11. Момент озарения

Редко можно увидеть, как у пятерых умных, скептически настроенных взрослых от удивления одновременно выпучиваются глаза. Но то, что Калински, Риу, Тойода, Нильсен и Шредер увидели в конференц-зале, вероятно, было самой гениальной вещью, какую им только приходилось видеть: ранняя, незаконченная, длиной в минуту демо-версия Sonic The Hedgehog. Игра была настолько быстрой, настолько бодрящей и настолько непохожей на все то, что они видели до этого, что это можно было понять и по выражению их лиц.

— Это… — первым произнес Калински, — это гениально.

— Произведение искусства, — добавила Шредер.

— Точно в яблочко, — заявил Тойода.

— Даже лучше чем я ожидал, — добавил Риу.

Они посмотрели на Нильсена, их штатного геймера, ожидая услышать его оценку.

— Ну, гм, нормально, — сказал Нильсен, непонимающе смотря на своих коллег. — А что, я что-то не то сказал? Может мне кто-нибудь одолжить немного своего сарказма? А то мой, похоже, что-то не на высоте.

Все пятеро, словно грабители банков, которые только что провернули ограбление века, продолжали завороженно смотреть на игру и позволили себе роскошь побаловаться серией вопросов «а что, если?».

Что, если Sega сможет изменить восприятие видеоигр? Что, если они в самом деле смогут объявить войну и составить конкуренцию Nintendo?

Когда Калински вернулся из Нового Орлеана, именно это бесстрашное стремление он хотел видеть в своей команде, в то время как он сам готовился к важной поездке в Японию. Теперь сотрудники восхищались им: он был умен, контактен и вдохновлял. Он был человеком, одержимый конкурентными преимуществами, и довольно скоро такое стратегическое мышление стало заразным. Благодаря его оригинальному мышлению, ежедневному дотошному оперативному управлению Риу и неустанным усилиям Тойоды по защите американского подразделения от японского головного офиса такие «а что, если» стали все чаще возникать в сознании сотрудников Sega. Но для полной уверенности им было нужно увидеть что-то особенное, что стало бы показательной демонстрацией потенциала компании, и этот потенциал и продемонстрировал им Sonic The Hedgehog.

— Вот он, — сказал Калински указывая на Соника, их любимого голубого ежа, в котором слились воедино непослушание и очарование. Это был персонаж, который, воплотив в себе дух Sega, и давал им реальный шанс выступить против нин-тендовской 16-битной машины.

— Нам нужно, чтобы это увидели все, — объявил Калински, после чего пригласил всех, кто находился в офисе, на первый просмотр.

Сотрудники Sega of America столпились вокруг телевизора, чтобы увидеть демо новой игры впервые, и их реакция была точно такой же, как и у первой пятерки.

— Ничего себе, — сказал один изумленный сотрудник.

— Срань господня! — воскликнул другой. — Мы же сможем продать миллионы экземпляров этой штуки, я прав?

Конечно, это было бездоказательное восклицание, но сама идея, что у тебя на руках есть что-то, что могли бы купить миллионы людей, переполнила Калински массой эмоций. Восхищение новорожденной игрой, увлеченность новым, «сногсшибательным» курсом компании и осознание того, что еще больше крутых игр находится у них в разработке (как во внутренних студиях Sega, так и в творческой лаборатории Electronic Arts), привели его к мысли, что ситуация на видеоигровом рынке скоро может измениться.

— Ты не прав, приятель, — сказал Калински сотруднику, заявившему, что они вскорости продадут миллионы экземпляров Sonic the Hedgehog. — Мы не собираемся продавать только эту игру. И именно это я намерен сказать в Японии.