Обладает ли этнос самостоятельным бытием? Размышления о несогласии со Львом Гумилёвым Дмитрий Шабанов

Обладает ли этнос самостоятельным бытием? Размышления о несогласии со Львом Гумилёвым

Дмитрий Шабанов

Опубликовано 12 ноября 2013

В трёх колонках (вот они: , и), написанных в августе этого года, я вторгся на территорию, на которой чувствую себя не вполне уверенно. Попытка охарактеризовать разнообразие экологических ниш, которые занимали представители нашего вида в традиционных обществах, имела для меня не только академический интерес. Мне кажется, что характер экологической ниши (особенностей связи со средой обитания) определённого общества задаёт множество особенностей его культуры и даже в некотором роде судьбы. Конечно, этот фактор — далеко не единственный, влияющий на культуру, есть и другие — вероятно, даже более важные. Но всё-таки этот фактор является особым хотя бы в силу того, что он катастрофически недооценён.первая вторая третья

Начиная развивать в колонках эту тему, я ожидал, что получу отповедь, в которой мне укажут на недостаточный уровень моей компетентности и на то, что я лишь искажаю выводы Льва Николаевича Гумилёва. Странно: на мою некомпетентность читатели «КТ» чаще жалуются, когда я пишу о вопросах, связанных с экологией (а в этой области у меня как-никак и учёная степень, и определённое количество работ, посвящённых популяционной экологии, да ещё и более двух десятков лет опыта преподавания общей экологии). Колонки об особенностях культур с этой точки зрения как-то не критиковали… А со взглядами Гумилёва то, что я писал, сравнить надо все равно. В зависимости от того, соглашаемся с Гумилёвым или нет, мы будем по-разному отвечать на вполне животрепещущие вопросы современности. Среди них — проблема отношения к мигрантам, представляющим другие этносы. Некоторые из критиков прошлой колонки высказывали суждения, вполне вписывающиеся в логику Льва Гумилёва. Я с ними не согласен, и хочу обосновать, почему.

Сразу надо сказать, что Лев Николаевич Гумилёв — человек исключительной судьбы. Сын Николая Гумилёва и Анны Ахматовой, он родился в 1912 году, и уже вскоре отношения между его родителями разладились. В 1921 году Николай Гумилёв был расстрелян. По жизни Льва Гумилёва прошёлся тяжёлый каток: арест, освобождение ненадолго, ещё арест, срок, поражение в правах, война, небольшой мирный промежуток и защита кандидатской, снова арест, снова лагеря… Эта последовательность событий заняла промежуток с 1935 по 1956 год. Потом — защита докторских диссертаций по истории и географии (географическую не утвердили). Научная работа на фоне неодобрения его идей значительной частью научного сообщества, неудачные выборы в Академию наук, пенсия в 1986 году и смерть в 1992-м.

Гумилёв рассматривает историю человечества как следствие развития и взаимодействия этносов. Понятие этноса очень непростое, и разные научные школы трактуют его по-разному. Ближе всего это понятие ко всем известному слову «народ». Этносы характеризуются определённой общностью с точки зрения их культуры (включая язык и религию), происхождения (пресловутого родства по «крови») и самоидентификации (представлениями об общности, характерными для составляющих этносы людей). Одни авторы придают особое значение именно самоидентификации, другие (как Гумилёв) — происхождению. Особое внимание Гумилёв придаёт становлению этноса, в ходе которого он оказывается связан с тем или иным ландшафтом (территориальным комплексом, характеризующимся определённым единством с точки зрения рельефа, климата, геологического строения, биологических сообществ). В результате неизвестного взаимодействия с ландшафтом представители этноса могут получить определённую социальную энергию, которая называется пассионарностью. Историю, по Гумилёву, творят пассионарии…

Характеризуя свой подход, Гумилёв пишет вещи, которым радуется моя душа. Он декларирует, что хочет рассматривать культурную эволюцию человечества, используя системный подход, действуя так, как принято действовать в естественных науках. Кстати, меня очень радует, что, характеризуя ландшафты, Гумилёв использует термин «антропофауна». Другой вопрос, действительно ли удаётся Льву Николаевичу применить естественнонаучный подход — или все ограничивается декором?

«“Но ведь это биологизм!” Так кричат те, кто не задумывается над сущностью явлений природы. <…> Это — дополнение к социальной эволюции, а не замещение её, ибо прогресс — процесс развития социума, а этнос может быть сопоставлен с мелкими таксономическими единицами внутри вида Homo sapiens, рода Hominides, отряда Primates, семейства Mammalia (млекопитающих) и класса Animalia (животных). Мы порождение земной биосферы в той же степени, в какой и носители социального прогресса.

Естественники приняли системный подход с радостью, а гуманитарии его игнорировали. И это не случайно: филологи и историки черпают первичное знание из письменных источников, а в оных о системных связях нет ни слова. С их точки зрения, системы — выдумка, к тому же бесполезная.

Лев Николаевич Гумилёв. «Этносфера: история людей и история природы»А как же быть с этносами? Очень просто: надо различать их по названиям; узнать же эти названия следует у них самих, как в паспортном столе милиции. Нет, это не шутка, а, увы, научная установка, бытующая поныне». 

Тут у меня возникают вопросы. Один из них связан с тем, что доктор наук, гуманитарий, ссылающийся на естественнонаучное знание, не берёт на себя труда в этом знании разобраться. Название нашего вида — Homo sapiens, и уже отсюда со всей непреложностью следует, что мы относимся к роду Homo. Увы, огромное количество пишущих людей не понимает сути бинарной номенклатуры. В зоологии латинское название вида (а только оно и является настоящим; правила Кодекса зоологической номенклатуры не распространяются на иные языки) состоит из двух слов. Первое слово — родовое имя (оно всегда пишется с прописной, «большой» буквы), а второе — видовой эпитет (всегда пишется со строчной, «маленькой»).

Может, Гумилёв перепутал род с семейством? Название семейства, к которому мы относимся, похоже на то, что он написал, но все равно иное — Hominidae. Конечно, млекопитающие — класс, а не семейство, животные — царство, а не класс… Это, вообще говоря, азбучные истины, основы школьной программы.

Вы скажете, я цепляюсь к мелочам? Они кажутся мне многозначительными. Так или иначе, основная проблема такова. Является этнос системой, которую нужно изучать естественнонаучными методами, или это что-то такое, о чём нужно просто спрашивать его представителей (да-да, спрашивать надо представителей этносов, а не сами этносы, как пишет Гумилёв). Является этнос чем-то самостоятельным, существующим, как существуют иные системы, исследуемые естественными науками, или это попросту результат самоидентификации отдельных людей? Эту ключевую проблему можно сформулировать и так: этнос — феномен или эпифеномен? Феномен — нечто явленное, эпифеномен — то, что обладает лишь кажущимся бытием.

Если ключевой причиной, формирующей этносы (точнее, представления о них) является самоидентификация составляющих их людей, этносы можно рассматривать как эпифеномены. При взгляде «со стороны» не существует русского народа, чеченского народа или еврейского народа, есть лишь люди, которые воспринимают себя как часть русского народа, чеченского народа или еврейского народа.

Если, как считал Гумилёв, этнос является чем-то целостным, связанным общим происхождением с определённым ландшафтом, получающим и перераспределяющим энергии, питающие его пассионарность, он, конечно, является феноменом.

На языке этнологов тот выбор, который я сейчас охарактеризовал, можно представить как выбор между примордиализмом (этнос — нечто первичное) и конструктивизмом (этнос — то, что конструируется в культуре составляющих его людей).

Может быть, проблема, которую я только что охарактеризовал, представляет исключительно академический интерес? Если бы! Идеология национализма рассматривает нацию (нечто родственное этносу в трактовке Гумилёва, с акцентом на «кровь») как то, что обладает самостоятельной ценностью, превосходящей ценность отдельных индивидов. И Гумилёв, и многие из националистов обосновывают свои выводы ссылками на биологию. И тут-то я чувствую, что эти рассуждения касаются той сферы, которая представляет для меня профессиональный интерес. Ну что, есть с чем разбираться.

Конечно, первое ощущение биолога, который видит, как гуманитарии подпирают свои рассуждения ссылками на биологию, — возмущение. Ну почему они не пытаются разобраться в том, на что ссылаются? Думаете, путаница с классами-семействами — единственный пример?

«Непонятно было лишь, как возникают сами пассионарии и чем они отличаются от своих соплеменников. Друг биолог, тоже студент, подсказал слово: «мутация». А ведь и верно! Только это микромутация, меняющая что-то. в гормональной системе организма и тем самым создающая новый поведенческий признак. Человек остаётся самим собой, но ведёт себя по-другому»

Л. Н. Гумилёв«Пассионарность — наследственный признак, видимо, рецессивный, так как он передаётся, минуя детей и внуков, к правнукам и праправнукам». 

То, что сын двух поэтов, который провёл значительную часть жизни в лагерях, не знает школьного курса биологии, вполне простительно. То, что доктор наук, обосновывающий свои концепции с помощью терминов из малоизвестной для него области знания, даже не стал в них разбираться, на мой взгляд, совершенно недопустимо. Увы, приведённая цитата показывает, что Гумилёв не понимает, как возникают поведенческие признаки (и, кстати, какую роль в их происхождении играет культура), не понимает, как работают гормоны, какую роль наследственные признаки играют в управлении поведением, не понимает значения слов «мутация», «микромутация», «рецессивный». Печально…

Для меня как для биолога интересна тема связи этноса с ландшафтом. Гумилёв говорит о том, что предлагает классификацию культур по принципу их взаимодействия с природой, и даёт очень простое разделение этносов на две группы — вписанные в ландшафт и изменяющие его (этносы в персистентном или историческом состоянии). Персистентные этносы он рассматривал как часть ландшафта (их антропофауну), игнорируя изменения биоценозов, являющиеся следствием присутствия в них человека. Этносы в историческом состоянии ландшафты всё-таки меняют, но… Просто обидно читать! Гумилёв пишет об изменении этносом ландшафта, а не о характере отношения этноса с ландшафтом, то есть, по моему мнению, путает следствие с причиной. Изменение ландшафта, если оно имеет место, является следствием характера отношений с ним. Например, если некий народ сводит леса, практикуя подсечное земледелие, географ будет цокать языком, наблюдая изменение ландшафта, а его причину (специфику использования ресурсов, вызванную характером земледелия) увидит прежде всего эколог.

И экологу будет ясно, что в одном и том же ландшафте могут жить народы, взаимодействующие со своей средой по-разному. В лесу и степи можно жить охотой, а можно заняться скотоводством (преимущественно в степи) или земледелием (на территории, отвоёванной у леса). Множество особенностей культуры этносов, населяющих эти регионы, будет определяться именно их образом жизни и, кстати говоря, будет перестраиваться в случае изменения отношений со средой.

Теперь насчёт ссылок на биологию. Не вижу в них ничего, кроме натянутых аналогий. Единственное «доказательство» биологической природы пассионарности, которое я нашёл у Гумилёва, — аналогия с перелётами саранчи. После работ сэра Бориса Уварова (российского энтомолога, переехавшего в Британию), вышедших в начале XX века, мистический ореол с перелётов саранчи снят. Никаких оснований подозревать, что у человека есть механизм, переключающий индивидуальное развитие на одиночную или стадную фазу, нет. Аналогия не работает.

Вообще, бедой многих людей, рассуждающих на околобиологические темы, является непонимание специфики разных уровней биосистем. Да, живые системы организованы иерархически. Да, есть некая аналогия в том, что клетки образуют организм, а организмы — популяцию. Но из этого совершенно не следует, что организм и популяция функционируют сходным образом. Организм — отграниченная от среды система, которая выживает и размножается как единое целое и имеет специфические управляющие системы (нервную, гуморальную, иммунную). Популяция может не иметь никаких границ, кроме чисто статистических, функционирует благодаря размножению, развитию и гибели составляющих её организмов (связанных самыми разными отношениями, включающими в себя и конкуренцию) и лишена управляющих структур. Я совершенно согласен с Гумилёвым, что мы являемся порождением земной биосферы, но это не мешает мне видеть кардинальную разницу между таксономическими группами и этносами. Такие аналогии только мешают пониманию.

Представление о самостоятельном бытии этносов, «объективности» принадлежности к ним отдельных людей (примордиализм) не имеет биологического фундамента (как, предполагаю, и любого другого). Мифология чистой воды. Биология (и экология, как её часть) могут помочь этнологии в другом — в понимании взаимосвязей со средой отдельных людей и их динамически возникающих и перестраивающихся групп. Тут есть о чём думать и что изучать…

Итак, мне стало ясно. Этнос — эпифеномен.

К оглавлению