Свобода отключения

Свобода отключения

Хуже того, предполагаемое беззаконие и сетевая анархия, которые поощряет интернет, приводят к усилению общественного стремления приручить Сеть. В определенном смысле чем важнее становится интернет, тем больше ущерб. На “свободу подключения” едва ли купятся избиратели, многие из которых на самом деле желают, чтобы государство поощряло “свободу отключения” – по крайней мере, в отношении некоторых политических и социальных групп. Судя по событиям последних десяти лет, к контролю над интернетом склоняются не только авторитарные государства. К этому призывают также обеспокоенные родители, экологические группы, различные этнические и социальные меньшинства. В действительности многими из возможностей, предлагаемых анонимной интернет-культурой, ратующей за свободу для всех, творчески пользуются отдельные люди и сетевые структуры с антидемократическими устремлениями. Едва ли “Северное братство”, группа русских радикальных националистов, могла возникнуть до появления Всемирной паутины. Эта группа умудрилась запустить сетевую игру, участникам которой (многие из них ведут вполне комфортную жизнь представителей среднего класса) предлагается снимать на видео нападения на рабочих-иностранцев, размещать ролики на “Ю-Тьюбе” и получать за это денежные призы.

Мексиканские бандиты тоже полюбили интернет. Они не только пользуются услугами “Ю-Тьюба” для распространения видеоотчетов о преступлениях и создания атмосферы страха, но и ищут в социальных сетях кандидатов на похищение, благо отпрыски представителей мексиканской элиты связаны друг с другом через “Фейсбук”. Галеб Крейм, эксперт по безопасности из Международного университета Аллиант в Мехико, указывает на то, что “преступники могут выяснить, чьи родственники занимают высокие посты в полиции. Может быть, у самих полицейских и нет аккаунта в ‘Твиттере’ или ‘Фейсбуке’, зато у их детей и близких родственников он, вероятно, есть”. Вряд ли от этого мексиканские полицейские становятся смелее. Кроме того, при помощи социальных сетей можно сеять страх. В апреле 2010 года ряд записей в “Фейсбуке”, предупреждавших о приближении гангстерских войн, парализовали жизнь курорта Куэрнавака. К счастью, тревога оказалась ложной.

Лидеры исламистской повстанческой группировки “Харакат аш-Шабаб”, крупнейшей в Сомали, пользуются эс-эм-эс для связи со своими подчиненными. Это помогает им избежать личных контактов и, соответственно, риска быть выслеженными. Вряд ли кто-либо станет спорить с тем, что в результате повстанцы стали действовать эффективнее – и представлять большую угрозу.

Имеется множество других менее громких и менее опасных случаев, когда сети принесли вред, однако лишь немногие из них получили всемирную огласку. Согласно докладу СИТЕС (Конвенция о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения) 2010 года, с появлением интернета возник новый рынок, позволяющий покупателям и продавцам вымирающих животных и растений легче находить друг друга. Загросский тритон (Neurergus kaiseri), обитающий только в Иране, вероятно, стал первой настоящей жертвой твиттер-революции. По данным газеты “Индепендент”, более десятка компаний торгуют в интернете пойманными в естественной среде особями этого вида. Неудивительно, что популяция загросского тритона с 2001 по 2005 год сократилась на 80 %.

Еще одна отрасль черного рынка, развитию которой способствует интернет, – торговля человеческими органами. Отчаявшиеся жители развивающихся стран обходятся без посредников и предлагают свои потроха непосредственно тем, кто желает их приобрести. Индонезийцы, например, пользуются для этого сайтом iklanoke.com (местная альтернатива “Крейгслист”), за перепиской на котором полиция обычно не следит. Вот типичное объявление: “Шестнадцатилетний мужчина продаст почку за 350 миллионов рупий или обменяет на ‘тойоту камри’”.

В Африке эс-эм-эс часто используются для разжигания вражды. Последний такой случай отмечен в начале 2010 года: тогда конфликт мусульман и христиан в нигерийском городе Джос унес жизни более трехсот человек. Правозащитники, изучавшие конфликт в Джосе, собрали по меньшей мере 145 таких сообщений. Одни содержали инструкции по убийству людей и сокрытию их трупов (“Убей, пока не убили тебя. Закопай, пока не закопали тебя”). С помощью других распространялись слухи, которые привели к эскалации насилия.

По данным информационного агентства “Франс пресс”, одно из таких сообщений призывало христиан не покупать продовольствие у лоточников-мусульман, поскольку оно может быть отравлено. Другое намекало, что политические лидеры планируют нарушить водоснабжение, чтобы подорвать здоровье адептов одной из конфессий.

До боли похожая ситуация наблюдалась в Кении двумя годами ранее. Политический кризис, последовавший за сомнительными выборами 27 декабря 2007 года, показал, что сети, поддерживаемые мобильной связью, являют собой вовсе не “беспримесное добро”: они легко могут привести к безудержному насилию. “Если твой сосед – кикуйю, вышвырни его из дома. Никто тебя не осудит”, – гласило типичное эс-эм-эс периода разгула насилия. Другое сообщение, также направленное против кикуйю, призывало: “Прикончим мафию с горы Кения… Убей двоих, одного получишь бесплатно”. Но были и более опасные попытки некоторых кикуйю путем эс-эм-эс сперва собирать конфиденциальную информацию о представителях отдельных этнических групп, а затем распространять ее, чтобы нападать на них и запугивать. “Кровь невинных кикуйю больше не будет литься! Мы перебьем врагов прямо тут, в столице. Во имя справедливости запишите имена всех луо и калео, которых знаете на работе, на участке, вообще в Найроби, и не забудьте, какой дорогой их дети добираются в школу. Мы укажем номер, на который нужно отправлять эти сообщения”, – гласило э-эм-эс. Кенийские власти тогда решили отключить мобильные сети, чтобы избежать эскалации насилия (от восьмисот до полутора тысяч человек погибло, около 250 тысяч покинули свои дома).

Хотя текстовые сообщения помогли проследить за распространением насилия в Кении (это счастливая история, которая привлекла гораздо большее внимание СМИ), нельзя игнорировать и то, что сервис эс-эм-эс способствовал организации насилия. Текстовые сообщения, полные ненависти и угроз, и два года спустя преследовали свидетелей, согласившихся выступить перед высокопоставленной следственной комиссией [Филипа] Ваки. (“Ты еще молод и не должен умереть, но ты предал нашего лидера, и мы убьем тебя”, – гласило эс-эм-эс, полученное одним из свидетелей.)

Летом 2009 года кровопролитные столкновения между уйгурами и ханьцами в китайской провинции Синьцзян повлекли за собой десятимесячное отключение интернета. Поводом к беспорядкам стала провокационная запись на форуме sg169.com: двадцатитрехлетний рабочий, разозленный увольнением с фабрики игрушек в Сюйжи в провинции Гуаньдун (это в трех тысячах миль от Синьцзяна), написал, что “шестеро синьцзянских парней изнасиловали двух невинных девушек на фабрике в Сюйжи”. (Китайские государственные СМИ сообщили, что эти обвинения оказались ложью, да и иностранные журналисты не сумели найти им подтверждения.) Десять дней спустя рабочие-уйгуры с фабрики подверглись нападению группы ханьцев. Двое уйгуров было убито, около ста ранено. Это, в свою очередь, породило новую волну слухов, преувеличивших количество погибших, и ситуация вскоре вышла из-под контроля, причем обе стороны конфликта прибегли для мобилизации к эс-эм-эс и телефонной связи (вскоре власти отключили все телефонные коммуникации). Подлил масла в огонь и видеоролик, запечатлевший избиение нескольких уйгуров-рабочих толпой, вооруженной металлическими трубами.

Даже страны с давними демократическими традициями не избежали текстового террора. В 2005 году многие австралийцы получили эс-эм-эс, призывающие к нападениям на сограждан ливанского происхождения (“В это воскресенье каждый чертов осси в округе тусит на [пляже] Норт-Кроналла, чтобы поучаствовать в махаче с ‘либанезами’ и черномазыми… Приводите друзей. Покажем, что это наш пляж, и чтобы они никогда не вернулись”), что спровоцировало масштабные этнические побоища в мирной стране. Австралийцы ливанского происхождения получили похожие сообщения, только с призывами нападать на неливанцев. А в Чехии сравнительно недавно праворадикальные экстремисты активно пользовались эс-эм-эс для рассылки угроз местным цыганским общинам. Если бы технология эс-эм-эс не была изобретена, неонацисты ненавидели бы цыган ничуть не меньше, и винить в расистских настроениях мобильную связь не стоит. Это означало бы зациклиться на технологиях, вместо того чтобы обратить внимание на политические и социальные факторы. Однако легкость, масштаб и скорость связи, свойственные текстовым сообщениям, придают кратким, прежде локализованным вспышкам ненависти широкий резонанс, чего не случалось в эпоху меньшей “включенности”.

Возможно, “свобода подключения”, по крайней мере в ее нынешнем, отчасти абстрактном виде, была бы главным политическим приоритетом в некоем демократическом раю, обитатели которого давно забыли о ненависти, культурных войнах и этнических предрассудках. Но такого оазиса толерантности попросту нет. Даже в Швейцарии, которая считается эталоном децентрализованного, демократического принятия решений и взаимоуважения, такая свобода привела к тому, что сравнительно небольшая, маргинальная часть населения умудрилась с помощью интернета мобилизовать сограждан на борьбу со строительством в стране новых минаретов. Движение инициировали правые блогеры и различные группы в социальных сетях. Многие из них опубликовали в высшей степени выразительные плакаты (по словам Майкла Киммельмана из газеты “Нью-Йорк таймс”, “политические ‘коктейли Молотова’”), где объяснялось, что мусульмане представляют для Швейцарии угрозу. На одном таком плакате были изображены минареты, похожие на ракеты, расставленные на национальном флаге. Даже миролюбивым швейцарским избирателям удалось навязать популистский дискурс посредством Сети. Не следует недооценивать силу “Твиттера” и “Фотошопа”, когда ими пользуются люди, движимые предрассудками!

Хотя поклонникам интернета нравятся оптимистические рассуждения Маршалла Маклюэна о “глобальной деревне” (журнал “Уайерд” выбрал его своим святым покровителем), не многие из них уделяют внимание его более мрачным замечаниям вроде перла 1964 года: “Гитлер своим политическим существованием непосредственно обязан радио и сети громкоговорителей”. Маклюэн, как обычно, преувеличил, но мы точно не хотим однажды обнаружить, что излишне оптимистическая риторика о “свободе подключения” лишила нас способности справиться с ее неизбежными негативными последствиями. Одни сети полезны, другие – вредны, и каждая из них требует пристального этического анализа. Отстаивание свободы интернета должно предусматривать меры по смягчению отрицательных побочных эффектов возросшей взаимосвязанности.