Смысл жизни – 2

Смысл жизни – 2

Вам случалось когда-нибудь в теплую летнюю ночь лежать, глядя на звезды, и думать, почему вы живете на свете? Каково ваше место в жизни и как следует жить дальше?

Да, вот и мне не случалось.

Тем не менее я выработал собственную теорию жизни, Вселенной и всего на свете[21] – ну, по крайней мере, подмножества «Жизнь». Вы узнали о моей теории из предисловия к этой книге. Раз уж вы дочитали до этого места, то могу объяснить немного подробнее.

Моя теория возникла не во время изучения звездного неба в ясную ночь и гадания о смысле бытия. Она родилась при подготовке к выступлению. Когда какая-нибудь вещь приносит вам известность, люди почему-то начинают ждать от вас небывалых откровений о совершенно посторонних вопросах, которые волновали человечество миллионы лет. И хотят, чтобы вы поделились этими откровениями с толпой абсолютно незнакомых вам людей.

Не вижу в этом особого смысла. Я занялся Linux, потому что был крутым хакером, а вовсе не потому, что умел выступать публично или безудержно философствовать. Правда, в жизни вообще не так уж много смысла, поэтому я не жалуюсь.

Но вернемся к теме.

На этот раз меня пригласили выступить в Беркли на местном мероприятии под названием «Webrush». В обычных обстоятельствах я бы и не подумал соглашаться, но тут ко мне обратилось финское консульство в США и, будучи патриотом (или по крайней мере испытывая легкую вину за то, что не люблю снег и переехал за границу), я по глупости ответил «Хорошо. Jag gor det» (Ну конечно – сделаю (швед.)).

Никто – и в первую очередь я сам – не ожидал, что я буду говорить о смысле жизни. Темой встречи была жизнь в обществе, опутанном сетями, и я там выступал в роли знатока Интернета и представителя Финляндии. Благодаря Nokia (самой большой, самой лучшей и самой замечательной компании мира, как вам объяснит любой финн) Финляндия значительно продвинулась в области коммуникаций и жизнь там очень сильно «опутана сетями». Мы уже говорили о том, что мобильников в Финляндии больше, чем людей, и что в настоящее время рассматривается возможность имплантации мобильников новорожденным.

И вот я сидел и думал, о чем можно говорить в связи с коммуникациями. Забыл сказать – остальные участники дискуссии были философами и собирались говорить о технологиях. Ведь это ж было в Беркли, не где-нибудь. В Беркли серьезно относятся только к двум вещам: политикам из Беркли и философам из Беркли.

Какого черта, подумал я. Если у них философы собираются рассуждать о технологиях, то почему бы мне – технарю – не поговорить о философии? уж в чем в чем, а в робости меня не обвинишь. Пусть лучше скажут, что я идиот (возможно, так они и сделали в конце концов), но не слабак.

Не на такого напали!

И вот я сижу, лихорадочно соображая, о чем мне говорить на следующий день. (Я так и не приучился начинать подготовку к выступлениям заранее, поэтому именно поздно вечером накануне доклада я обычно и мучаюсь такими вопросами.) Сижу, ломаю голову над тем, что такое «коммуникационное общество», как все будет развиваться и во что превратятся Nokia и другие коммуникационные компании.

И вижу, что лучше всего будет просто объяснить, в чем смысл жизни.

На самом деле речь идет не столько о смысле, сколько о законе жизни, который отныне следует называть Законом Линуса. Это аналог второго закона термодинамики, посвященный не разрушению порядка во вселенной, а эволюции жизни.

Я не имею в виду эволюцию, которую изучал Дарвин. Это совсем другое – готовясь к Webrush, я больше думал о том, как развивается общество и как мы пришли от индустриального общества к коммуникационному, что будет дальше и почему. Я хотел изложить все красиво и достаточно убедительно, чтобы аудитория поверила мне хотя бы на время дискуссии. У каждого свои задачи. Для меня в тот день было важно выбраться живым из дискуссии с двумя видными философами.

Итак, почему общество развивается? Что служит движущим фактором? Вот все думают, что развитие определяется технологиями – а так ли это? Правда ли, что именно изобретение парового котла дало толчок развитию в Европе индустриального общества и в конечном итоге привело – с помощью Nokia и мобильных телефонов – к коммуникационному обществу?

Так выглядела ситуация с точки зрения философов – их интересовало, как технологии изменяют общество. А я как специалист по технологиям знал, что технологии сами никуда не ведут. Это общество изменяет технологии, а вовсе не наоборот. Технология просто очерчивает границы того, что и насколько дешево мы можем сделать.

Технологии, как и создаваемые ими устройства, сами по себе глупы – по крайней мере, до сих пор это было так. Интересно лишь то, что с их помощью можно сделать, а настоящей движущей силой служат потребности и интересы людей. Мы не потому стали больше общаться, что для этого появились возможности, а потому, что люди любят болтать.

И если способов обмениваться сообщениями нет, то эти способы изобретаются. Отсюда – Nokia.

Поэтому, продолжал я рассуждать, чтобы понять эволюцию общества, нужно понять, что именно движет людьми? Деньги? Успех? Секс? Что на самом деле заставляет людей делать то, что они делают?

Очевидным стимулом, против которого никто не станет возражать, является выживание. В конце концов выживание – это по определению сущность жизни. Жизнь не следует слепо второму закону термодинамики, а сохраняется вопреки вселенной, которая кажется глубоко враждебной всей той сложности и упорядоченности, которая служит самой основой жизни. Итак, выживание – стимул номер один.

Чтобы выявить важность остальных стимулов, их нужно примерять к этому элементарному стремлению выжить. Вопрос не в том, готовы ли вы убить ради денег? Вопрос стоит иначе: вы готовы умереть ради денег? И ответ тут, конечно, отрицательный. Поэтому деньги можно смело вычеркнуть из списка основных человеческих стимулов. Но вместе с тем, очевидно, существуют вещи, ради которых люди готовы умереть. Есть масса героических историй о том, как люди – и даже животные – шли на смерть ради чего-то высшего. Поэтому выживание само по себе не исчерпывает всех стимулов, движущих нашим обществом.

Остальные стимулы, о которых я говорил в Беркли, были очень просты и не вызвали особых возражений во время дискуссии. Значит, по крайней мере некоторые с ними согласны. (Либо они просто проявили вежливость из уважения к финскому консульству.) Есть очень мало вещей, ради которых люди готовы умирать, но социальные отношения, безусловно, к ним относятся.

Существуют бесчисленные примеры того, как социальные мотивы заставляют людей забывать о выживании. Начиная с литературных героев Ромео и Джульетты (которые умерли не потому, что им была нужна такая грубая вещь, как секс, а потому, что предпочли смерть утере своих социальных связей) и кончая патриотически настроенными солдатами, которые готовы рисковать жизнью за свою страну и свою семью – свое общество. Поэтому «социальные отношения» запишем второй строкой в список стимулов.

А третьим и последним стимулом является удовольствие. Это может показаться банальным, но стремление к удовольствию – очень мощная сила. Люди ежедневно умирают из-за вещей, которые делают только ради удовольствия. Например, выпрыгивая из исправных самолетов только ради того, чтобы дух захватило.

Удовольствие не обязательно должно быть примитивным. Это может быть игра в шахматы или интеллектуальное развлечение – выяснение того, как устроен мир. Это может быть любознательность исследователя нового мира. То, что заставляет человека залезать в тесную, набитую взрывчаткой ракету, просто чтобы взглянуть на Землю из космоса, можно назвать серьезным стимулом.

Итак, получается: выживание, место в общественном устройстве и удовольствие. Вот три вещи, которые заставляют нас делать то, что мы делаем. Все остальное социологи называют производным поведением: стереотипы поведения, которые порождаются этими элементарными факторами.

Но это не просто факторы, движущие поведением людей. Если бы это было все, то нельзя было бы говорить о теории жизни. Не только людьми движут эти три стимула – им подчиняются и другие формы жизни, причем они возникают в естественной последовательности для любого жизнеподобного поведения. Выжить. Вписаться в общество. Получить удовольствие. Вот такая последовательность. И именно поэтому мы назвали свою книгу: «Ради удовольствия». Потому что все, что мы делаем, делается в конечном счете ради собственного удовольствия. По крайней мере, если нам предоставляется возможность действовать достаточно долго.

Вы мне не верите?

Вспомните, как мы делим животных на высших и низших. Все они стремятся выжить. Но чем выше мы поднимаемся по эволюционной шкале, тем чаще встречаются стереотипы общественного поведения – даже у муравьев, которые поднялись не слишком высоко, есть жесткие общественные нормы, которые постепенно все чаще тяготеют к развлечениям. Муравьям не очень свойственно играть с едой, а вот у кошек это принято. И от секса муравьи не получают удовольствия.

Да, возьмем такую базовую (и восхитительную) вещь, как секс. Я не утверждаю, что это один из фундаментальных стимулов сам по себе, но это прекрасный пример человеческого поведения, которое прошло все этапы жизненной эволюции. Началось все, несомненно, с инстинкта выживания. В конце концов, секс ради выживания есть даже у растений. И когда-то, миллиарды лет назад, для тех одноклеточных, которые впоследствии эволюционировали в программеров и других людей, секс был связан только с выживанием. Так же несомненно, что секс давным-давно эволюционировал из фактора чистого выживания в глубоко социальное явление. Не только у людей существуют свадебные церемонии и социальные инфраструктуры, связанные со спариванием. Вспомните ритуальные танцы журавлей, которые, кстати говоря, вступают в брак на всю жизнь. На самом деле все виды организмов ежедневно тратят огромное количество энергии на социальные ритуалы, связанные с обычным размножением.

Удовольствие? И это тоже, уверяю вас. Не только среди людей, однако, по-видимому, не случайно наиболее развитый вид на планете также максимально использует развлекательный аспект секса.

И эта последовательность перехода от выживания к социальному поведению, а затем к удовольствию наблюдается повсеместно. Возьмем войну: речь шла о выживании в те времена, когда единственная возможность захватить водопой заключалась в убийстве других людей, которые стремились сохранить его за собой. Но уже давно война стала средством поддержки общественного уклада. А с появлением CNN – превратилась в развлечение. Нравится вам это или нет, но похоже, что эта последовательность неизбежна.

Сама цивилизация следует той же схеме. Исходно это был способ обеспечить выживание за счет сотрудничества и объединения сил. И это – не уникальная особенность человечества. Большинство животных и даже растения объединяются в сообщества, чтобы помочь друг другу выжить. Интересно проследить, как эти сообщества постепенно перерастают функции чистого выживания и становятся все более социализированными, как все человеческие цивилизации приходят к строительству все более совершенной сети дорог и каналов связи, чтобы улучшить социализацию.

А в конце концов цивилизации направляют свои усилия на удовольствие. Посмотрите на Римскую империю, знаменитую не только своими дорогами и крепким социальным укладом, но и – особенно на поздних стадиях – своими развлечениями.

Или посмотрите на сегодняшнюю Америку. Разве есть сомнения в том, что киноиндустрия и индустрия компьютерных игр прямиком ведут к эпохе развлечений? Еще совсем недавно это были узкие рыночные ниши, а сейчас они входят в число крупнейших отраслей богатейшей страны мира.

Меня как специалиста в области технологий особенно интересует, как эта схема повторяется в технологии, которую мы разрабатываем. Мы называем раннюю стадию современных технологий индустриальным веком, а стоило бы говорить о веке технологического выживания. До недавнего времени технологии использовались в первую очередь для улучшения выживания: для того, чтобы быстрее ткать ткани и быстрее перемещать товары. Именно это служило первопричиной.

Современный этап мы называем информационным веком. Это большой сдвиг. Теперь технологии используются для распространения информации и обмена ею – то есть для чисто общественных функций, – а не просто для улучшенного выживания. Сам Интернет и движение большой части технологий в его сторону – знаменательная тенденция нашего времени. Это значит, что в промышленно развитых странах выживание уже считается гарантированным, и неожиданно технология переходит на новый захватывающий этап развития – коммуникационные технологии начинают использоваться в социальном аспекте: не просто для того, чтобы жить лучше, но как неотъемлемая часть социальной жизни.

Конечная цель, разумеется, еще впереди. Через информационное общество к обществу развлечений. Когда Интернет и круглосуточная беспроводная связь будут восприниматься как нечто само собой разумеющееся и не будут выноситься в газетные заголовки. Когда Cisco станет пройденным этапом, а корпорация Disney завладеет миром. И это время скорее всего не за горами.

Ну и что все это значит? Да, может, ничего особенного. В конце концов, моя теория смысла жизни не дает никаких рекомендаций, что нужно делать. Она от силы утверждает: «Хотите – верьте, хотите – нет, но цель всего – удовольствие».

До некоторой степени она объясняет, почему люди с радостью готовы участвовать в проектах вроде Linux по Интернету. Мне и многим другим Linux подарила сразу два стимула. Оставив выживание за скобками, Linux позволяет людям соединить удовольствие от интеллектуальных усилий и социальные отношения в единой команде ее создателей. Мы не так уж часто встречались лицом к лицу, но мейлы несут не одну лишь сухую информацию. С помощью почты вполне могут завязываться дружеские и иные социальные связи.

И если нам когда-нибудь встретятся во вселенной другие разумные существа, то их первые слова вряд ли будут: «Отведите меня к вашему главному». Скорее они скажут: «Сыграем, парень?»

Хотя я могу и ошибаться.