Почему Сеть – это “окончательное решение”

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Почему Сеть – это “окончательное решение”

Виноват в этом не только “Гугл”. Интернет и его принцип “сделай сам” порождает бесконечный поток скороспелых решений. (На ум приходит прозорливое замечание математика Джона фон Неймана: “Человек не может противостоять искушению техническими возможностями. Если он сможет совершить путешествие на Луну, он совершит его. Если он окажется способен контролировать климат, он добьется этого”. В последнем случае фон Нейман ошибся.) С интернетом, кажется, нет ничего невозможного: все на виду, все под рукой. Именно интернет, а не ядерное оружие, кажется окончательным техническим решением всех проблем человечества. Ну конечно, он не решит их, зато сделает менее очевидными и тяжелыми.

По мере того как интернет делает технические решения дешевле, растет искушение применять их все агрессивнее и неразборчивее. И чем проще их воплощать, тем труднее остановиться и сказать, что к ним вообще не стоит прибегать. В большинстве организаций низкие затраты (особенно в периоды глубоких технических перемен) обычно являются достаточно серьезной причиной попробовать нечто новое, даже если в настоящий момент это почти не имеет смысла. Когда техника обещает так много и требует взамен так мало, желание найти быстрое решение становится поистине неудержимым. Перед искушением не могут устоять и политики. Когда выясняется, что создать социальную сеть для оппозиционеров в какой-нибудь авторитарной стране просто и дешево, первой реакцией будет, конечно: да, это нужно сделать. И только позднее приходит в голову, что аккумуляция личных данных всех диссидентов на одном сайте и раскрытие связей между ними может перевесить выгоду от обеспечения их дешевым каналом коммуникации. Чаще всего случается так: если это можно сделать, то это будет сделано. Доменные имена будут куплены, сайты – созданы, активистов отправят в тюрьму, а западные политики решительно осудят нарушения прав человека. Или же, учитывая неоспоримые достоинства сотового телефона для мобилизации, кое-кто начинает восторгаться им и лишь потом осознает, что телефон дает тайной полиции уникальную возможность вести слежку и даже заранее узнавать, где намечается акция протеста.

Проблема большинства технических решений в том, что они сопряжены с такими издержками, о которых не подозревают даже самые рьяные их сторонники. Историк науки Лайза Рознер утверждает, что “технические решения (поскольку они устраняют симптомы, а не причины) вызывают неожиданные и вредные побочные эффекты, которые могут оказаться даже хуже, чем социальная проблема, которую с их помощью пытались решить”. С этим трудно не согласиться, особенно в случае интернета. Когда цифровую политическую деятельность объявляют новым основанием для ведения кампаний и организации, возникает вопрос, перевесят ли ее побочные эффекты (и расхождения традиционной оппозиции, практикующей политику старого образца – неважно, насколько она рискованна и скучна, – с молодым поколением, увлеченным кампаниями в “Фейсбуке” и “Твиттере”) преимущества, которые дают дешевые и простые коммуникации. Если неявные издержки цифровой политической деятельности предполагают убытки – утрату согласованности действий, принципов или даже угрозу жизнеспособности оппозиционного движения, – то это решение нельзя счесть приемлемым.

Другая проблема технических решений заключается в том, что они основаны на столь сложной научной базе, что, как правило, трудны для понимания непрофессионалов. Таким образом, утверждения приверженцев технических решений, обещающих излечить какую-нибудь болезнь общества, почти недоступны для внешней экспертизы. Неудивительно, что всеобщие надежды на избавление от неустранимых прежде социальных проблем с помощью современных технологий позволяют крупным предприятиям скрывать под риторикой свободы и освобождения рекламу собственных коммерческих продуктов. Громче всех о том, что наиболее актуальные проблемы свободы интернета можно устранить, пробив некоторое количество файерволов, трубят те, кто разрабатывает и продает технологии по борьбе с файерволами, и это не случайно. У них нет причин утверждать, что это проблема не технического характера, и им ни к чему раскрывать недостатки собственных разработок. Авторы “Хэйстэк” не особенно распространялись о слабых местах своего ПО (даже на стадии тестирования), а журналистам не пришло в голову о них расспросить. Как показывает фиаско “Хэйстэк”, даже умение поставить правильный технический вопрос требует хорошего знания общественно-политической ситуации, в которой технология будет использоваться.

Здесь возникает еще одна проблема, которую обычно обходят вниманием: наша растущая привязанность к орудиям, обеспечивающим технические решения, которая сильно затрудняет возможность критиковать правообладателей этих решений. Каждая статья или книга о твиттер-революции – это не триумф человечества, а победа маркетингового отдела компании “Твиттер”. В самом деле, гении маркетинга из Кремниевой долины очень заинтересованы в том, чтобы общественность видела сходство времен холодной войны с нынешними. Ведь “Голос Америки” и “Радио Свобода” все еще в чести у политиков, и рассуждения о “Твиттере” или “Фейсбуке” как их современных эквивалентах работают на известность этих компаний.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.