Василий Щепетнёв: Могущественный дух Василий Щепетнев

Василий Щепетнёв: Могущественный дух

Василий Щепетнев

Опубликовано 11 августа 2011 года

Дом, в котором я живу, не слишком большой и не слишком маленький. На сто квартир или около того. Построенный в пятидесятые, он знал лучшие времена, но надеется, что они, те времена, ещё вернутся. В старом фильме «Старик Хоттабыч» главный герой, пионер Волька Костыльков, жил в доме, очень похожем на мой. Как снаружи, так и изнутри. Только тот дом стоит в Санкт-Петербурге, на улице Савушкина, под номером двадцать восемь (хотя по сюжету Волька – москвич), а я живу в Воронеже.

И ещё у Вольки был волшебник Хоттабыч, а у меня волшебника нет. Зато у меня есть собака Афочка, с которой я гуляю или сижу на скамейке, читая да хоть того же «Хоттабыча». Литератор, он читает что хочет – сказки, школьные повести, «Муху-цокотуху», и никто ему не скажет, что в детство впадает или дурака валяет. Вдруг он хочет что-нибудь детское сочинить и потому изучает тонкости процесса?

Вот так я давеча под присмотром Афочки утром, часов в шесть, читаю биографию Анны Иоанновны, и тут подходит ко мне гражданин, словесный портрет которого опущу. Афочка спокойна, значит, и я могу не тревожиться.

– Где тут бутылку водки можно достать? – спрашивает гражданин. – Гастроном напротив, – отвечаю. – Нет, дешёвой. – Не знаю.

Гражданин посмотрел на меня с сомнением, но больше ничего не сказал. Развернулся и ушёл. В этот дом я переехал десять лет назад и к подобным вопросам привык. Поначалу тревожился: неужели, думал, у меня вид такой – знатока дешёвой водки? Потом догадался: где-то рядом торгуют палёнкой. Кто знает точный адрес, идёт прямо, а кто не знает, ищет дорогу. Спрашивает. В том числе и у меня.

Кстати, местные жители водку, понятно, употребляют. Порой прямо во дворе. Но – магазинную. Если загорится – снаряжают человека в гастроном, благо он и в самом деле недалеко. Три минуты бойким шагом. То ли, как и я, не знают, кто именно в доме или по соседству торгует без патента, то ли, наоборот, знают. Ещё вариант – никто ею здесь и не торгует, а спрашивают под видом страждущих борцы с экономической преступностью. Вдруг да и раскроют подпольный заводик.

Действительно, готовность рискнуть здоровьем, а возможно, и жизнью ради экономии двадцати-тридцати, пусть даже пятидесяти рублей, должна поражать. Но не поражает. Хотя знаешь доподлинно, насколько часто люди травятся суррогатным алкоголем. Когда подобное случается в Турции, о жертвах говорят и пишут. Но в любую неделю в любой из наших губерний число пострадавших от поддельной водки больше, чем за всю историю российско-турецкого туризма. И ничего. Привыкли. И потом: а вдруг у страждущего просто нет ста рублей на магазинную водку? Ста рублей нет, а потребность выпить есть.

Бедность въелась в наши гены, вернее, она направляла естественный отбор. Как неохотно мы расстаёмся с хламом, забивая балконы и кладовки вещами, которыми не будем пользоваться никогда, – старыми деревянными лыжами, плёночными фотоаппаратами, пишущими машинками, кинескопными мониторами. У меня даже обувная коробка трёхдюймовых дискет лежит. Экономим не столько из страсти к процессу экономии, сколько вынужденно.

Нет у казённого предприятия или казённого работника («требуется нейрохирург, компетентность, знание специфики многопрофильного стационара, оклад 7.200 рублей», объявление от второго августа сего года) средств на покупку подлинных фирменных продуктов. Казённый работник и рад бы смотреть не пережатую авишку, а полноценный блюрэй, пользоваться новым фирменным картриджем, а не в двадцатый раз перезаправленным, питаться мясом, а не как бы колбасой «губернская», и так далее. А нет средств.

Выбор простой: либо пользоваться суррогатами, либо не пользоваться ничем никогда. Жить плохо, уродливо, нездорово либо не жить вовсе. Активные люди, понятно, выбирают третье – переселяются в города и страны, более подходящие для самореализации. И размножаются там, а не здесь.

Запущен процесс обеднения урана. Цепная реакция. С января по июнь в Воронежской области умерло 19 113 человек, родилось 10 982. Школьная задача про бассейн с двумя трубами успокаивает: такими темпами народа хватит ещё надолго. Лет на пятнадцать. Но в школе учат арифметике, а реальность отображает даже не высшая математика. Скорее, магия. Найти бы кувшин с добрым Хоттабычем!

Кстати, пионер Волька, узнав, что Хоттабыч – джинн, спрашивал, не является ли он спиртным напитком.

"Не напиток я, а могущественный и неустрашимый дух, и нет в мире такого волшебства, которое было бы мне не по силам, и зовут меня, как я уже имел счастье довести до твоего много- и высокочтимого сведения, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или, по-вашему, Гассан Абдуррахман Хоттабович. Назови моё имя первому попавшемуся ифриту, или джинну, что одно и то же, и ты увидишь, – хвастливо продолжал старичок, – как он задрожит мелкой дрожью и слюна в его рту пересохнет от страха".

Иногда я представляю, будто граждане, что изредка спрашивают о бутылке, на самом деле ищут «могущественный и неустрашимый дух», а вовсе не дешёвое пойло.

С точки зрения Практики Суверенной Стабильности пусть уж лучше пьют. Неустрашимый дух – штука непредсказуемая. Ифрит и джинн дрожать не хотят.

К оглавлению