Глава 2 ПОЛИТИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ КАК ПРОЦЕСС ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ СОВРЕМЕННЫХ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ

Вся современная человеческая деятельность неразрывно связана с таким понятием, как управление. Общество постоянно сталкивается с ситуациями, требующими принятия управленческих решений и осуществления управленческой деятельности. Возникает бесчисленное множество управленческих отношений в разнообразных областях жизнедеятельности, в том числе и в сфере политики, в которой успешное достижение поставленных целей без осуществления эффективных управленческих воздействий попросту невозможно.

При этом, как показывает современная практика, именно параметры процесса политического управления существенным образом влияют на ключевые характеристики функционирования общества, его стабильность и успешность.

Особенности функционирования политической сферы государств также во многом определяются содержательной, организационной и технологической спецификой моделей и методов управления, а само политическое управление является одним из важнейших феноменов жизнедеятельности любой социальной системы, изменения в котором непосредственным образом влияют и на динамику общественно-политического развития.

Не случайно еще Аристотель рассматривал вопросы управления применительно к проблемам функционирования античного государства в аспекте создания эффективных форм политического правления и управления общественными делами⁴⁶.

Однако, несмотря на то, что феномен политического управления имеет собственное звучание и самостоятельный содержательный смысл, выступая в качестве отдельного вида общественной деятельности, смысловое содержание данного феномена определяется в первую очередь вопросами соотношения политики и управления в качестве самостоятельных феноменов, которые мы рассматриваем как формы сознательного регулирования общественных отношений, имеющие единую информационно-коммуникативную природу.

В связи с этим необходимо проанализировать взаимоотношения феноменов управления и политики для определения сущностных характеристик феномена политического управления. Подробно этот вопрос рассмотрен в работе «Соотношение политики и управления в системе регулирования современных общественных отношений»⁴⁷, где изложены основные подходы и показано, что на сегодняшний день существует неоднозначность в позиции ученых по данной проблеме.

В целом мы можем выделить две основные группы научных подходов, формулирующих различные представления и модели соотношения политики и управления. В рамках первого из них постулируется содержательное и функциональное различие между феноменами политики и управления, в то время как в рамках второго такого рода различия определяются как принципиально искусственные и необоснованные.

О невозможности проведения четкой границы между феноменами политики и управления с различных позиций писали как зарубежные, так и отечественные специалисты. Подобной точки зрения придерживаются, в частности, современные американские ученые Дж. Рэбин и Дж. Боуман: «…разделение политики и управления оказалось катастрофическим как в научном, так и в политическом отношении. Кризис в американском публичном управлении является в конечном итоге проблемой политической теории; теория управления есть теория политики»⁴⁸. При этом данные авторы относят политику к сущностным и фундаментальным основам социального управления.

В рамках разработанной представителями западной науки концепции нового публичного менеджмента сам вопрос противопоставления политики и управления снимается с повестки дня в силу акцентирования внимания в первую очередь на управленческой деятельности как основной форме активности государства. Одновременно с этим политика выступает в качестве одного из видов социального управления, подчиняющегося общей управленческой логике. Приверженцы данной концепции придерживаются той точки зрения, что реальная политическая власть на практике сегодня находится в руках чиновников, представляющих институты исполнительной власти, в связи с чем роль политики как самостоятельного феномена признается незначительной.

С подобной позицией солидарен и ряд российских ученых. Так, В.И. Франчук в своей работе «Социальное управление: самоуправление, менеджмент, политическое руководство» приходит к выводу о том, что политика является одной из разновидностей управления, его частным случаем, поэтому разделение на самостоятельные феномены политики и управления не представляется возможным⁴⁹.

Авторитетный отечественный ученый А.М. Ковалев считал, что феномены политики и управления в целом идентичны и выступают в качестве единого вида общественной деятельности применительно к процессам регулирования общественных отношений⁵⁰.

Известный специалист в области политического управления О.Ф. Шабров⁵¹ указывает на неоднозначность в вопросе разделения феноменов политики и управления. Солидарен с ним и А.И. Соловьев, проанализировавший в своей статье «Политика и управление: когнитивные основания взаимосвязи» основные подходы к вопросу соотношения политики и управления. По его мнению, исчерпывающе описать взаимоотношения политики и управления, учитывая незавершенность дискуссий даже относительно природы данных явлений, попросту невозможно, а соотношение политики и управления ни при каких условиях не является однозначно заданной величиной. Это соотношение зависит от уровней, характера, разнообразных аспектов взаимосвязей между политикой и управлением, а также возникающих ситуаций или же складывающихся состояний политико-управленческих процессов, определяющих смысловое наполнение соответствующих понятий политики и управления⁵².

В качестве примера, разрушающего целостность онтологических оснований анализа отношений между политикой и управлением, А.И. Соловьев приводит взаимооппонирование биополитической и социоцентристской версий политики. Как пишет этот исследователь, «…даже единое смысловое ядро взаимодействия политики и управления (с учетом всего разнообразия оттенков и аспектов этих связей) всегда вычленяет особые свойства этих явлений, а следовательно, и содержание соответствующих понятий. Одним словом, контекстуальное сопоставление политики и управления выступает как предпосылкой идентификации присущих им смыслов, так и процедурой уточнения соответствующих когнитивных схем. Так что, на наш взгляд, рассматривая соотношение политики и управления, уместнее и целесообразнее говорить о мультиаспектном, разноуровневом характере сопоставления анализируемых явлений. А следовательно, и соответствующем отображении содержания этих явлений и их взаимосвязей в теории»⁵³.

Следует констатировать, что, несмотря на различную аргументацию своей позиции, значительное число авторов склоняются к точке зрения, согласно которой политика и управление являются понятиями, не подлежащими разграничению.

Тем не менее в рамках другого сформировавшегося подхода феномены политики и управления приобретают различное звучание и наполнение, позволяя говорить о том, что политика и управление – самостоятельные феномены, определенным образом соотносящиеся между собой. При этом само понимание соотношения политики и управления в рамках данного подхода у разных специалистов далеко не одинаково.

Попытки разделить политику и управление как два самостоятельных феномена начались, на наш взгляд, с работы В. Вильсона «Изучение публичного управления»⁵⁴. В рамках данного труда он сформулировал дихотомическую концепцию, согласно которой между управленческой и политической деятельностью существуют принципиальные различия, определяющие и специфические для каждого из этих двух феноменов компетенции. В связи с наличием подобного рода различий, по мнению В. Вильсона, политикой и управлением должны заниматься представители разных профессий – политики и чиновники соответственно.

При этом для обеспечения сохранения и развития демократии в рамках дихотомической модели одним из ключевых условий представляется наличие непрерывного контроля со стороны политиков за деятельностью чиновников в своих администрациях. Одновременно с этим, в силу различий в политической и управленческой деятельности, смена ключевых политиков, возглавляющих администрации, не должна приводить к смене чиновничьего аппарата. Последний, обладая своей собственной управленческой компетенцией, должен быть способен решать управленческие задачи независимо от того, какой политик или политическая партия принимают решения, реализацию которых необходимо обеспечить в ходе осуществления управленческих процессов⁵⁵.

В 30-е гг. XX в. в западной науке была также разработана функционалистская модель, где управленческая деятельность трактуется преимущественно как процесс принятия решений, а политика – как обеспечение легитимности такого рода решений; при этом непосредственно управленческая деятельность относится к компетенции различного рода исполнительных и административных институтов, в то время как легитимация их деятельности становится функцией политических элит. В Советском Союзе данная модель нашла свое практическое выражение в формуле «Партия руководит, Советы управляют»⁵⁶.

В рамках достаточно популярной на сегодняшний день концепции политических сетей, разработанной в рамках парадигмы демократии участия и демократии совместного действия, политика представлена в качестве самостоятельного и ведущего вида управленческой деятельности, который легитимирует все остальные уровни управления и само управление в целом, приобретающее политический характер.

Ряд российских ученых придерживается сходных позиций относительно соотношения политики и управления, различая их в содержательном и функциональном аспектах. Так, по мнению В.И. Буренко, основной смысл управленческой деятельности заключается в целедостижении, тогда как политика, будучи одной из форм социального взаимодействия, проявляется в отношениях, связанных с наличием альтернатив и необходимостью выбора цели из числа нескольких имеющихся: «Если в управлении цель определена, то для политики характерно то, что здесь цель (цели) определяется, здесь осуществляется поиск выхода из альтернативной ситуации. Когда цель определена (преодолена альтернативность), можно говорить о том, что политика ушла. Пришло время управления. Чем дольше затягивается процесс выхода из альтернативного (политического) состояния, тем более затруднений для управления, оно становится невозможным… Политика возникает там, где есть проблемы, созревшие и осмысленные в обществе как альтернативы и к решению которых подключаются различные социальные силы – или к их решению, в результате разных причин, приобщается государство»⁵⁷.

Позиция В.И. Буренко во многом сходна с точкой зрения французского исследователя Ж.-М. Денкэна, считавшего, что под политикой подразумеваются такие явления и процессы, применительно к которым существуют альтернативные варианты действия, т. е. наличие выбора из числа нескольких альтернатив⁵⁸.

Мы придерживаемся позиции, согласно которой в рамках политического управления осуществляется стратегическое целеполагание в условиях наличия множественности альтернатив, реализация процесса достижения политических целей, а также легитимация целедостижения, осуществляемого в процессе управления. При этом политическое управление является интегративной конструкцией, объединяющей феномены политики и управления в самостоятельном формате.

Касательно вопроса целеполагания в политическом управлении следует отметить позицию В.И. Кнорринга, который показал в своих работах, что «в управлении проблема цели является центральной, она определяет и регулирует действия и является основным законом, сложным алгоритмом поведения, подчиняющим себе все стороны управляющего воздействия. Функционирование любой системы, включая и человеческую деятельность, будет эффективной, если в причинно-следственную связь между элементами ее структуры будет включена в качестве важнейшего звена обоснованная, соответствующая условиям и возможностям, четко сформулированная цель»⁵⁹.

На принципиальную значимость цели в политическом управлении обратил внимание и В.Г. Афанасьев, который отмечал, что «управление всегда носило целевой характер. Системы социального порядка – целеустремленные системы, а потому о бесцелевом управлении этими системами и речи быть не может. <…> Характер, структура и функции управления определяются на основе целей объекта»⁶⁰. При этом В.Г. Афанасьев определяет цель в качестве ожидаемого состояния системы, определяемого запланированным и достигнутым результатом⁶¹.

В свою очередь, В.И. Буренко в цитируемой нами работе пишет о том, что «цель – это сущностная характеристика субъектно-объектных взаимодействий управленческого типа»⁶².

Исходя из этого, мы можем констатировать ключевую роль целеполагания в процессе политического управления. При этом успешность и результативность процесса управления в большинстве случаев будет определяться, соответственно, степенью достижения поставленной политической цели.

Необходимо отметить, что цель не является самостоятельно возникающим феноменом и нуждается в определении и формировании со стороны внешнего актора политического управления, а также в обеспечении ее достижения в рамках управленческого процесса. В сфере политического управления принято выделять в качестве такого актора субъект управления, в функции которого входит определение политической цели, а также осуществление управленческого процесса ее достижения.

Из функциональности субъекта управления следует вывод о том, что, аналогично цели, наличие субъекта управления является принципиальным условием возможности существования и осуществления процессов политического управления.

Цель формируется субъектом политического управления осознанно, и для ее постановки необходимо наличие мышления, интеллекта, в связи с чем политическое управление является процессом, относящимся к интеллектуальной сфере функционирования общества. Модели политического управления задаются рамками общественного развития, основанного на осмыслении реальной действительности, осознанной выработке целевых показателей развития, интеллектуальных возможностях и потенциале субъектов управления, а на первый план в качестве важнейшего фактора, определяющего успешность и результативность политического управления, выходит общественный интеллектуальный капитал.

Важно также отметить, что поскольку субъектами политического управления выступают государственные, общественные и политические институты и организации, состоящие из людей, то управленческие процессы в большинстве случаев характеризуются субъективностью, придающей феномену политического управления личностно обусловленное своеобразие. В связи с этим сформированные субъективные представления о реальности, когнитивные модели мировосприятия и определяемые особенностями общественного развития модели политического поведения самым непосредственным образом влияют на характер политического управления и его содержательные характеристики.

Более того, сама цель задается в определенной системе ценностных координат, в которой находится субъект управления. В зависимости от того, в рамках какого ценностного пространства осуществляется целеполагание, сама формулировка цели может быть различной, а некоторые цели могут просто не существовать или являться неприемлемыми для субъекта управления в силу наличия у него ценностей, противоречащих постановке конкретной цели, которая выступает в таком случае как недопустимая. Постановка политических целей определяется также субъективными представлениями о доступных для выбора альтернативах, и восприятие соответствующих альтернатив в процессе политического управления во многом связано с восприятием политической реальности и тем ценностно-смысловым пространством, в котором существуют политические акторы, реализующие функцию целеполагания.

Очевидно, что восприятие реальности, а также те ценности и смыслы, которых придерживается субъект политического управления, в значительной степени основываются на коммуникативных процессах получения информации, конструирующих, если использовать выражение У. Липпмана, псевдореальность, замещающую реальность объективную⁶³. Посредством осуществления идеологического, пропагандистского и манипуляционного воздействия на субъект управления, которое реализуется при помощи трансляции соответствующей информации по различным коммуникационным каналам, параметры и характеристики такого рода субъективности могут выступать в качестве регулируемых переменных, что определяет и параметры самого управления.

Таким образом, от содержательных особенностей информационно-коммуникационного пространства, в которое погружены политики, во многом зависит как восприятие той или иной альтернативы в качестве возможной для реализации, так и сам процесс выбора цели. Учитывая, что политические ценности, смыслы, убеждения и представления являются операбельным понятием и могут формироваться извне при помощи информационно-коммуникационного воздействия, становится возможным управление архитектурой целей, внешнее определение доступных для субъекта политического управления диапазонов целей.

В связи с вышеизложенным мы можем констатировать, что политическое управление, независимо от того, как трактуется важность политической и управленческой составляющей в различных научных подходах и концепциях, имеет коммуникативную природу, определяющую его ключевые параметры и характеристики, включая особенности постановки политических целей и выбор соответствующих им альтернатив.

Говоря о феномене политического управления, следует выделить и такой элемент, как объект политического управления. Именно на него в классических управленческих моделях оказывается соответствующее воздействие.

В силу социальной природы политического управления, выступающего в качестве одной из основных форм регулирования общественных отношений, объектами процессов политического управления являются индивиды, группы людей, общественно-политические структуры, имеющие собственные убеждения, ценности, представления, модели поведения, которые самым непосредственным образом определяют результаты и характер целевого коммуникационного взаимодействия. Для достижения политических целей субъекту политического управления в большинстве случаев необходимо осуществлять управление политическими ценностями, смыслами, убеждениями и представлениями индивидов и групп, выступающих в качестве объекта управления, а также обеспечивать формирование моделей поведения, выгодных и эффективных с точки зрения субъекта политического управления.

В силу этого в рамках процесса политического управления возникает необходимость осуществления ценностно-смыслового транзита в сознание целевых аудиторий управленческого воздействия, что возможно в первую очередь на основе применения технологий убеждающей коммуникации, в результате чего могут изменяться политические ценности, модели восприятия социально-политической реальности и политические убеждения конечных реципиентов информационно-коммуникационного воздействия. Как писал основатель Йельской школы убеждающей коммуникации К.И. Ховланд в своей работе «Коммуникация и убеждение», при помощи такого рода убеждающего коммуникационного воздействия на представителей целевых аудиторий изменяется их поведение, а также их мнения и убеждения относительно различных объектов, личностей или символов⁶⁴.

Технологии убеждающей коммуникации, включая технологии пропаганды и манипуляции, являются основой современного политического управления, нацеленного на формирование необходимых ценностно-смысловых пространств, представлений о социально-политической реальности, а также поведенческих моделей участников политического процесса в целом.

Следует отметить, что коммуникационные процессы, осуществляемые в рамках реализации политического управления, носят двоякий характер. С одной стороны, коммуникационным воздействием на объект управления обеспечивается достижение поставленных целей; с другой стороны, коммуникационное влияние на субъекты управления позволяет управлять постановкой целей извне и тем самым задавать направления управленческих процессов посредством влияния на субъекты со стороны внешних акторов коммуникационного воздействия.

По сути, большинство процессов управления погружено в контекстуальную среду – и сами субъекты управления в постановке целей, выборе той или иной альтернативы, осуществлении управленческого воздействия во многом ограничены актуальным контекстом, в рамках которого им приходится осуществлять свою деятельность. При этом современные технологии коммуникации позволяют воздействовать извне на контекстуальную среду, в которую погружены субъекты управления, формируя необходимый для интересантов такого рода воздействия контекст, во многом определяющий восприятие субъектами управления различных событий, явлений, процессов. Как пишет по этому поводу российский исследователь А.Ю. Шутов, «речь идет о вполне сознательной, иногда спланированной деятельности, направленной на формирование стереотипов, которые становятся ориентирами, влияющими на формирование позиции личности, групп интересов в отношении воспринимаемых объектов, поступающей информации… Весьма часто в наше время, особенно в формате информационной кампании, задается некий политический заказ на формирование искомого восприятия события, образа, личности лидера и т. д. <…> Искомые образы навязываются с помощью масс-медиа, становятся содержательной частью целенаправленной политики»⁶⁵.

Как показала реальная практика, в большинстве случаев не только субъект управления влияет на управляемый объект, но и объект управления также оказывает влияние на управляющий субъект и сам процесс управления. В теории управления со времен американского математика и философа Н. Винера, разработавшего кибернетический подход к управлению, такое влияние объекта на субъект принято называть обратной связью. Винер описал данный феномен следующим образом: «Термин “обратная связь” применяется. для обозначения того, что поведение объекта управляется величиной ошибки в положении объекта по отношению к некоторой специфической цели»⁶⁶.

Родоначальник кибернетики считал, что понимание общества возможно только посредством исследования исходящих от него сигналов⁶⁷. И сигналы эти имеют преимущественно информационно-коммуникативную основу. Работы Н. Винера показали роль феномена обратной связи, которая выступает в качестве мощнейшего фактора стабилизации или дестабилизации политической системы: пока управляющий субъект получает достоверную информацию, политическая система функционирует эффективно, в случае же искажения обратной связи реакции политической системы на изменяющиеся параметры и характеристики окружающей среды становятся неадекватными – и сама система становится не только неэффективной, но и нестабильной.

Важную роль обратной связи в политическом управлении отмечал и создатель информационно-кибернетического подхода – специалист в области политических коммуникаций К. Дойч, рассматривавший политическую систему в качестве сети коммуникаций и функционирующих в ней информационных потоков. Такая коммуникационная сеть построена именно на основе принципа обратной связи⁶⁸.

Помимо такой функции, как передача от объекта воздействия необходимой для эффективного управления информации, обратная связь играет и другую важную роль, которую можно определить как обратное реактивное влияние объекта управления на субъект по результатам совершения управленческого воздействия.

Наличие обратных связей и влияние объекта управления на управляющий субъект в целом присущи любым современным общественным отношениям. Обратные связи – один из ключевых факторов поддержания стабильности существующих политических режимов либо же, наоборот, дестабилизации и разрушения политических систем, построенных без учета возможного влияния объекта управления. По сути, обратные связи служат в государственных и общественно-политических системах механизмом адаптации целевой деятельности институтов власти к целям, интересам и потребностям представителей гражданского общества, позволяя сделать сам управленческий процесс конгруэнтным общественному запросу.

Как показывает современная политическая практика, большинство политических поражений на выборах, подрыв легитимности государственных органов власти, рост социально-политической напряженности внутри страны, социальные волнения и беспорядки, массовые акции протеста являются результатом действия обратной связи от общества к государству, в рамках которой гражданское общество безуспешно передает необходимую для корректировки управленческих процессов информацию на уровень государственных институтов власти⁶⁹.

Исходя из наличия обратных связей в общественных отношениях, необходимо уточнить понимание феномена политического управления, перейдя от оперирования категорией «воздействие» к оперированию категорией «взаимодействие». С учетом информационно-коммуникативной природы обратной связи мы можем определить управление как процесс информационно-коммуникационного взаимодействия субъекта и объекта управления для достижения целей субъекта управления.

Однако данное понимание исследуемого феномена также нуждается в дополнении, поскольку со второй половины XX в., по мере развития процессов демократизации общества в их современном понимании, а также в условиях стремительного развития Интернета, специалисты в области политического управления начали переходить к парадигме субъектно-субъектных отношений, подразумевающей горизонтальные информационно-коммуникативные связи в рамках взаимодействия между управляющим и управляемым. Как в связи с этим пишет Г.М. Андреева, коммуникация является процессом взаимовлияния взаимодействующих субъектов⁷⁰.

Данная парадигма нашла свое отражение в ряде современных общественно-политических теорий и концепций, среди которых можно выделить модели демократии политического участия, демократии совместного действия, электронной демократии, концепцию политических сетей⁷¹. При этом сами подходы к пониманию субъектности в системе взаимоотношений государства и общества также претерпели существенные изменения. В частности, для многих современных либеральных концепций характерно представление о политиках и чиновниках, осуществляющих государственное управление, как о наемных менеджерах, нанятых обществом (как субъектом общественно-политических отношений) для реализации определенных функций.

В рамках такого понимания роли и места органов власти и их представителей в системе политического управления традиционные модели «передачи части суверенитета» (включая саму теорию общественного договора) приобретают иное звучание, а субъектность в сфере общественно-политического управления смещается в сторону гражданского общества и его структур.

В результате основной моделью взаимоотношений общества и власти становится субъектно-субъектная модель общественно-политических отношений, предполагающая, что вопросы постановки цели также попадают в компетенцию не только традиционных субъектов управления – органов государственной власти, но и структур гражданского общества, в результате чего управление становится процессом субъектно-субъектного информационно-коммуникационного взаимодействия участников управленческих отношений по поводу выработки общих целей и стратегий их достижения. Сама политическая власть приобретает ярко выраженную коммуникационную основу, о чем писал в своих работах Ю. Хабермас⁷², выделявший в качестве фундаментального условия формирования власти коммуникацию политической общественности⁷³.

Исходя из подобного понимания процесса современного политического управления, мы можем сформулировать отвечающее принципам и содержательным аспектам современных демократий определение политического управления – как феномена субъектно-субъектного информационно-коммуникационного взаимодействия участников политического процесса по поводу совместной выработки и реализации политических целей.

Данное определение во многом близко к пониманию политического управления, сформулированному А.А. Дегтяревым, согласно которому это «целеориентированная и управляемая, комплексная и организованная совместная деятельность индивидов и их групп по легитимному разрешению общественных проблем при руководящей и интегративной роли институтов государственной власти и на основе использования коллективных ресурсов общества, которая включает в себя совокупность публичных целей и задач, условий и норм, решений и действий, а также их социальных результатов и последствий»⁷⁴. Однако в нашем определении мы более четко показываем информационно-коммуникативную основу подобной совместной деятельности, а также выдвигаем предположение о том, что руководящая роль институтов государственной власти в рамках горизонтальной равноправной коммуникации существенно снижается в сравнении с традиционными (субъектно-объектными) моделями политического управления.

В целом мы можем констатировать, что в современном информационном обществе коммуникационная основа политического управления становится принципиально важным условием осуществления любых управленческих процессов, а само общество «только кажется статичной суммой социальных институтов: в действительности оно изо дня в день возрождается или творчески воссоздается с помощью определенных актов коммуникативного характера, имеющих место между его членами»⁷⁵.

Как можно заметить, на всех этапах процесса политического управления, от постановки целей до их реализации, с учетом механизма обратной связи происходит активный обмен информацией по каналам коммуникации различного уровня, что определяет информационно-коммуникационную основу всей системы современного политического управления. Современное политическое управление, имеющее общественную природу и выступающее в качестве одной из мобилизационных форм политического процесса, основывается на информационно-коммуникационных процессах между участниками управленческих процессов в сфере политики, что предполагает использование субъектами политического управления различных коммуникационных моделей для достижения политических целей⁷⁶.

В связи с этим развитие существующих и появление новых форм и технологий политической коммуникации самым непосредственным образом задает форматы и модели осуществления управления в политической практике, а особенности и возможности новых информационных и коммуникационных технологий во многом определяют специфику современной системы политического управления в целом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.