Василий Щепетнёв: Приказано иметь честь Василий Щепетнев

Василий Щепетнёв: Приказано иметь честь

Василий Щепетнев

Опубликовано 01 июня 2011 года

Читаю новости. Солдат кормили собачьим кормом, выдавая последний за натуральную тушёнку. Таким способом командование наворовало миллионы, но было разоблачено честным подчинённым. Всё, думаю, жди трагедии. Командир части пустит пулю в лоб от позора. Или, будучи христианином и не желая совершать ещё один смертный грех, уйдёт в отставку и всю оставшуюся жизнь проведёт, каясь.

Читаю дальше. У лётчиков рэкетиры в погонах отбирали деньги, но это деяние стало известно всему миру. Снова жди трагедии. Командир части пустит пулю в лоб от позора и т.д.

Опять читаю: в ставропольской станице бандиты годами правили кровавый бал – убивали, насиловали, а уж грабили непременно. Случайно история вышла наружу. По-прежнему думаю, жди трагедии, губернатор пустит пулю в лоб от позора…

Понятно, я выпал из реальности. Слишком много времени провожу в девятнадцатом веке. Наука той эпохи не успела достичь нынешних высот. Люди верили в существование мирового эфира, в разумную жизнь на близлежащих планетах, в возможность устроить общество на основах взаимной справедливости.

Среди множества предрассудков бытовало мнение о том, что благородного человека от подлеца отличает наличие некой тонкой, но, безусловно, определяемой субстанции, именуемой честью. Потеря чести представала событием настолько ужасным, что многие предпочитали не жить вовсе, нежели жить подлецами. Оттого покушение на честь считали нестерпимым и вызывали обидчика на дуэль.

Между прочим, государственные мужи и тогда полагали наличие чести у людей излишеством. Государство стремилось быть судьёй и решать само, что честно, что бесчестно. Тот же кардинал Ришелье запрещал дуэли не сколько из-за боязни потерять воинов, сколько по причине неприятия вольнодумства. Если человек своим умом решает, что такое хорошо, а что такое плохо, им трудно манипулировать. И вообще, для многих, быть может, слишком многих государственных постов, больших и маленьких, нужен именно подлец, а не благородный человек.

Пётр Алексеевич грозил дуэлянтам повешением, даже и погибшего вешать полагал необходимым, правда, за ноги. Екатерина Вторая тоже дуэли не одобряла. Павел Петрович дворянскую честь считал вредной фикцией.

Зато в девятнадцатом веке за дуэль не вешали. В крайнем случае, в солдаты разжаловали. Или предписывали безвыездно жить в деревне – ничего, терпимо. А большей частью смотрели сквозь пальцы: даже такой записной дуэлянт, как Толстой-Американец, пользовался свободой.

На исходе девятнадцатого века и у власти возникло подозрение, что подлецов в России, пожалуй, избыток. И потому в последний год царствования император Александр Третий утвердил «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде». Теперь уже офицер не только имел право участвовать в дуэли, но в ряде случаев – если причина оказывалась достаточно веской – был обязан выйти на поединок. Отказ от дуэли означал отставку.

Нельзя сказать, что после тысяча восемьсот девяносто четвертого года армию захлестнула волна дуэлей, но все-таки поединки имели место быть, числом до двадцати в год. Смертельные исходы, впрочем, случались редко.

Однако ожидаемого искоренения подлости не произошло: армия была слишком привлекательной кормушкой, на военных поставках наживались как предприниматели, так и генералы. Неэффективное расходование казённых денег в Первую Мировую войну во многом стало причиной неуспеха российских вооруженных сил. Фронтовые лейтенанты, капитаны, полковники и генералы были хороши. Тыловики же усердно подрывали корни дуба: кормили войска всякой дрянью, устраивали махинации с денежным довольствием, в упор не замечали революционных агитаторов – деньги портили зрение.

Правда, правительство не дремало, и на время войны запретило как обмен бумажных денег на золото, так и вывоз капитала за границу, однако подлецов это не останавливало. Даже совсем уже смешные керенки – и те крали. И пятаковки крали – кстати, любопытные то были купюры, со свастикой, что аукнулось Георгию Леонидовичу Пятакову в тридцать седьмом, и если бы его не расстреляли, как троцкиста, то непременно повесили бы, как агента немецкого национал-социализма с двадцатилетним стажем.

На днях российский премьер подтвердил, что стоимость строительства отечественных дорог завышают все, кому не лень.

Жду трагедии. Кто-то пустит пулю в лоб. Или, как добрый христианин, уйдет в отставку – каяться.

К оглавлению