Глава 4 Чего хотят цензоры

Глава 4

Чего хотят цензоры

Хотя западная пропаганда времен холодной войны была не такой уж убедительной, она оказалась действенной по крайней мере в одном отношении. Она породила настолько устойчивый миф об авторитаризме, что его трудно развенчать даже сейчас, десятилетие спустя после начала XXI века. Многие западные обозреватели до сих пор считают, что авторитарные государства населены гиперактивными двойниками Артура Кестлера (умными, бескомпромиссными и готовыми к смертельному риску во имя свободы), а управляют ими нелепые диснеевские персонажи – глупые, рассеянные, без навыков выживания, постоянно находящиеся на грани группового самоубийства. Борьба и сопротивление – нормальное состояние первых, пассивность и некомпетентность – нормальное состояние последних. А если так, то все, что требуется для изменения мира – это представить бунтарей друг другу, направить на них струю шокирующей статистики, доселе им не известной, и вручить несколько новеньких блестящих гаджетов. Ура! Революция не за горами: перманентный бунт, согласно этому взгляду, – естественная черта авторитаризма.

Но такая картина больше говорит о западных предубеждениях, чем о современных авторитарных режимах. Их живучесть можно объяснить самыми разными причинами – высокими ценами на нефть, полным или частичным отсутствием опыта демократии, тайной поддержкой аморальных западных правительств, дурными соседями, но в этот перечень, как правило, не входит неосведомленность граждан, которые жаждут освобождения при помощи электронной бомбардировки фактоидами и колкими твитами. Подавляющее большинство граждан современной России или Китая не читают “Слепящую тьму” Кестлера перед сном. И будит их по утрам не джингл “Голоса Америки” или “Радио Свобода”, а, скорее всего, та же надоедливая песня леди Гага из надрывающегося айфона, что и западных обывателей. Даже если они предпочли бы жить в демократической стране, для многих это означает скорее работающее правосудие, чем наличие свободных выборов и других институтов западной либеральной демократии. Для многих свободные выборы не столь ценны, как возможность получить образование или медицинскую помощь, не давая при этом взяток десятку жадных чиновников. Более того, граждане авторитарных государств не обязательно считают, что их правительства, получившие власть недемократическим путем, нелегитимны. Легитимность правительству могут обеспечить не только выборы, но и шовинистические настроения, как в Китае, или страх перед иностранными агрессорами, как в Иране, или быстрый экономический рост, как в России, или низкий уровень коррупции, как в Беларуси, или эффективность государственного управления, как в Сингапуре.

Чтобы понять, как интернет влияет на авторитаризм, нужно отвлечься от очевидных способов использования интернета политической оппозицией и посмотреть, как он способствует легитимации современного авторитаризма. Внимательно изучив блогосферу почти любого авторитарного государства, вы, вероятно, увидите, что она представляет собой питательную среду для национализма и ксенофобии, причем нередко настолько ядовитую, что правительство на фоне блогеров выглядит настоящим клубом космополитов. Трудно сказать, как отразится радикализация националистических взглядов на легитимности режима, но очевидно, что сторонникам модели плавной демократизации, которой кое-кто ожидал после появления интернета, рассчитывать не на что. Точно так же блогеры, разоблачающие местную коррупцию, легко могут стать (и становятся) участниками антикоррупционной кампании, затеянной федеральными политиками. Общий эффект для режима в этом случае трудно оценить. Блогеры могут ослабить влияние местных властей, одновременно усилив позиции федерального центра. Трудно предугадать, какой может быть роль интернета, не осознав прежде, как именно поделена власть между центром и периферией и как изменение отношений между ними влияет на демократизацию.

Взгляните на то, как “вики” и социальные сети (не говоря уже о разнообразных сетевых начинаниях государства) повышают эффективность и правительств, и бизнеса, которому те покровительствуют. В речах нынешних авторитарных лидеров, одержимых модернизацией экономики, модные словечки звучат чаще, чем в среднестатистической передовице “Гарвард бизнес ревю”. (Владислав Сурков, один из главных кремлевских идеологов и попечитель российской Кремниевой долины, недавно признался, что ему очень нравится “метод краудсорсинга или, как раньше говорили, ‘народной стройки’”.) Так, центральноазиатские авторитарные режимы охотно перенимают методы электронного правительства. Однако причина их увлечения модернизацией заключается не в желании сделать чиновников ближе к народу, а в том, чтобы получить деньги от зарубежных спонсоров вроде МВФ и Всемирного банка, а также устранить препятствия на пути экономического роста.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.