ГОЛУБЯТНЯ: Флексия и злость

ГОЛУБЯТНЯ: Флексия и злость

Автор: Сергей Голубицкий

Больше всего меня печалит непонимание тоталитарного стиля "Голубятен". Похоже, без дополнительных объяснений мне не удастся добиться адекватного восприятия колонки, которую огромная армия гоблинов ненавидит и все же продолжает читать подобно тому, как две трети населения страны, ненавидя, безотрывно смотрит "Дом 2".

На самом деле напускная безапелляционность "Голубятен" — лишь способ преодолеть чудовищную энтропию Рунета, в котором давно уже потребность сказать против является мыслом всей виртуальной жизни! Из-за этой энтропии стало невозможно работать: невозможно ничего найти, невозможно докопаться до объективно осмысленной информации, ибо вместо спокойного изложения фактов, как принято на любом домене кроме RU, мы натыкаемся на дурное размывание темы, на тотальную анархию мнений, на истерический визг и рев. Стоит кому-то заявить на форуме, что, дескать, "Программа XYZ — самая удобная для выполнения конкретной задачи", как молниеносно со всех сторон польется дерьмо в адрес:1) программы XYZ; 2) автора; 3) его родственников;4) его сексуальной ориентации; 5) его национальной принадлежности, причем плохо всё — от евреев (это само собой разумеется) до китайцев, японцев, американцев, индусов и еще 184 наций. Параллельно выдается на-гора длиннейший список якобы альтернатив программе XYZ, каждая из которых на голову ее лучше, а потому — АМ/КГ и не пойти бы всем в жопу!!!

Описанное поведение — центральный паттерн Рунета, его смысловой костяк, кредо, жизненная цель иосновная форма самоутверждения для обитателей виртуального пространства. Причина? Их несколько.

Первая лежит на поверхности: поведенческий паттерн Рунета отражает невроз реальной жизни, в которой 150 миллионов Genossen вместе с их детьми и внуками отымели по полной программе, лишили материальных активов, люмпенизировали и превратили в невякающий хлам (это когда физики-ядерщики, не успевшие или поленившиеся слинять из этой клоаки рначале 90-х, сегодня работают охранниками на автостоянках — недавно с одним таким познакомился и горько побеседовал).

Бунтовать в реальной жизни не получается из-за отсутствия пассионарных импульсов в крови, которые планомерно вытравили за 70 лет советской власти, поэтому самая энергичная часть нации перемещается в либеральное пространство Рунета, где можно относительно безопасно махать руками и яростно брызгать слюной. Отсюда и неслыханный, невиданный нигде в мире заряд ненависти и тотального негатива, который мы наблюдаем в блогосфере, на ефрейторских форумах и конференциях новостей.

Кроме социальной причины патологической энтропии Рунета есть и другая — внутренняя структура русского языка, которая не позволяет формализовать общение. Именно эта причина, на мой взгляд, играет первую скрипку в деструктивной полифонии Рунета, поэтому остановлюсь на ней подробнее.

Русский язык идеально подходит для поэтического творчества в силу двух причин: бесконечной флексии и бесконечной синонимии. В поэзии, смысл которой, как известно, в передаче настроения и чувственного мира автора, флексия и синонимия обеспечивают идеальную форму для самовыражения — флексия обогащает рифму, синонимия добавляет "тумана", то есть смазанности, нечеткости понятий и образов, что мгновенно повышает ее смысловую нагрузку и тем самым способствует росту художественного потенциала (цель поэзии! — круг замкнулся).

Одна незадача: флексия и синонимия мучительно диссонируют с современным информационным полем, которое сложилось в эпоху цифровой революции. Главная цель и задача этого поля — предельная формализация, которая позволяет однозначно передавать мысли и идеи. Нагляднее всего это выражается в любой поверхностной поисковой работе, не говоря уж о серьезном дата-майнинге. Не вдаваясь в детали, проиллюстрирую мысль на элементарном примере поиске, скажем, на Google или Yandex. Оказывается, поиск, выполняемый на русском языке, в разы сложнее поиска на самом формализованном языке мира — английском.

Предположим, мне нужно найти информацию о некой программе и ее доступности для загрузки. Пишу в строке запроса "Program XYZ download" и через секунду получаю исчерпывающий список сайтов с линками на загрузку нужной мне программы. Без экивоков, вариаций и лишнего смыслового мусора. Теперь выполняю запрос на русском языке — "Программа ХYZ загрузить" — и сразу же начинается блаженная катавасия с родным языком: "Загрузить?" А может — "Закачать?" А может — "Скачать?" А может — "Залить?" И так далее до бесконечности практически с любым словом.

Если современные поисковые машины еще как-то справляются с языковыми флексиями (всеми этими программами, программулинами, программками и прогами), то перед синонимией они отступают в полнейшем бессилии. В нашем примере помимо синонимического ряда слова "загрузить" есть еще море вариантов для "программы": софт, софтина, софтенция, "это чудо", "утилита", "шаревара" и т. п.

Да не покажется вам последний пример преувеличением! Если, скажем, я пытаюсь отыскать информацию о загрузке программы XYZ на форуме, блоге или конференции (тем паче бакунианской), то мне придется иметь дело именно с языковым вывертом типа "софтинки" и "этого чуда".

Что это означает на практике? То, что изыскание нформации на русском языке занимает из-за флексий и синонимии в разы больше времени, чем поиск на английском языке. Не подумайте только, что русский язык демонстрирует какое-то особое богатство на фоне языка английского. В последнем нет флексий, однако словарный запас в два раза превосходит русский: самый большой словарь русского языка насчитывает 140 тысяч слов, английского — 300 тысяч (www.oed.com). В чем тогда дело? В том, что английский язык выделил из себя самого некое формализованное семантическое ядро, которым и пользуется сегодня большая часть человечества. На Basic English не только общаются на форумах, но и разговаривают на улицах Лондона и Нью-Йорка.

Где же скрывается Extended English? В языковой истории, культуре и продуктах высокого литературного творчества — аккурат в тех местах, куда дети индиго носа не кажут. Попробуйте взять какую-нибудь хорошую книжку — скажем, Фолкнера, и почитать со знанием языка на уровне средней школы: сразу поймете, о чем речь: из десяти слов восемь неизвестных!

Формализованное семантическое ядро английского языка не только превратилось в универсальный инструмент международного общения, но и идеально вписалось в информационное поле цифровой революции. Однозначная выразительность English перевесила все недостатки, вызванные криптоорфографией (когда пишется одно, а читается совершенно другое) и неподъемной фонетикой (говорят, нагрузка на мышечно-челюстной аппарат в английском в несколько раз превышает нагрузку, создаваемую другими европейскими языками, — посмотрите на мандибулы американцев и все поймете!).

Своеобразие русского языка, к сожалению, не только вызывает сложности при поиске информации, но и порождает невроз виртуального общения. Русский язык с его поэтической поливалентностью и расплывчатостью смыслов (значения слов меняются на 180 градусов не от контекста даже, а от простой интонации!) разрушает созидательность общения, способствует поведению, направленному на утверждение любой ценой собственной, отличной от остальных точки зрения. Не истина, а ее непременное опровержение, желательно еще и с параллельным опусканием оппонента в грязь, — вот главный импульс современного русского языкового сознания, впавшего в истерию от невозможности интегрироваться в информационноцифровую цивилизацию.

Где выход? Уничтожить флексию и синонимию невозможно, поскольку это означало бы уничтожить сам великий и уникальный русский язык.

Остается одно — бороться со смысловой поливалентностью.

Например, как это происходит в "Голубятнях". Избегая диалогов, злоупотребляя суперлативами, раздавая жесткие оценки и делая безапелляционные заявления типа "Программа XYZ — лучшая в мире" или "Британская империя — самое страшное зло в истории человечества", я, будучи еще в здравом уме, не преследую цели навязать читателям личные стереотипы. Я утверждаю альтернативную форму мышления, которая хоть как-то противостоит смысловой энтропии и анархии, царящей в современном русском языковом поле ( у этой энтропии кроме языка, как я уже говорил, есть и очевидные общественнополитические корни).

Смысл ригоризма "Голубятен" — не "выпячивание собственного мнения впереди планеты всей", как бредится недалеким гоблинам, а утверждение парадигмы мышления, которая в упрощенном виде сводится к тому, что однозначное мнение, высказывание, утверждение, пусть даже сто раз ошибочное, на порядок продуктивнее и конструктивнее воинственного столкновения сотен полифоничных голосов, учиняющий интеллектуальный и эмоциональный раздрай в социальной группе (любого уровня: от интернет-форума до всей национальной общности).

Нет ли здесь противоречия: с помощью однозначного мнения человек пытается расправиться со средой, в которой каждый делает ставку на собственное же однозначное мнение?! Тут-то мы и подходим к главному: в контексте так называемого информационного либерализма противоречие безусловно есть. Зато его нет в контексте информационного тоталитаризма!

"Голубятни" сражаются с болезненной полифонией, злоупотребляя дополнительным весом, который получает текст, опубликованный на живой бумаге.

Приведет ли это к какому-то результату? Конечно, не приведет! К чему тогда все потуги? Да ни к чему! "Голубятня" — это форма художественной жизни, а не целеполагание!

Для того чтобы мне, наконец, поверили и прекратили форумную борьбу с каждым тезисом колонки как с мулетой, открываю карты до конца: тематика компьютеров, софта, британской империи и всего остального вместе взятого мне по величайшему шарабану! Все это давно ничего кроме усмешки не вызывает, как, впрочем, и любая форма говорения. Года в двадцать четыре я понял, что смысл жизни находится внутри человека, а не снаружи, а потому эмоциональная увлеченность в "Голубятнях" — чистой воды entertainment, игра. Говорю в лоб для тех, кто еще не догадался. Впрочем, убежден, что большинство любителей культур-повидла давно все осознало, а посему заглядывает на страницу колонки для интеллектуальной Glassperlenspiel, а не фаллических замеров и состязаний.

Вижу-вижу, компьютерные гики заскучали! Сворачиваем интеллектуальные манатки и быстренько разбиваем софтверный шатер! Прямо здесь — посреди флексий, синонимий и форм художественного тоталитаризма. Сегодня хочу поведать читателям о замечательных дидактических начинаниях Андрея Дубровского, который создал две видеокниги с помощью технологии флэш-анимации.

Совсем недавно я рассказал читателям о первых шагах в этом удивительно перспективном в творческом отношении направлении (программа SWF’Slide Рro, "Флэшуем рай"). Видеокниги Андрея — это своеобразный высший пилотаж дидактики, поскольку идеально совмещают в себе электронную книгу и учебное видео. На сайте photoshoptv.ru вы найдете две первые разработки — "Говорит и показывает Фотошоп" и "Говорит и показывает Флэш".

Первая видеокнига представляет собой блестящий по выразительности и легкости усвоения учебник Adobe Photoshop CS3, вторая — Adobe Flash CS3 Рrofessional. Мне бы хотелось подчеркнуть именно оригинальность идеи и подхода, реализованного Андреем Дубровским в своих проектах. Без этой оригинальности тысяча первый мануал на затасканную до невменяемости тему ничего кроме холодной ярости у пользователей вызвать был бы не в состоянии.

Оригинальность видеокниг Дубровского раскрывается непосредственно в названии проекта: его учебники представляют собой симбиоз образовательного текста и видеоматериалов, причем последние — обратите внимание! — подаются не в виде приложения (как это традиционно бывает: покупаешь в магазине книгу, к задней обложке которой приклеен конверт с диском) и не в виде параллельного учебного пособия, дублирующего текстовую информацию, а в виде взаимодополняющих модулей единого целого, которые позволяют благодаря сиюминутной наглядности добиться очень высокой степени усвоения материалов.

Взгляните на интерфейс видеокниг: крайняя левая панель — оглавление и иконостас инструментов, далее идет текст, справа — видеомодуль. Алгоритм работы прост: мы просматриваем и прослушиваем урок, параллельно поглядывая на текст для прояснения сложных моментов. Это очень ценная методика!

Дело в том, что при изучении компьютерных программ чистого видеоряда, с одной стороны, либо только текста — с другой, в большинстве случаев просто недостаточно. И в том и в другом случае материал просто ускользает от усвоения.

Говорю об этом не понаслышке, а из первых рук, поскольку посвятил несколько лет кряду изготовлению мультимедийных обучающих курсов. Читатели наверняка знают, что в конце 90-х годов совместно с компанией "Мультимедия Технологии" я создал русскоязычный курс TeachPro Internet (Интернет от первого знакомства и настройки почтового клиента до создания собственной web-страницы), а также диск для американского рынка — TeachPro Internet Trading, обучающий работе на фондовом рынке онлайн. Так вот, интерфейс (TeachPro), разработанный "Мультимедия Технологиями" и задействованный в обоих продуктах, представлял собой по сути оболочку для удобного и компактного воспроизведения видеоряда. И больше ничего. Десять лет назад это смотрелось весьма революционно, однако слабые места технологии чувствовались уже после первого урока: материал усваивался с трудом и плохо запоминался. Не случайно в Виртуальном Колледже я вернулся к текстовой форме обучения, дополненной интенсивным общением с преподавателем.

Видеокниги Дубровского — это качественный шаг вперед по сравнению даже с такой замечательной технологией, как учебные фильмы, созданные с помощью Camtasia Studio. Кроме уникальной информативности параллельной связки "текст-видео", мы получаем еще и комфорт полноценного поиска, при котором результаты выводятся в виде текста и сопутствующего видеоряда (см. скриншот), а заодно получаем и структуру гипертекста, позволяющую щелкнуть на любом подчеркнутом слове (обычно — незнакомом термине или технике), чтобы запустить иллюстрирующий его кадр фильма. Изумительно и — браво, Алексей Дубровский!