Глава 11 Кремль атакует

Владимир Путин был уверен, что все в мире, в том числе интернет, имеет иерархическую, вертикальную структуру. А значит, Сеть тоже контролируется кем-то сверху. Для президента и его окружения выглядело довольно естественным, что американцы управляют всемирной сетью, и вообще она – проект ЦРУ. Путин был намерен положить конец превосходству Америки в этой сфере. Изменив правила игры в Рунете, он решил сыграть в ту же игру в глобальном масштабе. Теперь другие страны, особенно США, должны были признать право России контролировать интернет внутри своих границ.

Андрей Крутских всю свою карьеру в Министерстве иностранных дел занимался вопросами безопасности и разоружения. Он пришел на дипломатическую службу в 1973 году, окончив МГИМО, и остался работать в МИДе после крушения СССР. Его кумиром и ролевой моделью был Андрей Громыко, советский министр иностранных дел, который больше двадцати раз использовал в Совете Безопасности ООН право вето, за что получил прозвище «Мистер Нет». Крутских называл Громыко великим.

С начала своей дипломатической службы Крутских попал на самую перспективную тему – ядерное разоружение, – оказавшись в департаменте США и Канады, стратегических противников СССР. В 1975-м, когда Крутских было 24 года, его отправили в Солт-Лейк-Сити в составе советской делегации на переговоры по ограничению стратегических наступательных вооружений. Этот опыт произвел на него сильное впечатление: на его глазах две супердержавы решали судьбу мира, и советские дипломаты на равных разговаривали с американцами.

В 1990-е Крутских продолжал заниматься контролем за вооружениями, постепенно поднимаясь по служебной лестнице.

Эмоциональный и экспрессивный, Андрей Крутских мало походил на застегнутых на все пуговицы дипломатов. Он интересовался кибербезопасностью и постоянно думал, может ли контроль за вооружениями быть полезным в новой реальности кибервойн.

В том же направлении размышляли и генералы ФАПСИ – агентства по защите правительственной связи и информации, созданного после роспуска КГБ. Штаб-квартира ФАПСИ располагалась в позднесоветском железобетонном комплексе с гигантскими антеннами на плоской крыше. Аналог американского АНБ, ФАПСИ отвечало за информационную безопасность, а также радиоэлектронную разведку.

Годами в агентстве с подозрением наблюдали за развитием интернета, воспринимая его как угрозу национальной безопасности. С первых дней Рунет создавался с помощью западных технологий, и генералы опасались, что американцы могут этим воспользоваться. Лидером был Владислав Шерстюк, физик по образованию, с 1966 года служивший в органах госбезопасности, где занимался шифрами. В середине 1990-х он возглавил могущественный и таинственный «третий главк» ФАПСИ – главное управление радиоэлектронной разведки на сетях связи, которое занималось перехватом информации на иностранных телекоммуникациях. Именно это управление контролировало центры электронного шпионажа за границей, включая центр радиоэлектронной разведки в Лурдесе на Кубе. Когда началась первая война в Чечне, Шерстюк возглавил группу ФАПСИ, отвечавшую за перехват переговоров чеченских командиров. В декабре 1998 года он стал директором ФАПСИ.

Всю жизнь Шерстюк занимался или защитой отечественных коммуникаций от американского шпионажа, или организацией перехвата на телекоммуникациях США. С таким жизненным опытом он относился к интернету с большим подозрением.

Крутских и генералы ФАПСИ сходились в одном: интернет – это прежде всего угроза.

Крутских стал одним из авторов резолюции, представленной Генеральной Ассамблее ООН в январе 1999 года. Документ упоминал угрозы, cвязанные с «преступным» использованием интернета, которые могут «негативно воздействовать на безопасность государств». Резолюцию приняли без голосования{222}.

Крутских и генералы рассматривали интернет в контексте информационной войны. Ее не следует путать с кибервойной – термином, используемом западными странами. Согласно западной терминологии, кибервойна – это нанесение вреда компьютерным системам. Российский термин «информационная война» включает такие расплывчатые понятия, как, например, «психологическая обработка населения, дестабилизирующая общество». Для генералов ФАПСИ информационная война имела прямое отношение к политике, и в ее концепцию они включали, в том числе, формирование и массовое распространение по информационным каналам противника или глобальным сетям информационного взаимодействия дезинформации или тенденциозной информации для воздействия на оценки, намерения и ориентацию населения и лиц, принимающих решения (психологическая война){223}.

В отличие от тех, кто считал, что интернет стирает границы для свободного распространения информации по всему миру, Крутских и генералы смотрели на Сеть как на поле боя между государствами и враждебными группами.

В декабре 1999-го Шерстюк перешел из ФАПСИ в Совет безопасности, где начал курировать тему информбезопасности. В 2000-м его команда написала «Доктрину информационной безопасности Российской Федерации», в которой был перечислен список потенциальных угроз, в том числе «компрометация ключей и средств криптографической защиты информации». Она также включала «девальвацию духовных ценностей», «снижение духовного, нравственного и творческого потенциала населения России» и «манипулирование информацией». Среди угроз упоминалось и зловещее «стремление ряда стран к доминированию и ущемлению интересов России в мировом информационном пространстве»{224}. 9 сентября 2000 года Владимир Путин эту доктрину подписал.

В 2003-м ФАПСИ распустили, что не повлияло на политику Кремля в сфере информационной безопасности. Шерстюк оставался в Совбезе до 2010 года. За это время он создал Институт проблем информационной безопасности при МГУ, который стал главным интеллектуальным центром, разрабатывающим политику России в этой области.

Тем временем Крутских, годами разъезжая по международным конференциям, активно продвигал идею, что Россия должна иметь возможность контролировать все, что появляется в Рунете. Он говорил, что враждебные силы могут использовать интернет, чтобы навредить России и ее гражданам. «Если нам через интернет начнут навязывать, что мы все должны забыть великий и могучий русский язык и говорить только матом, то мы не должны, наверное, с этим согласиться», – сказал он однажды Ирине.

Такая позиция полностью совпадала с отношением к интернету Путина.

Крутских думал, что выходом может стать какое-нибудь международное соглашение, которое установит правила игры в Сети. Помня свой опыт участия в переговорах по контролю за ядерными вооружениями, он cчитал, что такое соглашение должно быть подписано Россией и США. Крутских не был настроен антиамерикански, но ему очень нравилась идея того, что две державы могут снова заключить двусторонний пакт, на этот раз в области интернета. Однако США не одобряли идею цензуры в Сети, а американские отцы-основатели интернета настаивали, что главным свойством Сети является свободный обмен информацией. Крутских же требовал, чтобы его воспринимали серьезно и к предложениям России относились так, будто холодная война не закончилась. Но с этим возникли проблемы.

В марте 2009 года на двусторонней встрече в Вене Крутских произнес длинный монолог, призывая США к сотрудничеству в регулировании интернета. Крутских утверждал, что развитие Сети приведет к гонке вооружений в киберпространстве, и пришло время взять эту сферу под контроль. Возможно, генералы понимали, что проигрывают в киберпространстве, и пытались притормозить США. Но американцы проигнорировали призыв Крутских. В отчете о встрече американский дипломат писал: «Практически нет никаких изменений в давно выработанных позициях России и США». В отчаянии Крутских попытался добиться совместного с американцами заявления, но те не собирались ничего подписывать{225}.

Крутских не сдавался. В 2010 году разразился скандал вокруг Stuxnet – компьютерного вируса, созданного американцами совместно с израильтянами, который остановил сотни центрифуг иранской ядерной программы{226}. Крутских попытался использовать этот случай как повод для введения международного запрета на кибероружие{227}. В 2011 году эту идею горячо поддержал Евгений Касперский (его лаборатория занималась расследованием Stuxnet). В ноябре он написал в блоге: «Учитывая серьезную зависимость мира и стабильности на планете от интернета, необходимо создать международную организацию по контролю над кибероружием. Кибер-МАГАТЭ. В идеале – вообще скопировать международную систему ядерной безопасности и сделать кальку на киберпространство»{228}.

Однако американцы не собирались подписывать никаких соглашений с Россией даже после разоблачения Stuxnet.

В Баварских Альпах есть небольшой курортный городок Гармиш-Партенкирхен, известный живописными видами и проходившей тут в 1936 году нацистской Олимпиадой. Здесь также находится натовский Центр изучения вопросов безопасности имени Джорджа Маршалла. В двадцати минутах ходьбы от него, недалеко от ратуши, стоит желтый трехэтажный шале с двускатной крышей – отель Atlas Posthotel, украшенный по фронтону статуями горожан и рыцарей. Его построили как таверну в начале XVI века, и среди его гостей отметились герцог Людвиг Баварский, принц Уэльский и даже король Иордании.

Каждый год в апреле на балконе отеля, между фигурами рыцарей, на флагштоке появляется трехцветное полотнище российского флага. По традиции его поднимает лично генерал Владислав Шерстюк. С 2007 года он привозит сюда русских и американских генералов и чиновников, чтобы приватно обсуждать проблемы информационной и кибербезопасности. Атмосфера тут камерная, но русские и иностранцы собираются в разных частях отеля: отчасти потому, что многие русские не говорят по-английски, а американцы по-русски.

Крутских здесь постоянный и активный участник{229}. Американцы серьезно относятся к апрельским встречам, отправляя в Гармиш самых высокопоставленных чиновников{230}. Первые два дня обычно отводятся под общие дискуссии. Однако реальные вещи обсуждаются за закрытыми дверьми, в маленьких группах.

Одна неприятная тема постоянно всплывала в переговорах – роль США в управлении интернетом. Российские участники не уставали возмущаться тем, что средства контроля Сети находятся в руках Америки. Главным инструментом по управлению интернетом они считали ICANN – Корпорацию по управлению доменными именами и IP-адресами (The Internet Corporation for Assigned Names and Numbers). В 1997 году президент Клинтон приказал министру экономики передать управление доменами в частные руки, и 18 сентября 1998 года была создана ICANN, с которой правительство США подписало договор о передаче ей ряда функций; самой важной было управление распределением доменных имен по всему миру. В 2000-е разные страны стали требовать реформы ICANN. В России и вовсе считали эту организацию закрытым клубом, в руках которого находится главный рычаг по управлению Сетью.

Уже на вторую встречу в Гармише, в 2008 году, поспешил прилететь президент ICANN Пол Туоми. Вместе с другими представителями ICANN он пытался объяснить, что корпорация – не масонская ложа, ее функция – техническая поддержка инфраструктуры интернета. Одним из сотрудников ICANN, всегда старавшимся приезжать в Гармиш, был Джордж Садовски – классический американский профессор с бородкой и круглых очках, он в свое время преподавал математику в Гарварде, а потом был техническим консультантом ООН. В 2000-е Садовски руководил неправительственной организацией по продвижению интернет-свобод в странах бывшего СССР. В 2009-м его выбрали в совет директоров ICANN.

Садовски имел богатый опыт переговоров с российскими чиновниками. Бесконечные дискуссии он считал бесполезными: стороны видели мир слишком по-разному и не могли договориться даже о том, что такое интернет. «Это коммуникационный сервис или информационный… – говорил Садовски. – И такой разговор мог идти бесконечно»{231}.

В Гармише и русские, и американцы пытались вести себя корректно и дружелюбно, но тупик, в который зашли переговоры, был очевиден всем. От года к году дискуссии становились все тяжелее. В 2010-м обеспокоенные американцы прислали в Гармиш Кристофера Пэйнтера, второе лицо в Белом доме по кибербезопасности, и Джудит Строц, директора управления по киберделам Госдепартамента. Однако все было бесполезно – после этой конференции Садовски признал: «У русских диаметрально другое определение информационной безопасности, для них это очень широкое понятие, и на самом деле они имеют в виду госбезопасность»{232}.

Когда российским чиновникам не удалось договориться с американцами по поводу ICANN, они сменили стратегию и нашли нового союзника. Им стал базирующийся в Женеве Международный союз электросвязи (МСЭ), основанный в 1865 году в Париже, чтобы регулировать телефонное и телеграфное сообщение. Будучи агентством, подконтрольным ООН, МСЭ полностью зависел от государств – членов Организации Объединенных Наций.

МСЭ не занимался интернетом до 2007 года, пока генеральным секретарем не стал Хамадун Туре.

Туре родился на Мали, а учился в Ленинграде, в Электротехническом институте связи им. проф. М. А. Бонч-Бруевича – том самом, в котором много лет работал Борис Гольдштейн, один из главных экспертов по СОРМ. Туре прекрасно говорил по-русски и поддерживал тесные связи с Россией. Своим избранием – а потом, в 2010 году, и переизбранием, – он был во многом обязан поддержке России. Как генсек МСЭ, он весьма критично относился к ICANN и даже отказал ее президенту Роду Бекстрому, когда тот попросился посетить конференцию ITU в августе 2010-го.

Крутских внимательно следил за событиями и вскоре начал продвигать МСЭ. Для Садовски это стало сюрпризом. Он давно знал Крутских и сильно удивился, когда на одной конференции в Москве в 2010 году сказал что-то критическое об МСЭ, на что Крутских, резко оборвав его речь, эмоционально обрушился на него.

Для Садовски было очевидно, что Крутских – и Кремль – решили сделать ставку на МСЭ.

После Арабской весны Путин решил лично заняться проблемой управления интернетом. В июне 2011 года он отправился в Женеву для разговора с Туре. В большом кремовом зале ооновского здания Путин напомнил Туре, что Россия была одним из учредителей МСЭ и намерена «самым активным образом принимать участие в его работе», прежде всего, в деле усиления роли МСЭ в управлении интернетом{233}. Туре ответил по-русски: «Как выпускник Ленинградского института, считаю себя питерцем и представителем РФ».

Это была, безусловно, смелая идея – поставить интернет под контроль, используя агентство ООН, созданное больше ста лет назад для регулирования телеграфа.

В августе 2011 года Крутских перешел в другое подразделение МИДа, в Департамент по вопросам новых вызовов и угроз. Этот департамент тесно сотрудничал со спецслужбами, и его создавал (и девять лет возглавлял) бывший первый замдиректора ФСБ Анатолий Сафонов.

В марте следующего года Крутских стал еще и спецкоординатором МИД по вопросам политического использования информационно-коммуникационных технологий. Этот термин вполне отражал то, как российские дипломаты воспринимали интернет после Арабской весны.

Следующая большая конференция МСЭ должна была состояться в декабре 2012 года в Дубае. На ней Туре планировал изменить правила игры для всего интернета через пересмотр Регламента международной электросвязи, который в последний раз редактировали еще в 1988-м, до наступления цифровой эры. В регламент предлагалось включить интернет, что дало бы МСЭ право регулировать Сеть. Кремль решил использовать конференцию в Дубае для начала общего наступления на гегемонию США.

За несколько месяцев Крутских развернул активную кампанию, убеждая другие страны поддержать предложение России. Его идеи разделяли Китай, где интернет находится под жестким контролем, и бывшие республики СССР в Центральной Азии.

В мае 2012 года Крутских получил сильного союзника прямо в Кремле. Министр связи Игорь Щеголев перешел в администрацию президента советником Путина по вопросам интернета. Щеголев полностью поддерживал ставку Крутских на МСЭ – еще в июне 2011-го он сопровождал Путина во время его визита в Женеву и переговоров с Туре{234}. Сменивший его на посту министра 29-летний Николай Никифоров прекрасно разбирался в технических вопросах, но был неопытен. Его взяли на этот пост прямо из Татарстана, с должности местного министра связи. Самостоятельной политической фигурой он явно не был.

Справа от монументальной высотки МИДа на Смоленской стоит странного вида здание, похожее на гигантский куб с куполом, только что построенное в узнаваемом сталинском стиле. Здесь, на четвертом этаже, Крутских в своем кабинете с висящим Андреевским флагом на стене, за столом с разложенными аккуратными стопками документами и моделью космической ракеты, составлял план предстоящего сражения на конференции в Дубае.

Компания Google начала общественную кампанию против российских предложений за полгода до конференции. В мае 2012 года Винт Серф, главный интернет-евангелист Google и один из отцов-основателей Сети, опубликовал в The New York Times статью с заголовком «Оставим интернет открытым»{235}. В ней он цитировал слова Путина на встрече с Туре в 2011-м и критиковал совместное предложение Китая, России, Таджикистана и Узбекистана установить «международные правительственные нормы и правила» функционирования киберпространства. «Решения, которые будут приняты в декабре в Дубае, могут привести к тому, что правительства наденут наручники на Сеть», – писал Серф.

Российские чиновники ускорили подготовку к конференции. В июне в прессу попал первый вариант российских предложений. Несмотря на специфическую терминологию, смысл документа был ясен: Россия собиралась предоставить странам право контролировать интернет в тех сферах, где он может быть использован «в целях вмешательства во внутренние дела или подрыва суверенитета, национальной безопасности, территориальной целостности и общественной безопасности других государств или же распространения информации личного характера». Это дало бы государствам возможность вводить цензуру в Сети по малейшему поводу{236}. Затем, за две недели до начала конференции, произошла еще одна утечка, а потом еще одна. Судя по ним, главная идея российских предложений не изменилась: Кремль по-прежнему предлагал предоставить государствам «суверенное право… регулировать национальный сегмент интернета»{237}.

Всемирная конференция по международной электросвязи началась в понедельник, 3 декабря 2012 года, в здании дубайского Всемирного торгового центра – 39-этажной башне, построенной в 1970-х в нескольких шагах от городского торгового центра «Раундэбаут». На саммит приехали больше 900 человек из 193 стран мира{238}.

Российскую делегацию возглавлял министр связи Никифоров, которого сопровождал Крутских. Генсек МСЭ Туре сразу назначил Никифорова вице-председателем конференции. Все выглядело многообещающе: предложения России был готов поддержать Китай и еще 87 государств, и Крутских настроился на победу.

Всю первую неделю конференции участники в коридорах обсуждали российские поправки, которые кто-то слил в интернет{239}. Напряжение нарастало, поскольку США вообще отказывались обсуждать на конференции тему регулирования интернета.

В четверг 6 декабря глава американской делегации, посол Терри Крамер, собрал специальный брифинг. Крамер не был карьерным дипломатом, и Обама назначил его главой делегации в МСЭ, потому что он 25 лет проработал в сфере телекома, в основном в компании Vodafone.

Крамер не стеснялся говорить прямо, не выбирая выражений. «По большому счету для нас эта конференция не должна касаться интернета, – заявил он. – Это предполагает серьезные последствия, которые могут привести к таким вещам, как цензура контента».

Он сразу отмел подготовленные Россией документы: «Внешне безобидные предложения могут открыть двери для цензуры, потому что любой может сказать: слушайте, в интернет-безопасность мы будем включать также трафик и контент, который нам не нравится»{240}.

В пятницу 7 декабря организаторам саммита был передан 22-страничный документ, озаглавленный «Россия, ОАЭ, Китай, Саудовская Аравия, Алжир, Судан и Египет. ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО РАБОТЕ КОНФЕРЕНЦИИ». На документе был изображен глобус – официальная эмблема МСЭ, и стояла дата 5 декабря 2012 года.

Несмотря на то, что он был написан по-английски, его редактировал кто-то, на чьем компьютере была установлена кириллица. Некоторые изменения внесла Мария Иванкович, эксперт НИИ радио – одного из трех основных центров, занимающихся разработкой системы электронной слежки СОРМ.

8 декабря сайт wikileaks.org поднял шум, опубликовав российские предложения о том, что государства-члены получат «суверенное право проводить национальную политику, в том числе и международную, по вопросам управления интернетом»{241}.

Возмущение росло, и мечта Крутских стала рассыпаться на глазах. Египетская делегация выступила с заявлением, что, несмотря на упоминание Египта в документе, она «никогда его не поддерживала». Скандал разрастался, и 10 декабря без каких-либо объяснений Россия отозвала предложения. Ходили слухи, что Туре лично поговорил с Никифоровым об отзыве документа, испугавшись угрозы американской делегации покинуть конференцию в случае, если драфт будет официально предложен к рассмотрению{242}. Туре боялся, что из-за российских предложений конференция может сорваться, а он хотел, чтобы новый регламент все-таки был одобрен.

Российская инициатива с треском провалилась, столкнувшись с сопротивлением со стороны США и других стран.

В последний день конференции, в пятницу 14 декабря, участникам был предложен новый проект регламента, который одобрили восемьдесят девять стран, в том числе и Россия. Из этого варианта исключили многие поправки, ограничивающие свободу распространения информации в интернете, но там осталась статья 5В: «Государства-участники должны прикладывать все необходимые усилия для предотвращения распространения нежелательных массовых электронных коммуникаций и минимизации их влияния на международные телекоммуникационные сервисы».

Это звучало достаточно невинно и было похоже на борьбу со спамом. Однако делегации западных стран были убеждены, что это даст возможность правительствам контролировать интернет-контент – то, чего добивалась Россия. После голосования поднялся Крамер. Он заявил, что поправки «направлены на установление государственного контроля за интернетом», и покинул зал, тем самым похоронив надежды на то, что документ будет подписан американцами{243}. 55 стран, включая США и европейские государства, отказались подписывать новый регламент.

Из российской делегации только Крутских смог прокомментировать провал: «Американцы – отцы интернета, и мы должны ценить это, – сказал он с горечью. – Но такие слова, как "интернет" и «безопасность», не должны восприниматься как ругательства. А они воспринимались как ругательства некоторыми делегациями на этой конференции»{244}.

Кремль пытался убедить другие страны изменить правила, по которым существует интернет, и дать авторитарным режимам возможность его цензурировать. Это не сработало. Те, кто создал интернет – американцы и европейцы, – упорно блокировали такие предложения.

Мечта Крутских развеялась, словно дым. Вскоре после провала в Дубае он выступал на конференции по информационной безопасности в Москве. Крутских долго говорил об угрозах, которые несет интернет, а когда закончил, Ирина попросила его прокомментировать провал российских инициатив на саммите МСЭ.

Формулировка задела дипломата, и он начал раздражаться, утверждая, что никакого провала не произошло, потому что российские предложения официально не обсуждались. «Мы не проиграли! Нас поддержало 89 стран». Он уверял, что Россия продолжит продвигать свои инициативы по управлению интернетом и дальше.

Разоблачения Сноудена массовой слежки американцев за интернет-пользователями дали прекрасный повод разным странам заговорить о «национальном суверенитете» в интернете. Министр связи Бразилии заявил, что правительство может потребовать от местных провайдеров хранить данные только на серверах внутри страны, назвав необходимость контроля над данными «вопросом национального суверенитета».

Следом за ним канцлер ФРГ Ангела Меркель, возмущенная тем, что АНБ прослушивало ее мобильный телефон, обратилась к президенту Франции Франсуа Олланду с предложением построить европейскую Сеть, чтобы избежать пересылку данных через серверы в США.

В июне 2013 года Обама и Путин договорились о создании новой рабочей группы в рамках американо-российской двусторонней президентской комиссии по укреплению взаимного доверия в области кибербезопасности. Крутских назначили координатором группы со стороны России{245}. Путин по-прежнему доверял ему. В ноябре группа собралась в Вашингтоне. Как нам сообщили наши источники, имя Сноудена во время переговоров дипломатично не упоминалось.

Крутских получил второй шанс. В феврале 2014-го Путин назначил его своим спецпредставителем по вопросам международного сотрудничества в области информационной безопасности. Готовилась новая международная конференция, и ее повестка выглядела многообещающей для Кремля.

23 апреля 2014 года в бразильском Сан-Паулу началась конференция по управлению интернетом NetMundial, которую собрали из-за разоблачений Сноудена. На нее прилетел Никифоров и написал в соцсетях, что аудитория стоя аплодировала в знак признательности Сноудену. Воодушевленный Никифоров выступил с подготовленным Крутских приветственным словом со всеми стандартными пунктами: выпадами в адрес ICANN и призывами передать власть в руки МСЭ. К удивлению Никифорова, его речь встретили прохладно: участники попросту проигнорировали предложения России.

На следующий день в Москве Путин заявил, что интернет является «проектом ЦРУ»{246}. Его слова мгновенно разнеслись по миру, затмив выступление российской делегации в Сан-Паулу. Речь Никифорова не была включена в документы NetMundial. В министерстве разозлились и опубликовали протест на своем сайте{247}. Но это мало кто заметил.

Многим странам не нравилось то, как управляют интернетом, но это не значило, что они захотят шагать в ногу с Россией. Как бы критично они ни относились к доминированию США в Сети или к тому, как передаются и хранятся данные пользователей, они не были готовы превратить интернет в набор «суверенных» сетей под контролем местных властей.

Попытка Кремля изменить глобальные правила функционирования интернета провалилась. Впрочем, у Путина была возможность поэкспериментировать с цифровым суверенитетом внутри страны – в небольшом живописном городе на побережье Черного моря.