Кафедра Ваннаха: Два стола Ваннах Михаил

Кафедра Ваннаха: Два стола

Ваннах Михаил

Опубликовано 07 апреля 2011 года

Технологическая цивилизация, существующая на третьей планете жёлтого карлика, стопроцентно порождена западной, иначе обзываемой иудео-христианской, культурой. Именно она раскатала циклическое время Традиции в линейное время Прогресса. Но иудео-христианская цивилизация стоит на фундаменте цивилизации античной, несмотря на бытовавшие между этими достойными сторонами распри. И до появления христианства, и после его оформления доходившие до смертоубийства ссоры между александрийскими греками и евреями были традиционнейшим — почище выступлений атлетов и актёрок — развлечением жителей эллинистической столицы. Рим сначала просто завоевал Иерусалим, а потом и разрушил, причём в условиях острого дефицита крестов для распятия восставших. Сожжение христиан и затравливание их африканскими зверями по зрелищности и посещаемости соперничало с выступлениями любимых мурмиллонов и ретиариев.

Но для распространения учения аврамических религий с их трансцендентным Богом римская военно-административная машина была необходимой. Pax Romana обеспечивал перемещение людей в пределах большей части Ойкумены, с минимумом препон. Иудеи селились в Риме ещё во времена Цицерона. Христианские проповедники бродили от черноморской Диоскуриады до древнего Тартесса в Испании.

Для усвоения учения аврамических религий жителями Ойкумены потребовалась машина. Машина культуры. Культуры греческой или, скорее, эллинистической. Эллинистической, поскольку язык Нового Завета — универсальный койне, а не более ранние диалекты, вроде аттического или ионийского. Эллинистической, ибо мудрость отдельных философских школ классической, полисной Греции была синтезирована в общую эллинскую учёность именно в этот период. И именно в нём был оформлен архетип двух столов, на которых функционировала машина эллинистической культуры.

Первый и, наверное, самый любимый стол — это греческий триклиний. Стол для возлежания втроём. (Это занятие не надо путать с Menage a trua легкомысленных галлов.) Нет, за греческим столом, с трёх сторон, возлежали солидные бородатые мужики. И не потому, что злоупотребили очищенной... Нет, пили мало, пили сухое вино, да и к тому же сильно разведённое водой. Это занятие, популярное среди буфетчиц пивбаров советской поры, входило в ритуал застолья. Аттическое или фалернское, предварительно перелитое в «парадную» амфору, украшенную росписью, подобающей глубоко гуманным нравам того времени (ахейский воин сбрасывает со стены Илиона троянского мальчика; ахейский воин закалывает троянского мальчика на глазах его матери; троянская мать пытается защитить ребёнка от ахейского воина), смешивалось с водой в специализированном сосуде-кратере, удостоенном вознесения в астрономическое небо в виде созвездия Чаши (Crater в международной номенклатуре). И закуска была скромна: хлеб, сыр, оливки. Немного рыбы и мяса. И — главное за столом: беседа, общение.

Эллинская учёность приобретает общечеловеческое значение с Сократа (Гераклит нарочито тёмен, Пифагор старательно скрытен). Но Сократ не оставил ни одного письменного сочинения. Вся его научно-педагогическая деятельность происходила за столом. Здесь, посредством задаваемых вопросов и рассказанных баек, он искал мудрость для себя и преподавал её ближним.

Но мы знаем о Сократе благодаря рассказам его учеников. Великого философа и малоудачливого политконсультанта Платона. Афинского стратега, блестящего командира наёмников (в ходе Анабазиса сумел вывести десять тысяч своих бойцов из враждебных земель) и выдающегося историка Ксенофонта. По какой-то причине с демократией все вышепомянутые не дружили. Добрейшего Сократа афиняне отравили. Ксенофонт, определённый во «враги народа», понял, что мешканьем беды не избудешь, записался в бродяги, вышел на щебёнку и нашёл себе пристанище у спартанцев, чьи отряды умело водил против былых сограждан, заработав на ратном труде именьице у Скиллунта. Платон же вообще создал теорию идеально-иерархического общества. Но труды мудрецов более позднего, платоно-ксенофонтова поколения мудрецов протекали уже за другим столом, за письменным.

Архетип двух столов проходит через всю западную цивилизацию. Один — пиршественный, соединявший друзей для диалектической, направленной на отыскание истины беседы, другой — письменный, за которым знакомились с мудростью (и глупостью) других и записывали свои мысли. И частности тут не важны — римляне времён Республики и бородатых консулов сидели за квадратными столами-менсами, также удостоившимися места в астрономической номенклатуре в виде созвездия Южного неба Mensa (по-русски — СТОЛовая гора). Писать же могли на вощёных дощечках стилусом, кисточкой на папирусе... Читали же в тиши библиотеки или прокручиваемый папирус, или сшитый из тетрад (сложенных вчетверо листов) кодекс.

Так что информационные технологии двадцать первого века лишь успешно возвратили нам два архетипических занятия. Афины времён Сократа отличались небывалой концентрацией интеллекта. Из двадцати (максимум — сорока) тысяч полноправных граждан в одно и то же время сошлись и Сократ, и Перикл, и Платон, и Ксенофонт, и ярчайший авантюрист Алкивиад, в поисках которого Сократ, заботившийся о нём, был вынужден постоянно ходить по гетерам.

Современная Сеть мнёт пространство, сводя практически в одну точку собеседников со всех краёв России, из Архангельска до Владивостока. Причём эволюция мобильных устройств позволяет уйти от сидения за десктопом и развалиться на диване практически как грек или римлянин Империи времён упадка. То есть люди, с которыми хочется и стоит поговорить, размазанные тонким слоем и по нашей стране, и по всему миру, могут сойтись в сетевом пространстве, как некогда за одним столом в Афинах (тем более пиво, любимое многими обитателями Сети за разговором, по градусу аккурат как разбавленное аттическое). Световая скорость передачи сигналов, крайне низкая стоимость информационных транзакций, обусловленная коллективным использованием каналов связи... Через океан болтали ещё Рузвельт с Черчиллем, но теперь скайп и иже с ним дают такую возможность практически всем.

Мять время начала ещё письменность. Она дала возможность встретиться с Сократом тем, кто разошёлся с ним во времени. С Сократом-человеком у Ксенофонта, в пространстве его «Воспоминаний о Сократе», «Апологии Сократа» и «Пира». С Сократом-мыслителем у Платона. Добрым — в «Диалогах», беспощадным — в «Законах». О Сократе-воине, сначала спасшем раненого Алкивиада, а потом спасённом им, вообще написано у Плутарха.

Информационные технологии представляют нам практичеки всё прошлое человечества. Ещё тридцать лет назад желание познакомиться в оригинале с классическими текстами понуждало человека, живущего за пределами университетских городов, к массе суетных действий. Надо было отыскивать у столичных букинистов латинский и греческий словари Дворецкого. Надо было искать гэдээровские или польские издания античных авторов... Сейчас всё это доступно десятком аккордов, набранных на клавиатуре. Было бы желание!

Стоимость хранения и тиражирования цифровой информации исчезающе мала. Всё удобно отображается на планшете или на электронной бумаге (критикам последней посоветую поглядеть на книги, изданные в девяностые годы прошлого столетия на древесной бумаге, которую даже газетной назвать язык не поворачивается). Так что возможностей сосредоточиться в тишине над книгой тоже становится только больше.

Мало кто этими возможностями воспользуется? Конечно! Посмотрите, сколько во времена Сократа вели диалектические беседы, а сколько — бранились на агоре. При попытке найти нужный текст сталкиваешься с массой порнушки? А каково Сократу было разыскивать юного Алкивиада у гетер? Такого насмотришься, таких оферт наслушаешься... Читатель не тот пошёл — жалуется юная журналистка, искренне полагающая, что сегодня публику заинтригует только публичный акт зоофилии по соседству с хранилищем мумии, спорами о судьбе которой политиканы отводят глаза публики от реальных проблем. Советуешь барышне скачать и прочесть Лукиана, его сказку «Лукий, или Осёл». Очень поучительно. Так что если люди стремятся к вечным ценностям, то новые технологии лишь расширят возможности для этого, и не больше.

К оглавлению