Глава 9 Свобода интернета и ее последствия

Глава 9

Свобода интернета и ее последствия

Миллионы туристов, посещающих индуистские храмы во время поездок по Индии, скорее всего, не подозревают, что находятся под прицелами видеокамер. Они установлены в храмах не для того, чтобы шпионить за кем-либо, а для трансляции в интернете религиозных ритуалов: это позволяет людям, которые не в состоянии совершить паломничество, принять участие в церемонии.

“Оцифровка” религиозной практики в Индии породила целый ряд сетевых коммерческих начинаний. Так, сайт Saranam.com предлагает целое меню религиозных церемоний по цене от четырех до трехсот долларов практически в любом храме страны. Если вы слишком заняты для того, чтобы приехать в храм, доверенное лицо Saranam.com за небольшую плату проведет религиозные обряды по вашему выбору. А E-Darshan.org, еще один индийский сайт, создателей которого, вероятно, вдохновил пример “Ю-Тьюба”, аккумулирует видеозаписи ритуалов, идущих в самых известных храмах Индии, и транслирует некоторые из них в прямом эфире.

Индийский опыт не уникален. Китайский стартап china-tomb.cn капитализирует быстро растущий спрос на ритуальные услуги в интернете. У китайцев есть восходящий к VIII веку обычай ежегодно, по случаю Праздника чистого света, посещать могилы предков. Путешествовать по Китаю бывает затруднительно, поэтому “сетевые плакальщики” за небольшую, чуть больше доллара, плату готовы предоставить свои услуги. К услугам китайских интернет-пользователей также широкий выбор онлайновых кладбищ с виртуальными поминальными залами, надгробиями, воскурением и венками (некоторые “кладбища” были “построены” китайским правительством в начале 2000-х годов). Виртуальные поминальные службы достаточно популярны, особенно у представителей китайской диаспоры за рубежом.

Политическая религия также извлекает прибыль из технического прогресса. В начале 2010 года египетские “Братья-мусульмане” (исламистская организация, которая удивительно умело обращается с современными технологиями) открыли вики-сайт, посетители которого могут внести свой вклад в сочинение истории движения (сначала на сайте было 1700 статей). Замысел в том, чтобы создать исторический документ, одновременно познакомив молодежь, особенно не имеющую доступа к наиболее важным текстам “Братьев-мусульман”, с ключевыми идеями движения. Поскольку сайт расположен на американском сервере, египетским властям труднее его закрыть, как они поступили с прежним сайтом “Братьев-мусульман”, расположенном в Египте.

Как выясняется, интернет способствует возрождению многих религиозных и культурных практик, которые глобализация, казалось бы, устранила. Рассмотрим случай Гекче, маленькой турецкой деревни у границы с Сирией. Несмотря на то, что в 1926 году полигамия в Турции была запрещена, она до сих пор практикуется во многих сельских районах. Существует она и в Гекче. До недавнего времени женихи из Гекче, желающие заполучить себе лишнюю жену, должны были ездить на автобусе в Сирию. Сейчас большая часть таких романов начинается в Сети – благодаря открывшемуся в 2008 году в Гекче интернет-кафе. “Теперь, чтобы найти жену, все ходят в интернет-кафе. Иногда просто не бывает свободных мест”, – заявил владелец кафе в интервью сайту EurasiaNet. Полигамия развивается. Особенно популярны невесты из Марокко: чтобы приехать в Турцию, им не нужна виза. Интернет не превратил мужчин Гекче в космополитов и защитников прав женщин. Они лишь укрепились во мнении, что лучше быть космополитами-многоженцами. А вот другой пример. Очень заманчиво думать, что введение мобильных телефонов и сервиса эс-эм-эс в обиход саудовцев расширило личное пространство женщин. На самом же деле, кажется, произошло противоположное: мужья теперь получают автоматические оповещения, когда их жены покидают страну.

Твиты не устранят национальных, культурных и религиозных различий. Напротив, они могут их усилить. Киберутописты ошиблись: интернет не способен превратить нас в сверхтолерантных космополитов. Они проигнорировали худшие человеческие предрассудки и нашу неготовность открыться тому, что мы видим на своих дисплеях. Как правило, единственные, кто до сих пор верит в идеал электронной глобальной деревни – это те, кто и без интернета стал бы толерантным космополитом, то есть – путешествующая по миру интеллектуальная элита. Обычный парень не читает сайты наподобие Global Voices, где собраны интересные записи из блогов по всему миру. Он отправится в интернет скорее затем, чтобы заново открыть национальную культуру и, осмелюсь сказать, национальные предрассудки.

Хорошие новости: мы не рвемся к глобальной нирване, где все едят в “Макдоналдсе” и смотрят голливудские фильмы, – именно этого опасались некоторые ранние критики глобализации. Дурные новости в том, что под давлением религиозных, националистических и культурных факторов, заново открытых интернетом, глобальная политика становится все более сложной, противоречивеой и фрагментарной. Хотя на Западе многие видят в интернете великолепную возможность оживить наименее правдоподобные части теории модернизации (когда-то популярное убеждение в том, что развивающиеся страны с некоторой помощью сумеют достигнуть стартовой точки, в которой они смогут отложить в сторону свою историю, культуру и религию и последовать по пути развития более развитых народов), это не слишком соотносится с действительностью.

Египетские “Братья-мусульмане”, разумеется, не воспринимают интернет как орудие сверхмодернизации, поскольку отвергают саму ее возможность, – по крайней мере, в том ее виде, в котором сверхмодернизацию преподносят неолиберальные институты, поддерживающие режим Мубарака. И хотя остальных смущает их видение будущего Египта и Ближнего Востока, сами “Братья-мусульмане” не имеют ничего против использования для его приближения современных средств наподобие интернета. В конце концов, современная техника способствует революциям всех сортов, не только прозападным. Даже такой убежденный консерватор как аятолла Хомейни не гнушался аудиозаписью для распространения своих проповедей в шахском Иране. “Мы боремся против автократии, за демократию, методами ксероксократии”, – таким был один из многочисленных прославляющих технологии лозунгов, выдвинутых в конце 70-х годов антишахской интеллигенцией. Если бы в то время существовал “Твиттер”, то манифестанты, разумеется, славили бы “твиттерократию”. Сейчас, хотя Исламская Республика восприняла многие аспекты современности (клонирование, оживленный легальный рынок человеческих органов, теорию суперструн – вот некоторые области, в которых Иран опередил ближневосточных соседей), политику и общественную жизнь страны определяет религиозный дискурс. Очень похоже на то, что львиная доля и денег, и внимания Запада будет направлена на смягчение неизбежно отрицательного влияния, которое религия, вооруженная интернетом, станет оказывать на международные отношения. Это не моральная аттестация религии: в некоторые моменты истории она оказала демократии и борьбе за свободу неоценимую поддержку, однако история показала, насколько опасным может быть ее влияние.

Приверженность Запада свободе интернета или отдельным ее аспектам может быть правильным и нравственным выбором, пусть и с тысячей оговорок. Однако Западу следует понять, что более свободный интернет в силу самой своей природы может значительно изменить повестку дня, создавая новые проблемы и усугубляя старые. Это не значит, что Запад должен начать амбициозную цензурную кампанию против интернета. Ситуация в разных странах требует различных политических мер, где-то – нацеленных на ослабление влияния религии и других культурных институтов, а где-то – на усиление этого влияния.