Колумнисты

Колумнисты

Василий Щепетнёв: Иридий и гусь

Василий Щепетнев

Опубликовано 06 ноября 2012 года

Простенький тест: стоит в саду яблоня, на ветке яблочко наливное. Хочется достать, а руки коротки. Или ноги. Высоко яблочко, запросто не возьмёшь. Кто более развит — тот, кто яблоню сломает или срубит, тот, кто лестницу принесёт или тот, кто подождёт, покуда яблоко созреет и само в руки упадёт?

Цель оправдывает средства — всегда ли? В противоположность одному крылатому выражению вспоминается другое: игра не стоит свеч. Стоит ли ломать яблоню ради яблока? Стоит ли добывать иридий, чтобы делать из него вечные перья, суть авторучки (не сами авторучки, разумеется, а именно перья, и не перья, а отдельные их элементы), которые можно дарить и которыми даже можно писать, чаще — подписываться? Прежде выдернут перо у гуся, очинят — и сочиняй хоть «Медного Всадника», хоть «Вечера на хуторе близ Диканьки». Испишется перо — выбросил. И снова у гуся взял. У гусей перьев много, источник неиссякаемый. А иридий — металл дорогой, редкий. Про стоимость свечи я уже упоминал когда-то. В старых романах квартирные хозяйки постоянно выговаривали молодым безденежным студентам, что те по ночам свечи жгут, в расход вводят (хотя почему? включи новую свечку в счёт, если студент не задолжал за полгода, а хоть и задолжал). Но студенты продолжали трудиться по ночам.

Я как-то провёл вынужденный эксперимент. Отключилось электричество — час нет, другой нет. Свечка и пригодилась. Очень интересно: освещает она лишь то, что непосредственно с нею рядом. В моём случае — лист бумаги. Подальше, уже в полутьме — письменный прибор. И всё. Ничто не мешает сконцентрироваться, целиком погрузиться в текст. Включённый же компьютер постоянно отвлекает, подзуживает: прочитай письмо, сыграй в шахматы, загляни в фейсбук, посмотри новости, как там метро московское, не затопило? Действительно, сколько луж на полу, пятен и подтёков на стенах появилось в московском метро этой осенью, того и глядишь... Обыкновенно течёт поблизости от кабелей: верно, когда их, кабели, проводили, нарушили гидроизоляцию. Москвичи к лужам в подземных дворцах привыкли, не замечают, а провинциалам в диковину. Лужа и электропроводка вместе могут составить опасную смесь, однако москвичи смело идут по воде, полагая, что чаша судьбы есть штука неизбежная.

Ах, это я забылся.

Встал, заварил чай, вернулся к компьютеру, теперь сижу перед монитором и пью. Чай, мягкая свежая булка и мёд направляют мысли в сторону прошлого. Как угощала Чичикова Коробочка: «на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепёшки со всякими припёками: припёкой с лучком, припёкой с маком, припёкой с творогом, припёкой со сняточками, и невесть чего не было...»

Чай в те годы в Россию доставляли посуху, из Китая. Путь долгий, сложный и дорогой, и потому пить чай мог не всякий, а лишь занявший определённую ступень благополучия. Опять Гоголь: «Сделавшись приказчиком, поступал, разумеется, как все приказчики: водился и кумился с теми, которые на деревне были побогаче, подбавлял на тягла победнее, проснувшись в девятом часу утра, поджидал самовара и пил чай».

В Англию же везли чай морем, и оттого он стоил намного дешевле. Капитанов дальнего плавания совершенно не интересовали цены на мазут, бензин или уголь. Движущая сила корабля была бесплатной: ветер. Сначала чай возили на судах заурядных, но позднее стали строить быстроходные клиперы. Чайные клиперы мчались из Китая в Англию, огибая Мыс Доброй Надежды, поскольку старый канал через Суэцкий перешеек давно засыпало, а новый пока не прорыли. Кто придёт первым? Гонки интересовали всю Англию: спорили, делали ставки, назначали призы и премии победителям. Путь занимал три месяца с лишним, а победителей порой разделяли минуты буквально: в чайной гонке тысяча восемьсот шестьдесят шестого года по маршруту «порт Фучжоу — Лондон», почти тридцать тысяч километров, девяносто девять дней пути, клипер «Тайпин» опередил «Ариэль» на двадцать минут! Тогда было время джентльменов: капитан «Тайпина» решил поделить полученные призовые с капитаном «Ариэля».

Потом настало время пара и логистики. Чай стало выгоднее завозить силой угля, запасы которого казались неисчерпаемыми. Но остаётся вопрос: что эффективнее в долговременной перспективе? Доставлять чай, расходуя топливо лишь на камбузе, или сжигая нефть и уголь? Долговременной — это если мерить не веками, а тысячелетиями. Но кто думает на тысячу лет вперёд, зачастую оказывается проигравшим в состязании сиюминутном.

Но вдруг человечество в этом веке не истощится? Вдруг главный признак прогресса есть достижение желаемого результата с минимальными затратами? Отчасти мы видим это на примере ЭВМ. Прежде огромные дорогостоящие ламповые машины проводили некое вычисление, допустим анализ шахматной позиции, расходуя многие и многие киловатт-часы. Аналогичный — нет, гораздо более глубокий и точный анализ сегодня можно выполнить, используя мощности мобильного телефона.

Или сравнить светильники простые и светодиодные...

Хотя, конечно, есть и другие пути экономного достижения цели. Во времена чайных гонок, когда азартные англичане держали пари и предвкушали ароматы нового урожая, таганрогский купец второй гильдии Павел Егорович Чехов боролся за снижение издержек, закупая спитой чай в чайных и трактирах. Он просушивал использованную заварку, дети перебирали её, вытаскивая посторонние примеси (ногти, волосы — да что только не попадалось), потом в сырьё (или сушьё?) добавлялась толика настоящего чая. Полученную смесь Павел Егорович продавал как «чай для прислуги» — и при этом считал себя богобоязненным, совестливым и бесконечно честным человеком.

Много ли в том действии было корысти? Сын купца, Антон, считал, что никакой. Прибыль грошовая, а стоящего покупателя такие фортели отпугивали. Возможно, именно поэтому Павел Егорович и не стал купцом первой гильдии, напротив: разорился, бежал от долгов в Москву, где стал младшим приказчиком с жалованием тридцать рублей в месяц плюс стол и кров. Семью он оставил на попечение Антону — зря, что ли, столько учил сына поркой и подзатыльниками.

Хорошо плыть на клипере, когда и ветер попутный, и ты пассажир. А если штиль? А если ты матрос, и брать все эти рифы, брамсели и бом-брамсели в бурю приходится именно тебе?

Тут и пригодится мотор. Ветер хороший — под парусом, ветер встречный или никакой — запускаем двигатель. Парусно-моторные суда сто лет назад составляли немалую часть коммерческого флота. Закон параболы предупреждает, что через сто лет парусники вновь украсят собой морские горизонты.

А тем, кому не повезло жить в провинции у моря? Наше будущее — не парусно-моторный транспорт, а мускульно-моторный.

Не век, а полвека назад мечтал я о велосипеде с моторчиком. На рядовой велосипед ставился моторчик Д-4 — и кати, куда хочешь. Крейсерская скорость — двадцать пять километров в час. Пиковая — сорок. Полного бака, двух литров бензина, хватало на сто тридцать километров пути. Наполнить бак семьдесят шестым бензином стоило пятнадцать копеек. Столько давали за пустую винную бутылку ноль семь. Официальная приёмная цена подобной стеклотары составляла семнадцать копеек, но двушку продавщица удерживала в счёт сервиса.

Едешь, увидел в кустах пустую бутылку, подобрал, сдал в сельмаге — и опять полный бак. А не подвернулась бутылка и нет пятиалтынного — крутишь педали. Моторчик со всеми приспособлениями утяжелял велосипед, но посильно.

Нисходящая ветвь параболы не повторяет в точности ветвь восходящую. Опыт, сопротивление времени и неясный (или, напротив, вполне ясный) исход меняют крутизну. Сегодня выехать на городскую дорогу на велосипеде, с моторчиком или без оного, столь же безопасно, сколь и балансировать на перилах балкона в стойке на руках. Не задавят, так отравишься выхлопными газами. Но если часть городских магистралей отдать велосипедистам, чтобы никто другой туда ни колесом! Моторчик конструкторы подработают, всё-таки не тридцать седьмой год на дворе («Д 4» был сконструирован как раз в тридцать седьмом, правда, выпуск освоили в пятьдесят четвёртом — уж не знаю, связано ли это с известной смертью, нет ли...). Учтут новые концепции, новые материалы, новые цены на бензин. И не обязательно использовать двухколёсную «Украину». Для нашего климата больше подойдут педально-моторизованные кары с двигателем 49 кубиков и весом килограммов в сорок, в пятьдесят. Лучше в тридцать. Каплевидные пузыри с откидной крышкой. С бортовым компьютером и навигатором в одном флаконе. Сел — и нажимай на педали, сжигая лишние калории. А устал, или стар, или болен — включай моторчик. Восемь километров до службы можно одолеть за двадцать минут, расходуя сто граммов бензина или сто граммов собственного жира (сейчас на автомобиле с двигателем 1.6 путь занимает час десять и литр бензина). Почти уверен, что ревелосипедизация страны станет реальностью. Не через голову дойдёт, так иным путём: цена на бензин принудит, пробки или же смертность на дорогах. А «капли» если и столкнутся, то обойдётся мелким ремонтом, максимум — синяком от невоздержанного циклиста. И дороги под велосипедной нагрузкой долговечны. И воздух чище. А шум — слабее.

Потому готовим всё заранее: паруса, велосипеды, сани и подковы. Пропагандируем здоровый образ жизни. Поощряем гусеводство.

Надёжнее всего в следующий раз выбрать президентом велосипедиста.

К оглавлению