтвердил, что, как и в случае с Super Famicom, обратной совместимости не будет, и 16-битная Super NES не сможет воспроизводить 8-битные игры для NES. Чувствуя растущий гул недовольства, он быстро уверил всех собравшихся, что Nintendo по-прежнему будет прилагать массу усилий для поддержки 8-битной системы. Во второй половине 1991 года появится по меньшей мере сорок новых восьмибитных игр, уверил он, хотя основное внимание, конечно же, будет перенесено на более продвинутую Super Nintendo.

Зная о постоянном дефиците консолей в Японии, Nintendo заявила о высочайшем уровне ожиданий. Компания рассчитывала продать к концу года два миллиона систем и предсказывала дефицит в течение всего рождественского сезона. «Бла-бла-бла, — подумал Олафссон. — Раздай бумажки с цифрами, улыбнись на камеру и переходи уже к более важным вещам. Ведь все уже знают, что ты сейчас скажешь: Sony + Nintendo = CD-ROMaH».

— Компакт-диски будут играть ключевую роль в создании будущего Nintendo, — наконец-то заявил Линкольн, готовый рассказать о планах относительно новой нинтендовской CD-системы.

Олафссон заерзал на месте, предвкушая торжественный миг.

— И кто может быть лучшим партнером для нас, чем компания, которая изобрела аудио-компакт-диск, — Philips Electronics.

Подожди, что?! Волна шока прокатилась по всему помещению, а журналисты наперебой стали повторять, что Линкольн произнес Philips, а не Sony. После того как Линкольн сказал это еще раз, подтвердив, что это не было случайной оговоркой, все посмотрели на Олафа Олафссона, который склонил голову и наморщил лоб. Он был потрясен, шокирован, разъярен?

По правде сказать, ни то, ни другое, ни третье. Он просто готовился к своему следующему ходу.

— Он что, сказал „Philips“? — прошептал Нильсен на ухо Калински, стоящему у самого входа в конференц-зал. — Не Sony?

— Похоже, что-то изменилось, — шепотом ответил Калински, и на его лице вдруг заиграла улыбка.

Калински не спускал глаз с Олафссона. Он не был лично знаком с президентом электронного подразделения Sony, но его впечатлила реакция человека, которая была свидетельством класса, такта и дипломатичности. На самом деле, когда Линкольн закончил свою пресс-конференцию, Калински готов был поклясться, что заметил в поведении Олафссона признаки веселья. Ему захотелось подойти к нему и представиться, но он понял, что сейчас не самое подходящее время. Вокруг Олафссона толпились журналисты, ожидая от него какого-нибудь эмоционального высказывания, а Калински с Нильсеном спустя пятнадцать минут надо было вернуться на стенд Sega.

Никто из них не знал о том, что случилось за несколько недель до этого, не знал, что Аракава с Линкольном летали в штаб-квартиру Philips в голландском Эйндховене, чтобы встретиться с Гастоном Бастьеном, главой группы Compact Disc Interactive (CD-I). Руководители Nintendo отправились туда по поручению Ямаути, которого все сильнее напрягал союз с Sony. Он понял, что соглашение, которое он подписал в 1988 году, давало Sony право управлять контентом в совместном CD-проекте. Тогда эта деталь не вызывала у него тревоги, поскольку Sony была компанией, занимавшейся исключительно производством бытовой техники, телевизоров и различных музыкальных устройств вроде плееров Walkman и MiniDisc. Но после приобретения компанией лейбла CBS Records и кинокомпании Columbia/TriStar и создания группы, занимавшейся электронным контентом, Sony становилась слишком амбициозной, по мнению Ямаути. Sony уже была поставщиком ключевого аудиочипа для нинтендовской 16-битной консоли, и он не хотел вступать в союз, который принес бы Sony подобное могущество на видеоигровом рынке.

Такое изменение взглядов и привело к тому, что Nintendo начала переговоры с Philips за спиной Sony. Согласно достигнутым договоренностям Philips должна была создать CD-ROM-дисковод, который бы подключался к Super Nintendo и обладал способностью воспроизведения игр на компакт-дисках. Кроме того, CD-игры, которые создавала Nintendo, должны были быть совместимыми с CD-i, проигрывателями производства Philips. Естественно, Nintendo хотела получить абсолютный контроль над лицензированием всех игр на компакт-дисках вне зависимости от того, для какой из систем они были предназначены. Поскольку предварительные договоренности между японскими компаниями традиционно основывались на честном слове и порядочности обеих сторон, Ямаути посчитал, что он может нарушить условия договора и самым наглым образом кинуть Sony, не боясь ни штрафов, ни судебного преследования. К тому же он решил не ставить Sony в известность о своей сделке с Philips, что неизбежно оборачивалось публичным оскорблением Sony.

И пока почти все журналисты смотрели на Олафссона, журналист из журнала Fortune подошел к Калински и Нильсену, стоявшим в самом углу конференц-зала.

— Как вам такой заголовок? — спросил журналист вместо приветствия. — «Боссы Sega проникли на пресс-конференцию Nintendo, трясясь от страха».

— Так-так, — сказал Нильсен. — Похоже, тут у нас фанат Nintendo.

Журналист возмутился:

— Чушь! Журналистская объективность превыше всего.

— Ну хорошо, а мы-то чем вам можем помочь? — спросил Калински.

Журналист злорадно посмотрел на Нильсена:

— Super Nintendo может отображать 32 768 цветов, 256 из которых могут отображаться на экране одновременно, а еще у нее восемь высокотехнологичных звуковых каналов и тактовая частота 3,58 мегагерц. И как Sega собирается конкурировать со всем этим?

Калински поднял бровь:

— Журналистская объективность, говорите?

— Эй, — ухмыляясь, ответил журналист, — это же просто факты.

— Иди за нами, — сказал Нильсен.

Журналист с видимой неохотой пошел за Калински и Нильсеном, оставляя за спиной нинтендовскую золотую «Печать качества» и направляясь прямиком на стенд Sega. Как и у Nintendo, цветовая гамма сеговского стенда была чернее черного, но на этом кончалась их схожесть. Стенд Sega буквально купался в солнечном свете, источая яркое жизнелюбие. Повсюду мигали яркие огоньки, повсюду звучала бодрящая музыка, а перед входом стоял гигантский синий еж, приветствовавший гостей. Sega хорошо потрудилась, позиционируя себя в качестве альтернативы деспотичному господству Nintendo. Sega сделала то, что не осмелилась сделать ни одна другая компания, — это было осмысление и отрицание мира, в котором человек человеку волк.

В центре стенда был установлен телевизор, на котором крутились лучшие моменты из Super Mario World. Прямо под этим телевизором находился еще один, на котором демонстрировалась игра Sonic the Hedgehog. В индустрии, в которой Nintendo усыпала всю поверхность яичной скорлупой и советовала всем двигаться медленно, Sega неслась на всех парах. Различия между двумя играми были очевидны: Соник нарезал круги вокруг Марио. Super Nintendo вышла всего лишь три месяца спустя и уже выглядела устаревшей.

— У Nintendo, может, и есть 32 768 цветов, — стал объяснять Нильсен журналисту, который не мог найти слов, — но мне кажется, я могу с полным правом сказать, что Марио по всем статьям проигрывает схватку с нашим ежом.

В поиске нестандартных способов доказательства, что у Sega в арсенале лучшая игра, Нильсен нанял команду исследователей и организовал тесты игры по всей стране: мальчикам и девочкам давали поиграть в Super Mario World и Sonic the Hedgehog и самим решить, какая из этих игр лучше. Поскольку о Сонике тогда еще никто не знал, a Super Nintendo еще только готовилась к отправке в магазины, никто из участников эксперимента не знал об этих играх, хотя Марио был многим знаком по предыдущим играм. А именно этого и хотел Нильсен. Он попросил исследователей отобрать людей для фокус-групп по следующим критериям: 90 процентов из них имели дома NES, а по меньшей мере 75 процентов из них считали игры с Марио своими любимыми. Он хотел, чтобы результаты этих фокус-групп указали ему не только на то, что он хотел увидеть, но и доказать Калински, что они, вне всякого сомнения, создали игру намного круче. И 80 процентов геймеров на этих тестах выбрали Соника.

— Ну, что скажешь? — спросил Калински.

— Это восхитительно, — признался журналист. — Но пусть я придираюсь, это все-таки одна игра.

— Молодо — зелено, — изрек Нильсен и устроил журналисту небольшую экскурсию по стенду. Sonic, конечно же, была самой лучшей игрой, но игр здесь было очень много.

На многочисленных экранах демонстрировались самые разные игры, которые должны были поступить в продажу под конец этого года: Mario Lemieux Hockey, Тое-

Jam and Earl и Quackshot Starring Donald Duck. И так уже казавшаяся внушительной, игровая библиотека Sega производила большее впечатление благодаря присутствию Electronic Arts, создававшей эксклюзивы для Sega хит за хитом. Необычный роман между ЕА и Sega обернулся для обеих компаний настоящей удачей; удивительно, но Joe Montana Football не только стала мегахитом, но и спустя несколько недель обошла по продажам игру с Мадденом, из которой ее когда-то и сделали.

— Можете не верить мне, — сказал Нильсен, вытащив брошюру под названием «Путеводитель Nintendo по выбору видеоигровой системы». — Послушайте моего очень умного конкурента, который настоятельно советует покупать консоль с богатой библиотекой игр. Я рекомендую всем прислушаться к совету Nintendo и купить Sega Genesis.

В следующие несколько часов молва начала делать свое дело. Поскольку Нильсен читал пассажи из нинтендовской брошюры практически с религиозной убежденностью, со всех концов выставки стали стекаться посетители, чтобы своими глазами увидеть коронацию Sega. Они хотели поглядеть на очаровательного синего ежа, посмотреть 16-битную систему, которая стоила на 50 долларов дешевле Super NES, и увидеть ближайшее будущее компании, которая украла по крайней мере часть нинтендовской мощи.

Как и бейсбольная команда, чей питчер провел игру без хитов, сеговские сотрудники даже не пытались делать вид, что они занимаются обычным бизнесом. Но, поскольку многие из них так долго ждали этого момента, а некоторые даже начали подумывать, что ничего подобного никогда не произойдет, теперь они не могли сдержать улыбок и безотчетных радостных движений.

Калински же старался вести себя так, словно именно этого он и ждал с самой первой минуты работы в компании, но даже ему не всегда удавалось сдержать улыбку. Будучи в приподнятом настроении, он отправился на стенд Nintendo и попросил встречи с Аракавой. Не для того, чтобы позлорадствовать, а для того, чтобы продемонстрировать своему оппоненту, что он не собирается выказывать ему неуважение. К сожалению, поговорить с боссом Nintendo не удалось из-за плотного графика Аракавы.

— Но он будет сегодня свободен? — с надеждой в голосе спросил Калински.

— Э-э-э, нет, у него все расписано до минуты, — ответил ему сотрудник Nintendo, прекрасно понимая, с кем он разговаривает. — Извините.

Калински попытался было назначить встречу на другой день, а затем в любой другой день, когда Аракаве будет удобно, а потом — два месяца спустя в Сиэтле.

— Нет, извините, мистер Аракава очень занят.

Калински кивнул, понимая, против чего на самом деле он восстал. Он поблагодарил секретаря и осмотрел гигантский стенд Nintendo, ища глазами Аракаву. Он должен был быть где-то здесь, скрываясь среди посетителей, что пришли сюда дрожа от нетерпения взглянуть на Super Nintendo, которая, возможно, была и не настолько «супер», как об этом заявлялось.

^{На фото: Том Калински и Эл Нильсен на выставке СЕ5}

В конечном счете, Калински сдался и ушел. Проходя мимо столь неожиданно быстро устаревшего памятника Nintendo самой себе, он вдруг поймал себя на удивительной мысли, что Sega все ж таки получила немыслимый шанс победить. Давай, прячься за клиентами, пока ты еще можешь, думал Калински, но рано или поздно я их всех у тебя украду.