Кафедра Ваннаха: Информация, тайны, законы Ваннах Михаил

Кафедра Ваннаха: Информация, тайны, законы

Ваннах Михаил

Опубликовано 19 августа 2010 года

Всякий раз, когда мы слышим разговоры о модернизации национальной экономики, мы должны понимать, что речь на самом деле идёт об эвентуальных попытках зарабатывать на информации.

Информацию в данном тексте мы сблизим со знаниями и будем рассматривать как сведения об окружающем мире и протекающим в нём процессах. Случись, что из нанонауки и наноэкономики выйдет нечто путное — то сбыт продукции данной отрасли, любой, от косметики до мифических «машин творения», будет работой на информационном капитале, на знании, как эту продукцию произвести.

Ну а недавнее решение закупать для Российской армии броневички IVECO говорит об очень печальной вещи — знания о том, как производить аналогичные машины в стране в данный момент отсутствуют, или, по меньшей мере, не могут быть коммерциализованы. (К отсутствию возможностей коммерциализации цинично отнесем и отсутствие или недостаточный размер откатов, и тот, вовсе уж безгрешный факт, что к поставщикам на Апеннины ездить, пожалуй, приятнее, нежели в Курган...)

То есть любые знания и умения (мы обобщаем их как информацию) должны быть проданы в той или иной форме. А что нужно для того, чтобы она могла быть продана?

Правильно! Информация должна быть у того, кто продает её или товар, созданный с её использованием. Информация, ставшая общедоступной, теряет свою ценность как товар.

Были времена, когда информацию защищала сложность и дороговизна копирования. Переписанная в монастырском скриптории книга была сравнима по стоимости с рыцарским вооружением или с деревней со всеми обитателями. (В результате этого даже в христианских княжествах порой не бывало полного комплекта Нового Завета, а лишь одно-другое Евангелие...) Ну а теперь в электронную книжку вбивается карточка, — как выражается Евгений Антонович Козловский, — со всей Ленинской Библиотекой и половинкой Британского музея.

То есть, ставшая доступной информация может быть распространена фактически мгновенно и практически с нулевыми издержками. И вот тут-то создается парадокс: именно триумф информационных технологий создает проблемы для тех, кто хочет зарабатывать на информации.

Выведем за рамки данного текста проблемы копирайта, информации как товара, и ограничимся рассмотрением информации как капитала. Они, кстати, более актуальны. Ну скачает кто-то копию фильма — так это не отвадит массы от посещения кинозалов.

Да и электронные тексты часто исполняют роль рекламы для понравившихся книг, их покупают в нескольких экземплярах — в квартиру, на дачу, в подарки! (Правда, такой удел чаще выпадает классикам...) А вот информация о способе производства, утекшая от хозяина, мгновенно приведёт к летальным последствиям — производство переместится туда, где дешевле, то есть в Юго-Восточную Азию.

Доходы от реализации уйдут владельцам торговых сетей. Ну а главный кусок пирога будет съеден теми, кто сидит в глобальных финансовых центрах, так уж мир устроен... И те, кто вбухал деньги (хорошо если свои, а то ведь обычно казенные, то бишь наши...) в инновации, останется у разбитого корыта. Точнее, у этой посудины останется владелец денег, каковым может оказаться налогоплательщик.

То есть информацию об инновациях (буде такие окажутся удачными, что необязательно...) придётся защищать. И для этого есть два пути. Назовём их юридическим и физическим. Юридический — это когда с помощью системы национального или международного права устанавливается право на исключительное использование изобретения в промышленности, ограниченное как пониманием изобретения, так и сроком, странами патентования и прочими юридическими деталями.

История патентования очень хорошо иллюстрирует переход от индустриального к постиндустриальному обществу, от капитализма свободной конкуренции к империализму. Когда-то патент был достоянием изобретателя, а капиталисты выступали против него, ибо он мешал развитию промышленности (рецидив такого подхода можно было встретить в 1990-е, когда районный суд отказывал изобретателю в иске, ибо признание такового нанесло бы ущерб заводу и бюджету района...).

Сейчас патенты — важнейший актив корпораций. Изменения в подходе запечатлел роман Норберта Винера (да, да, отца кибернетики) «Искуситель», в начале 1970-х переведенный журналом «Изобретатель и рационализатор». Там описывалось, как концерн, нацеливавшийся на грядущий рынок ИТ, защищает открытия гениального самоучки (прототипом которого был Оливер Хевисайд) патентами на имя бездарного, но амбициозного, профессора, самое имя которого превращается в залог грядущих сверхприбылей.

И вот тут-то мы должны признать грустную вещь. Российские разработчики явно окажутся малоконкурентными на рынках патентования США и ЕС; советский эксперимент с его автаркическим хозяйством, дал наши конкурентам фору на десятилетия. Не будем забывать — патент не столько свидетельство инновации, а возможность не дать делать новации другим! И если в госпроектах, которые принято обзывать именем «Сколково» и есть какой то смысл, то он — в привнесении в среду отечественных разработчиков хайтека западных методологий ЗАРАБАТЫВАНИЯ на патентах.

Ну, а второй метод защиты информации — это тайна. Был в истории Германии XIX века занятный период, называемой эпохой грюндерства (Grunder, нем. — основатель).

Здешние словари соотносят эпоху грюндеров с крупномасштабными спекуляциями. Но спекулятивной была скорее финальная пора грюндерства, когда после Франко-Прусской войны на юную Германскую империю пролился поток нефтедолларов, тьфу, нет, конечно же не нефте- и не долларов — золотых франков, выплаченных не менее юной Третьей республикой в виде репараций.

А до этого был период бурного культурного и промышленного развития сонных до этого княжеств. В начале его Made in Deutschland было синонимом дешёвых подделок, а к концу — знаком качества. И вот в этот период большую роль играла информация о способах производства. Сначала её крали у англичан, а потом — защищали всеми методами. Говорят на заводах Круппа пойманных промышленных шпионов кидали в печи (вряд ли практично — добавка углерода и кальция попортит металл, скорее — клали под горячий шлак).

Но принцип охраны тайны от века был прост и зижделся на наказании и просто болтуна, и предателя. И ничего лучше человечество не придумало — все технические средства сугубо вторичны. Так вот, к сожалению есть основания считать, что с защитой тайны у нас будет не слишком хорошо. Причем виной — самые лучшие позывы, излишняя доброта.

Вот свежая сценка. Село, дорога, голое женское тело в грязи. Опытный — объезжает. Купивший дачу москвич останавливается, кладет знаки (чтоб не наехали), вызывает скорую. Скорая приезжает. И москвича сильно ругают аборигены. Дело в том, что голой дамочка была не в результате сексуального преступления, а от жары. Окровавлена — в результате падений. А падала — ну попейте столько на +39... А к двум бабушкам единственная скорая опоздала!

Так и недавний обмен десятка провалившихся чреват последствиями. Конечно, спасти агента 90-60-90 от участи быть ближайший четвертак игрушкой заморских «коблов» (там их погоняло — dyke) очень добрый поступок. Но для этого пришлось освободить трёх (или четырёх?) осужденных предателей.

То есть тем, кто решил сделать гешефт, торганув доступной информацией, послан сигнал — наказания не будет. И это осложнит и работу контрразведки, и частных служб охраны информации (вспомним Круппа). И при неблагоприятном ходе событий может вообще поставить под вопрос возможность инновационного развития...

К оглавлению