Глава 10 А теперь добавим к звуку изображение

Глава 10

А теперь добавим к звуку изображение

…Перед ними стояло кое-как сделанное приспособление из проводов и дерева, включая старую коробку из-под чая и велосипедную фару. В центре помещался огромный вращающийся диск из проволоки и картона. Эта сцена разворачивалась в январе 1926 г. в лондонском районе Сохо. Взъерошенный человек в очках по имени Джон Логи Бэрд принимал в своей крохотной лаборатории на чердаке группу журналистов и ученых{239}.

То, что Бэрду удалось убедить прессу и, более того, ученых из Королевской ассоциации Великобритании прийти и посмотреть на его хитроумную машину, весьма впечатляюще. Потому что Бэрд был эксцентричным изобретателем без особого академического стажа, во многом напоминавшим Дока из фильма Back to the Future («Назад в будущее»). До этого момента его самым значительным изобретением были особые носки, которые впитывали влагу, известные как «термоноски Бэрда». Менее успешной была другая попытка — пневматическая обувь (примитивный предшественник моделей Air от Nike), которая обладала неприятным свойством взрываться под ногами{240}.

Последняя же разработка Бэрда определенно оказалась гигантским шагом вперед по сравнению с надувными ботинками — это было первое в мире работающее телевидение. Почти как Александр Белл, пытавшийся вытянуть голос из провода, спустя 50 лет Бэрд обнаружил, что картинки тоже можно посылать через проволоку с помощью гигантского крутящегося диска[40]. Недостаток образования в электронике — как и в случае с Беллом — иногда оказывался преимуществом, потому что он пробовал вещи, которые другим показались бы смешными. Например, чтобы усовершенствовать воспроизведение изображения, он однажды раздобыл человеческий глаз в надежде разглядеть в нем какую-нибудь подсказку, применимую на практике. («Эксперимент ничего не принес, — признал Брэд в своем журнале. — Это было отвратительно и оказалось пустой тратой времени»{241}.)

^{Первый в мире телевизор}

Итак, в лаборатории Бэрда по его команде на экране появилось призрачное изображение лица. Как написала британская Times, «переданная картинка была слабой и во многом смазанной, но подтвердила, что мгновенно передавать и детально воспроизводить движения, вплоть до выражения лица, возможно»{242}.

Как и в случае со многими другими технологиями, телевидение появилось у нескольких изобретателей одновременно. Почти сразу же после того, как Бэрд представил свою модель, американец Чарльз Фрэнсис Дженкинс пригласил американскую прессу в Вашингтоне, чтобы показать свое телевидение. «Радиовизор» Дженкинса оказался симпатичным прибором, сделанным из полированного дерева, и журналисты ушли впечатленные. The New York Times незамедлительно объявила Дженкинса «отцом телевидения». Внимательные читатели могут вспомнить, что мы уже встречали Дженкинса более 30 лет назад. Тогда вместе с партнером он изобрел первый американский кинопроектор — Дженкинсу в то время не было и 30 лет. Однако его партнер позже продал патент Томасу Эдисону: «Изобретатель получает опыт, а капиталист — изобретение»{243}.

К несчастью для Бэрда и Дженкинса, их модели работали не слишком хорошо. И появился третий великий независимый изобретатель. В сентябре 1928 г., всего лишь два года спустя после демонстрации приборов Бэрда и Дженкинса, 22-летний житель Сан-Франциско по имени Фило Фарнсуорт показывал журналистам удивительно четкое видео Мэри Пикфорд, расчесывающей волосы, на экране своего собственного приспособления[41]. «Юный гений», как окрестила его San Francisco Chronicle, изобрел первое в мире электронное телевидение, в отличие от механического. Он заменил вращающийся диск Бэрда электронно-лучевой трубкой, которую защитил патентом с широким объемом прав. По словам Chronicle, «эта маленькая картинка выглядит странно, но совершенствование устройства — теперь уже вопрос техники»{244}.

У этих троих присутствовали почти все необходимые элементы для начала еще одной эпопеи подрывной инновации в славных англо-американских традициях. У нас есть существующая технология, радио, за которой стоит крупная централизованная отрасль, уязвимая перед стремительными предпринимателями и гигантским технологическим прорывом. Все, что нужно, это деньги и, возможно, подходящий человек, который помог бы изобретателям держаться за то, что они создали.

Тем не менее, как это часто случается, именно в этот момент естественный ход повествования прерывается, и иголка выдергивается из стежка, обрывая песнь шумпетерского созидательного разрушения. Появляется сила, которая постоянно нарушает гладкий ход теории Шумпетера: отжившая технология не хочет уходить спокойно. Несмотря на свои слабые места, радиоиндустрия была совершенно не в восторге от того, что ее собираются свергнуть. И, разумеется, яростно сопротивлялась захвату трона.

Если говорить о человеке, которому по силам выдернуть иголку из полотна истории и повернуть реку жизни в свое русло, то это именно он — радиоимператор Дэвид Сарнофф, президент RCA и основатель NBC. Он ясно видел наступление эры телевидения и эту инновацию хоронить не собирался. Он был настроен, как только технология появится, взять ее под жесткий контроль своей компании и своей отрасли. Телевидению не давали шанса развиваться в естественном порядке, как говорится, по Дарвину. Вместо этого его собирались сотворить, словно божественным промыслом из Ветхого Завета, по образу и подобию создателя — в данном случае, радио. Для Сарноффа главной целью являлось то, чтобы телевидение не стало конкурентом радио в борьбе за внимание американцев — в борьбе за внимание к рекламе, которая стала источником жизненной силы отрасли. С этой точки зрения он был наделен сверхчеловеческой мощью: в его распоряжении имелись технические и финансовые ресурсы промышленного гиганта. И, как будто этого недостаточно, он также привлек, как и в другой ситуации, поддержку федерального правительства в своем стремлении пережить атаку созидательного разрушения.

Сегодня очевидно, что телевидение в XX в. повлияло на американскую культуру и социальные нормы, причем до такой степени, что, можно сказать, просто создало их. Хотя бы поэтому стоит выяснить, как оно начиналось.

В начале 1930-х гг. было абсолютно неясно, какую форму примет телевидение. Оно могло вырасти в независимую новую отрасль и бросить вызов дуополии NBC и CBS, а также их рекламным схемам. Оно могло какое-то время оставаться слабым с точки зрения бизнеса, но расцветать в качестве открытого медиаканала для энтузиастов и быть источником самой разной информации и точек зрения, подобно радио в 1920-е гг. или интернет-видео в начале XXI столетия. Или стать чем-то вроде современного кабельного телевидения, а то и Голливуда, выпуская более продуманные программы, не зависящие от рекламы. В общем, телевидение совсем не обязательно должно было превратиться в служанку АМ-радио.

История основания телеотрасли представляет собой разительный контраст по сравнению с американским мифом о героях-изобретателях. Это печальный рассказ о том, что происходит, когда Кронос поедает всех на своей тарелке. Прямые последствия для культуры оказались очень глубоки: каналом информации, на который ориентируется американское общество, руководили всего две (позднее три) сети. Программы были рассчитаны на массовую аудиторию — однородные по содержанию, обобщенные и приятные по форме, они полностью соответствовали установке «развлекать и продавать».