21. Сердце и мозг

Big Bang Beat наполнили танцевальный зал «Парфенон» гостиницы Alexis Park энергичной музыкальной солянкой из рока, соула, диско и свинга. Группа из двенадцати музыкантов исполняла хиты шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых с таким удовольствием, словно играла на бар-мицве, выпускном и свадьбе одновременно. Но это была всего лишь вечеринка Sega, устроенная под открытие зимней CES 1992 года, и во многих отношениях она напоминала выпускной, бар-мицву и свадьбу. Это было неофициальное празднование совершеннолетия, вручение дипломов и заключение законного брака с королевской семьей видеоигровой индустрии. Именно этого Калински и ждал больше всего.

В изящной спортивной куртке с игривой надписью Sonic the Hedgehog, Калински танцевал под высокими сводами отделанного золотом танцевального зала. Вообще-то, ему не очень нравилось танцевать, но сегодня вечером экстаз, разлитый по всей аудитории, был жутко заразителен. Звуки мощных инструментов группы зигзагами проносились по переполненному залу и пронизывали гостей, дергая их за ноги и за руки и вытаскивая на танцпол. Музыка захватила Калински, его сотрудников и даже уставших после длительного перелета представителей SOJ. Она захватила представителей прессы, сторонних разработчиков и корпоративных партнеров Sega. Музыке удалось обольстить даже ритейлеров, бизнесменов старой закалки, которых редко когда можно было увидеть танцующими. Ван Баскирк танцевала около Калински и Адэйр.

— Как я понимаю, тебе нравится твоя первая CES? — спросил ее Калински.

— Извини, — сказала Ван Баскирк, окидывая взглядом зал, чтобы посмотреть, кто из танцующих выглядит смешнее. — Просто хочу запомнить все это. Жаль, что у меня с собой нет фотоаппарата — поверить не могу, насколько некоторые из присутствующих неуклюжи!

— А тебе как? — обратился Калински к Адэйр.

— Еще несколько часов назад я думала, что уже уволена, — ответила Адэйр. — А теперь могу сказать, что это все в прошлом.

— Уволена? Почему? За что?

Под бойкие звуки «I Will Survive» Адэйр в подробностях рассказала о своем вечере. Она увлеченно знакомила покупателей с новыми играми для Game Gear, когда на стенде Sega кто-то передал ей сообщение, которое не сулило ничего хорошего: Накаяма по случаю оказался в городе и хотел, чтобы она немедленно зашла в гостиницу, в его номер люкс. Сильно побледнев и извинившись, она отправилась в номер Накаямы, думая, что будет уволена после шести недель испытательного срока в Sega.

Когда же она пришла в номер, Накаяма принялся засыпать ее вопросами по самым разным темам. Почему Nintendo успешна? Почему она захотела присоединиться к Sega? Как к этому отнеслись ее родители? После того как допрос закончился, Накаяма кивнул и поздравил ее с хорошо проделанной работой. Однако, прежде чем он отпустил ее, подземные толчки несильного землетрясения заставили комнату задрожать. Адэйр не обратила на толчки никакого внимания, а Накаяма тут же нырнул под ближайший стол. Адэйр собрала в кулак всю свою волю, чтобы не засмеяться, поблагодарила Накаяму за уделенное ей время и побежала на стенд Sega, всю дорогу прыская от смеха. Даже сейчас, два часа спустя, она все никак не могла перестать смеяться.

— Быть того не может, — сказал Калински. — Не может, и все тут.

— Еще как может, — сказала Адэйр. — И если ты представишь себе, как это выглядело, то да, его игры в переплюйчики действительно всем только мешают.

— Теперь и правда жалко, что у тебя с собой фотоаппарата нет.

— Да знаю я!

— Где же наш общий друг? — сказал Калински, окидывая взглядом танцевальный зал. — Этим вечером я его еще не видел.

— Боже, — сказала Адэйр. — Только не говорите ему то, что я вам рассказала. Прошу.

— Конечно же не скажем. Мы же одна команда, — заверил Калински. Адэйр облегченно улыбнулась, и они вернулись к танцам вместе с Риу, Тойодой, Шредер и Нильсеном, чья яркая улыбка сменялась на хитрую ухмылку, когда он вспоминал о случае, произошедшем днем. Он шел через Caesars Palace с Кеном Бальтазером и Клайдом Гроссманом, и это было обычное казино, пока кто-то из посетителей не заметил, что эти трое были одеты в куртки с эмблемой Sega. После того как стало ясно, что они работают в Sega, к ним тут же стали относиться так, словно они были какими-то знаменитостями; кто-то даже предложил им бесплатно сделать ставку, если они поделятся секретами в прохождении Sonic the Hedgehog.

Это и вправду был запоминающийся вечер, поскольку никто не мог сопротивляться мягкому очарованию музыки.

За исключением Накаямы. Создавалось такое впечатление, что никакой корпоративный успех не мог заставить его танцевать. Но по его сверкающему взгляду, приветственным кивкам и оскалу палача было понятно, что он был доволен окружающим его миром. Сам он сидел за столиком в углу танцевального зала, страстно разговаривая с человеком с массивной челюстью и в старомодном костюме. Это был друг и бизнес-партнер Накаямы, основатель Sega Дэвид Розен.

Углом глаза Калински видел, что Накаяма и Розен сели вместе. Он помахал им рукой, но они оставили его жест без ответа; наверное, не заметили, сказал он себе, но в тот же миг закралось подозрение, что они поступили так специально, исполняя один из маневров своих странных игр. Из всех деловых отношений, которые приходилось видеть Калински, отношения между Накаямой и Розеном можно было описать как предельно странные. Ясно, что друг к другу они относились с большим уважением, при этом являясь полными противоположностями. Географическая удаленность друг от друга и десятилетия проблем сделали еще более необычными отношения между двумя самыми важными фигурами в истории Sega: человеком, создавшим компанию, и человеком, придавшим ей структуру.

Как и большинство сложных отношений, эти начались задолго до знакомства Накаямы с Розеном. В 1949 году Дэвид Розен, восемнадцатилетний амбициозный прагматик, поступил на службу в Военно-воздушные силы США. Его подразделение отправили в Азию и перебрасывали с одной базы на другую до начала, во время и после окончания Корейской войны. Когда в 1954 году срок его службы подошел к концу, этот бруклинец решил остаться в Японии, где основал компанию Rosen Enterprises, которая здорово преуспела в фотобизнесе. В то время у японцев была сильная потребность в фотографиях на документы (которые могли быть какими угодно — от школьных заявлений до продовольственных карточек), но фотографии стоили дорого, а ждать их изготовления приходилось долго — обычная фотостудия брала за это 250 иен и три дня на работу. Идея Розена заключалась в импорте фотобудок из Америки и установке их по всей Японии. Поскольку фотографии в таких будках стоили заметно дешевле и их можно было получить на месте, эти автоматизированные будки быстро принесли ему успех. С этого момента Rosen Enterprises принялась импортировать самые разные автоматы, вроде столов для игры в пинбол и музыкальных автоматов.

В 1965 году Rosen Enterprises объединилась с Nihon Goraku Bussan, известной японской компанией, специализировавшейся на музыкальных автоматах, у которой, что важно, был собственный простаивающий без работы крупный завод в Токио. Розен стал председателем новой компании, которая получила название по английского переводу Nihon Goraku Bussan — «Service Games», то есть SEGA Enterprises. Спустя год Sega создала свой первый оригинальный продукт — электромеханическую игру в подводную лодку. Обходясь без роскоши цифрового кода, компьютерных микросхем и цветных экранов, электромеханические игры работали на системе, напичканной всевозможными реле, переключателями, моторчиками и огоньками. В эволюции интерактивных развлечений эти автоматы были тупиковой ветвью, особенно по сравнению с аркадными видеоиграми, которые появились чуть позднее. Но в 1966 году электромеханическая придумка Sega выглядела гигантским шагом вперед, оставляющим позади пинбол и машины для игры в скибол, которые правили балом в ту эпоху. Детище Sega было большой красно-серой машиной три метра в длину и почти два в ширину, с настоящим перископом в лицевой части. Игрок должен был смотреть в перископ и пытаться потопить вражеские корабли, выпуская торпеды, которые представляли собой огоньки в форме боевого снаряда. Успешные попадания вознаграждались мерцающим красным светом и булькающим взрывом, а промахи сопровождались разочарованным свистом. И хотя сам аппарат стоил дороже любого другого автомата, сеговская игра, получившая нехитрое название Periscope, стала в Японии настоящим хитом. В дополнение к постоянному притоку финансов эта игра оказалась той переменной, которая позволила Розену мыслить глобальными категориями. Вместо импорта игр из Америки и продажи их в Японии Sega теперь могла самостоятельно создавать игры в Японии, а затем экспортировать их в Америку.

Periscope быстро завоевала популярность в США, и спрос на нее был настолько высоким, что эта игра стала первой электронной игрой, в которой одна игровая сессия обходилась в 25 центов. Вслед за Periscope компания выпустила несколько похожих игр со столь же нехитрыми названиями, вроде Basketball, Drivemobile и Helicopter. Заработав репутацию качеством, инновационными технологиями и разветвленной сетью дистрибуции на двух континентах, Sega стала вызывать интерес со стороны транснациональных корпораций, склонных к вечному расширению. В 1969 году Розен согласился продать Sega компании Gulf and Western — при условии, что он сохранит за собой пост генерального директора компании. Под его руководством Sega продолжала устойчиво повышать свою прибыль с успехом таких электромеханических игр, как Soccer, Sea Devil и Lunar Rescue, но на новые высоты смогла выйти только при возникновении, популяризации и глобального бума на аркадные видеоигры. После успеха Pong, созданного Atari в 1973 году, Sega создала собственный вариант этой игры — Pong Тгоп. Игра имела сногсшибательный успех, побудив Sega перенести все свое внимание на видеоигры и постараться сделать нечто большее, чем простое подражание продукту Atari. В 1976 году Розен договорился с Ноланом Бушнеллом о том, что Sega покупает компанию Atari, но в день, когда они должны были начать обсуждение контракта, Бушнелл сдал назад, поскольку узнал, что его компания с успехом разработала новую консоль, которая не зациклена на одной игре (при помощи новаторской идеи с картриджами). Этой консолью стала Atari 2600, которая и привела компанию к неслыханному богатству, но Sega и без слияния с Atari продолжала добиваться успеха. Все то десятилетие Sega провела в постоянной эволюции, прогрессируя от простого копирования (с играми вроде Pong Тгоп 2 и Fonx) к оригинальным и интересным играм (вроде Blockade и Monaco GP). Но с ростом успеха росла и проблема пиратства, что в конце концов свело Розена с Накаямой.

В крайне расслоенном японском обществе Хаяо Накаяма стремился подняться на самый верх. Но с его скромным происхождением, заурядной фамилией и всем известным агрессивным характером подъем по карьерной лестнице был тяжелой задачей. Не важно, куда он ходил и что делал, создавалось ощущение, что он передвигается с бетонными блоками, привязанным к его ногам. Но это его не останавливало. И если происхождение не давало ему доступа к определенным банкам, ресторанам и прочим статусным местам, то, значит, Накаяма должен был хитростью покорить этот мир.

Он пытался выучиться на доктора, но бросил учебу. В поисках другого пути наверх Накаяма взялся за просмотр объявлений в газете и с интересом ухватился за должность продавца музыкальных автоматов в лизинговой компании. В противоположность богатой верхушке, представители которой если что-то и планировали, то только свои отпуска, Накаяма начал изучение развлекательной индустрии с самого дна. Обладая сверхъестественным талантом к обнаружению причин неэффективности, он быстро нашел массу способов оптимизации работы компании и настоятельно рекомендовал руководству компании войти в аркадный бизнес. Но к его советам начальники остались глухи, поэтому он решил уволиться и открыть собственную дистрибьюторскую компанию под названием Esco Trading.

Его компания занималась не только дистрибуцией игровых автоматов, но и их ремонтом и обслуживанием. Среди клиентов компании была и Sega. А поскольку по всему миру стремительно распространялась мода на игровые автоматы, Накаяма на жизнь не жаловался. Но этого ему было мало. Он взялся за расширение интересов Esco Trading: сначала это была покупка и продажа подержанного оборудования, а затем и производство пиратских автоматов с американскими играми. Следовательно, Esco несла в себе видимую угрозу для Sega, что побудило Розена добиться встречи с пиратом, который мешал его бизнесу. Розен явно был не готов к тому, что увидит смекалистого, делового парня с неуемной тягой к риску. Но Розен понял, что Накаяма обладает чутьем на то, какие именно машины нужны рынку, и это качество убедило Розена предложить Накаяме работу вместо угроз. В 1979 году Sega Enterprises купила Esco Trading и сделала Накаяму ответственным за работу с Японией.

^{На фото: Хаяо Накаяма, президент Sega Enterprises, Ltd. с 1984 по 1999}

Объединив усилия, Накаяма и Розен могли сосредоточиться на сохранении роста Sega, попутно мешая множеству подражателей вроде Irem, Nichibutsu и Nintendo которые стали возникать как грибы после дождя, надеясь быстро нагреться на видео-игровом буме. К началу 1980-х Sega получала доход свыше 200 миллионов долларов в год благодаря таким хитам, как Astro Blaster, Head-On и Zaxxon. Людям со стороны, поражавшимся успеху Sega, можно было легко объяснить, что Накаяма был сердцем, а Розен мозгами компании — деятель и мыслитель, инь и ян. Но правда заключалась в том, что, несмотря на столь разные характеры, они были родственными душами, каждый — с твердой рукой на говорящей доске спиритических сеансов вызывания успеха. Это выглядело еще более поразительным, когда в 1982 году Розен ушел в отставку, высказав опасения, что в ближайшем будущем аркадный бизнес ждут большие проблемы. Все управление он передал Накаяме, а сам с женой перебрался в Калифорнию, где хотел пожить тихой и счастливой жизнью.

Накаяма с большим усердием продолжил вести вперед японский бизнес, но ви-деоигровая катастрофа 1983 года полностью разрушила американский бизнес. Как только Sega стала испытывать проблемы, Gulf and Western тут же принялась искать возможности избавиться от компании. Интересующихся видеоиграми в момент, когда все бежали с этого рынка сломя голову, было совсем немного, но Розен не терял веру в то, что он когда-то затеял, и поэтому сформировал группу покупателей с Накаямой и Исао Окавой, чья компания CSK вложила большую часть из 38 миллионов долларов за выкуп Sega. В соответствии с новым соглашением Накаяма должен был управлять большинством процессов из Токио, а Розен управлять небольшим американским филиалом компании из Беверли-Хиллз.

И пока Накаяма с Розеном были заняты возрождением Sega, весь их прогресс затмил успех Nintendo, которая навсегда изменила расстановку сил в мире видеоигр. Всего за несколько лет Nintendo со своими играми Game & Watch смогла закрепиться на некогда бесплодном рынке карманных систем, завоевать аркадную индустрию с Donkey Kong и с помощью NES вернуть к жизни бизнес домашних консолей. Того, на что Nintendo понадобилось несколько лет, Sega удалось добиться за десятилетия, и ее успех напоминал детский рисунок на холодильнике: весьма мило, но довольно жалко. Мало того, что Nintendo единолично восстановила рынок видеоигр в Соединенных Штатах, ее абсолютное доминирование превратило нишевую индустрию в огромный бизнес.

Вторжение Nintendo в Америку стало решающим фактором. Успех Nintendo за границей изменил восприятие компании, заставив относиться к ней не как к трендовому проекту, а как к межкультурному центру власти. В дополнение к международному успеху американская труба утроила прибыль Nintendo, в четыре раза увеличила клиентскую базу и неизмеримо умножила ценность ее интеллектуальной собственности, на глазах превращавшейся в культ. Накаяма с Розеном, вынужденные теперь следовать за новым лидером, не могли спокойно взирать на такой успех. В 1985 году, спустя два года после выхода нинтендовской Famicom в Японии, Sega выпустила собственную восьмибитную систему. В 1986 году, год спустя после вторжения Nintendo в Америку, Sega также нацелилась на завоевание американского рынка. Пытаясь подражать стратегии Nintendo, Розен переманил из Nintendo Брюса Лори, вице-президента по продажам, который занял пост председателя и генерального директора Sega of America. Лори наделили самыми широкими полномочиями, а Розен просто присматривал за его действиями. Они начали довольно резво в июне 1986 года, продав за первые четыре месяца 125 000 сеговских Master System. Но даже при таком раскладе Sega было тяжело конкурировать с Nintendo, которая за тот же период продала два миллиона NES. В последующие месяцы Sega отстала еще сильнее, и к 1987 году Nintendo принадлежало 85 процентов рынка. Неспособная и дальше пускать деньги на ветер в такой ситуации, Sega приняла решение сконцентрироваться на играх для игровых автоматов. Компания отдала все права на маркетинг и дистрибуцию Master System производившей игрушки компании Tonka, у которой вообще не было никакого опыта в области видеоигр, и более двух лет Sega почти ничего не делала для того, чтобы как-то изменить ситуацию. Отчасти так было из-за того, что конкуренция с Nintendo представлялась делом бесперспективным, отчасти — из-за агрессивных надбавок Накаямы к конечной цене сеговских продуктов, в результате которых Tonka не получала практически никакой прибыли.

Спустя год безраздельного властвования Nintendo на рынке Sega вернулась к активным действиям с новой системой. Команде сеговских инженеров под руководством Хидэки Сато, главы исследовательского отдела Sega, удалось уместить технологию сеговских игровых автоматов в небольших размеров черную коробку. Sega смогла создать первую в мире 16-битную консоль, но Накаяма с Розеном не могли понять, как именно им следует поступить. Нужно ли им снова вернуться на ринг и попытаться выбить оттуда Nintendo или же стоит избежать риска и продать лицензию сторонней компании? Памятуя о полнейшем разгроме их предыдущей консоли, они выбрали второй вариант, и Розен попытался предложить лицензию нескольким известным компаниям, но лишь одна из них оказалась настолько глупой, посчитав, что сможет обыграть Nintendo, — Atari. Розен встретился с главой видеоигрового подразделения Майклом Кацем, который быстро поверил в то, что 16-битная сеговская система может вновь вознести Atari на вершину. Розен с Кацем с волнением готовили презентацию для президента Atari Джека Тремиела, который на секунду взглянул на систему и потерял к ней всякий интерес. И пусть Atari не проявила никакого интереса к запуску 16-битной системы, но зато этот интерес проявил сам Кац: Розен нанял его, чтобы тот стал вторым президентом Sega of America и выпустил их новую консоль Genesis, в надежде, что она действительно станет для компании началом возрождения и нового успеха.

Как и прежде, Розен предпочитал наблюдать за происходящим со стороны, но Накаяма не был доволен подобной рокировкой. Вполне возможно, что Кац был умен и опытен, но он не знал, как управлять людьми. Он был слишком слаб, слишком нерешителен и слишком предсказуем. К тому же он как мог уклонялся от офисных интриг: он считал себя выше этого. Хуже всего было то, что Кац был кем-то вроде видеоигрового поденщика, в то время как Sega отчаянно нуждалась в ком-то ярком. Будучи главой компании-учредителя, Накаяма мог бы убрать Каца в любую секунду, но он не хотел ссориться с Розеном — по крайней мере, так явно. Вместо того чтобы скинуть Каца с утеса, он решил подрезать тому крылья и посмотреть, сможет ли тот взлететь. Если Кац хотел силами компании разработать какую-нибудь игру, ему говорили, что это не самая сильная сторона Sega. Если он находил стороннего разработчика, который бы мог сделать такую игру, Япония поднимала его на смех да еще отчитывала за то, что он ищет помощь извне, в то время как Sega спокойно может решить подобные вопросы своими силами. В дальнейшем Кацу досталось за ситуацию с обратным программированием, осуществленным Electronic Arts. За ночь до летней CES 1990 года Трип Хокинс встретился с Розеном и Накаямой и сообщил, что ЕА с успехом удалось обратное программирование Genesis. Мало того, ЕА отложила десять миллионов долларов на возможные судебные издержки. Накаяма был в ярости, равно как и Розен, но более сдержанный Розен сумел перевести потенциальную громкую ссору в более спокойные переговоры, которые растянулись на несколько месяцев. В конечном счете это привело к взаимовыгодной сделке, но тогда этот момент обернулся для Майкла Каца настоящей головной болью. Розен было пытался поддержать его, но даже это стало палкой о двух концах. Поскольку Кац был его человеком, Розен не был склонен к излишнему риску: например, когда Кац захотел нанять новое рекламное агентство, Розен ему в этом отказал, поскольку их агентство, Bozell, находилось неподалеку, в Лос-Анджелесе, и пусть оно не было лучшим, но ему можно было доверять. Так, не допустив ни одной собственной ошибки, Кац оказался втянут в некое подобие шахматной партии, которую между собой разыгрывали Накаяма и Розен.

В слежке за новым президентом Sega of America Накаяма полагался на стойкого молодого менеджера, которого он нанял месяцем раньше, — Синобу Тойоду, который вплоть до этого момента был помощником временного президента SOA Дай Сакарая. Вышедший из Космического подразделения престижного японского конгломерата Mitsubishi, Тойода вообще ничего не знал о видеоиграх, но быстро всему научился у американского президента Sega. Кац рассказал ему о том, что делает игры хитами или просто успешными, и, самое главное, о значимости матрицы из различных игр (спортивных, головоломок, ролевых), которую Sega предлагала на рынке. Тойода был благодарен ему за опеку, но эта благодарность не помешала ему работать в интересах Накаямы. Проработав шесть месяцев, Тойода принялся настойчиво убеждать Накаяму найти замену Кацу, уверяя, что лучше бы это был кто-то, кто мог бы более плавно управлять внутренними конфликтами и внешними отношениями.

Не поставив в известность Розена, Накаяма отправился на Гавайи и разыскал Калински. Обхаживая Калински, Накаяма настоятельно просил, чтобы Калински никак не взаимодействовал с Розеном. Калински все это казалось до крайности странным, пока он не вник в их странные отношения: они кукловоды, которые борются за контроль над своими марионетками. По крайней мере, так ему казалось. Тем не менее Калински согласился на эту работу, и Розен был рад тому, что он оказался с ними в одной лодке, и теперь, спустя чуть менее двух лет Sega, начала сокращать разрыв с Nintendo. Почти сорок лет драмы, комедии и инноваций привели к этому моменту, теперь все они чествовали прошлое, настоящее и будущее в танцевальном зале в Лас-Вегасе.

Калински вновь помахал властителям судьбы Sega, которые на сей раз заметили его и жестами пригласили присоединиться к ним. После череды улыбок, рукопожатий и покровительственных похлопываний по спине Калински сел рядом с Розеном и Накаямой. Он на мгновение представил себе, как Накаяма ныряет под стол, а затем изо всех сил постарался отогнать эту картинку.

— По-моему весьма неплохо, а? — спросил Калински.

— Более чем, — сказал Розен. — Но лично я не удивлен.

— И это всего лишь начало! — заявил Накаяма.

— Но не стоит почивать на лаврах и кричать, что теперь мы завоюем весь мир, — сказал Розен. — Мне нравится то, куда мы движемся, но сейчас мы должны это прочувствовать.

— Да, безусловно, — ответил Накаяма. — Я сказал только то, что это крохи по сравнению с тем, куда мы движемся.

Розен закатил глаза, что побудило Накаяму сделать то же самое. Про себя Калински подумал: сколько же раз такой обмен мнениями у них случался прежде.

Какое-то время они сидели молча, просто смотря на танцующих людей, на то, что они построили вместе.

— Ладно, хватит, — отеческим тоном, каким он говорил очень редко, сказал Розен, обращаясь к Калински. — Не тратьте свое время на таких ископаемых, как мы. Сегодня ваш день. Идите веселитесь.

— Да ладно вам, — сказал Калински. — Я могу сидеть с вами часами.

— Ну, тогда вам придется сидеть в одиночестве, — сказал Розен, вставая. — Хаяо, ты-то тоже можешь остаться, если хочешь, а я пойду в свой номер, хочу посмотреть телевизор.

— Хорошая мысль, — сказал Накаяма с ухмылкой, больше подходящей какому-нибудь злодею из фильмов про Бонда. — У меня тоже есть свои дела.

Попрощавшись, они оставили Калински в одиночестве за столиком, где он просидел некоторое время. Безмятежно вздохнув, он окинул взглядом танцпол, чтобы получше разглядеть сотрудников, которых он редко видел в таком виде. Калински привык находиться в центре внимания, и ему это нравилось, но сегодняшний вечер был памятником успеху Sega, которого компания могла бы не достичь без работы всех этих людей. Вне зависимости от того, насколько большим был вклад каждого из них, все они были необходимыми частями уравнения.

— Довольно неплохо, а? — спросил кто-то, выведя Калински из транса. Это был Эмиль Хейдкамп, старший вице-президент Konami of America. Хейдкамп был благодушным, вдумчивым продавцом, который работал в Konami с 1986 года, с самого первого дня, когда компания начала делать видеоигры для домашних консолей. Он был ответствен за запуск и успех некоторых бестселлеров для нинтендовской системы, таких как Castlevania, Contra и Teenage Mutant Ninja Turtles. Под предводительством Хейдкампа Konami обогатила Nintendo, и наоборот. В результате он сблизился с высшим руководством Nintendo, а недавно согласился делать игры и для Sega.

— Более чем, — сказал Калински, повторив слова Розена, сказанные тем ранее. — Но лично я не удивлен.

— Ты и не должен удивляться, — сказал Хейдкамп, похлопав Калински по плечу. — Ты и твоя команда проделали отличную работу. Я уважаю парней из Редмонда, но я рад, что Sega удалось войти в бизнес, пока я еще здесь.

— Пока еще здесь? Почему? Есть планы уйти куда-то в другое место?

— Ну, не прямо сейчас. Но я думаю, что мое время подходит к концу.

— Эмиль, у тебя все в порядке? — спросил Калински с неподдельным беспокойством.

— О, нет, ничего страшного, — ответил Хейдкамп, осознав, насколько зловеще это прозвучало. — Я ничего тебе не рассказывал о договоренности с господином Кодзуки? — спросил он, имея в виду Такую Кодзуки, президента Konami.

Калински отрицательно помотал головой.

— Это случилось вскоре после того, как я стал работать в Konami, — начал Хейдкамп, чуть сощурись, словно вспоминая детали. — Я обрел Господа и стал новообращенным христианином. Я сказал Кодзуки-сан, что в наших играх должна присутствовать определенная чистота. Я не хотел, чтобы и в будущем мы ассоциировались с кровью, обнаженкой и распущенностью. В конце концов, мы же все-таки продаем развлечения детям. Мы несем определенную ответственность, не так ли?

Калински зачарованно кивнул. Рассказ Хейдкампа породил небольшие сомнения, которые зароились в голове Калински. Но пока ему никак не удавалось ухватить суть.

— Что это была за договоренность?

— Я договорился с господином Кодзуки, что буду находиться где-то поблизости и продолжу и дальше вести Konami к вершинам, пока мы не начнем делать что-то хуже нереалистичного насилия. Не колеблясь ни секунды, он на это согласился. Но что важнее, он подкрепил свои слова действиями. Как раз в это время к нам из Японии пришла игра под названием Dracula Satanic Castle, и он позволил мне переименовать ее в Castlevania и внести в нее некоторые поправки. Я считаю господина Кодзуки своим большим другом, и я не сомневаюсь, что его словам можно доверять, но, поскольку я смотрю на всю индустрию, на все то, что мы создаем, я понимаю, что такая ситуация — вопрос времени.

— Да ну, этого быть не может, — качая головой, сказал Калински. Он не был уверен, не согласен ли он с перспективой, нарисованной Хейдкампом, или же он попросту не хочет признать справедливость его слов, с которыми в душе согласен.

— Да, так быть не должно, но, скорее всего, именно так и будет, — сказал Хейдкамп. — Ты видел, что сегодня поступает в залы игровых автоматов? Самая популярная игра там — Street Fighter, в которой главная цель заключается в том, чтобы как следует отмутузить своего противника. Да, я признаю, что сама по себе игра безобидная. Но как ты думаешь, сколько продлится такая ситуация? Мир полон скользких путей, и, как только ты ступаешь на один из них, обратной дороги у тебя уже нет.

— Верно, — расплывчато сказал Калински, словно он только что увидел привидение.

— Ой, Том, извини. Я не хотел обременять тебя своими личными переживаниями, — сказал Хейдкамп, качая головой. — Все, что я хотел сделать, так это зайти к вам и поздравить тебя с прекрасной работой. И не бери в голову то, что я тебе сейчас сказал, хорошо?

Калински кивнул, безуспешно пытаясь выкинуть все услышанное из головы.

— Пойдем, — вставая, сказал Хейдкамп. — Вернемся на танцплощадку.

— Конечно, — сказал Калински. — Я встречусь с тобой через пару минут.

Хейдкамп кивнул и исчез среди танцующей публики. Из-за своего стола Калински смотрел и пытался собрать воедино все то, что он сегодня видел и слышал. Может быть, он как-то не так воспринимает сегодняшний вечер? Может, это не праздник страсти, креативности и упорной работы, а отвратительный триумф бахвальства на глазах у всего света? По крайней мере, когда он продавал игрушки и сталкивался с подобными вопросами ответственности, он всегда мог сдать назад и сказать, что он помогал ребенку развить его воображение. Но с видеоиграми такой фокус уже не проходил, поскольку немедленную отдачу и предопределенные результаты можно рассматривать как противоположности воображения. Часть Калински хотела рассмеяться и отбросить столь вздорные мысли, в то время как другая его часть хотела нырнуть под стол, как Накаяма, и спрятаться от всего мира. Эти мысли не оставляли его, и это было своеобразной борьбой между сердцем и мозгом.

В конце концов Калински совладал с собой и позволил музыке вновь наполнить его счастьем. Big Bang Beat исполняли быструю версию «Celebrate», которая напомнила Калински, что в этот вечер он не может быть сомневающимся человеком. И таким человеком он не может быть и завтра, таким человеком он не может быть вообще никогда. Он был в долгу перед самим собой, он был должен по максимуму использовать предоставленную возможность подняться вместе с Sega на вершину. Он был в долгу перед Накаямой, который считал его своим человеком. И он был в долгу перед всеми этими людьми, которые собрались сегодня здесь, в этот вечер, и которые много значили для него, которые упорно работали каждый день и которые заслужили все то, о чем так мечтали.

Калински не позволил мелким угрызениям совести подвергнуть опасности все то, что он планировал совершить. Сначала они должны побороться с Nintendo, а потом перетянуть одеяло на себя. Он не знал, что должно произойти после этого, но он поклялся, что это будет красиво и экстраординарно. Калински встал из-за столика и присоединился к бодрым, счастливым людям на танцполе. Сегодня был день Sega, но, как только что сказал Накаяма, это и вправду было только начало.