Колонка

Колонка

Не так страшен чёрт, как борьба с ним

Василий Щепетнёв

Опубликовано 29 сентября 2013

На днях я прочитал книгу Andrew Lane о юных годах Шерлока Холмса. Называется «Fire Storm». Начал, чтобы разобраться, как там у них пишут для подростков сегодня, и потихоньку втянулся. Автор пытается создать непротиворечивую историю Шерлока Холмса до его встречи с доктором Ватсоном, рассказать, как и почему тот вдруг стал частным сыщиком, отталкиваясь от подлинных произведений Артура Конан-Дойля. Как подчёркивается, пишет Лейн о молодом Шерлоке с разрешения наследников — привет законности в литературе! Было интересно, как автор справляется с задачей. 

Справляется просто: оказывается, свои таланты Шерлок обрёл благодаря американскому детективу, другу и соратнику самого Пинкертона. Не будь наставника-американца, ничего бы толкового из Шерлока (да и из Майкрофта тоже) не вышло. Вряд ли. Учитывая, что роман, вернее, сериал («Fire Storm» — четвертый в стройном ряду) рассчитан в первую очередь на американского тинейджера, подобный шаг вполне оправдан с точки зрения коммерции. С точки же зрения истины и красоты… Я понял в очередной раз: истина и красота в коммерческом произведении штуки необязательные. 

Помимо прочих интересных эпизодов (романы написаны больше в духе доктора Фу Маньчу, нежели истинного Конан-Дойля), стоит остановиться на отношении главного героя, а скорее автора, к морфию. Отношение отрицательное, как и полагается в правильной книге для подростков. Пристрастие к морфию — пагубная и постыдная привычка, недопустимая для джентльмена. Сразу на ум приходит и рассказ Конан-Дойля «Человек с рассечённой губой», где Шерлок ведёт дело в опиумных курильнях среди злодеев-китайцев. Как врач я знаю, что отношение к морфию в девятнадцатом веке было иным, нежели сегодня. Доктора прописывали морфий в той или иной форме достаточно широко: при бессоннице, при неврозах, при хронических болях неизвестной и (особенно) известной природы. Главное было облегчить страдания сейчас, немедленно, а что больной пристрастится к морфию, на то врачи девятнадцатого века внимания не обращали: может, ещё и обойдётся. Белые люди — это ж не китайцы какие-нибудь. Китайцы — другое дело, от китайцев всё зло: открывают подпольные курильни и травят опиумом добропорядочных лондонцев. И только бесстрашные детективы встают на пути иноземного порока. 

Воспитанный на подобных романах, я в детстве и опиумные войны представлял как военные операции против китайских наркоторговцев — и здорово удивился, узнав подробности. Оказывается (новость, конечно, не для читателя, а для меня шестиклассника), в девятнадцатом веке у Великобритании был отрицательный торговый баланс в отношениях с Китаем. Великобритания покупала в Китае чай, шёлк, фарфор, всякие безделушки, а предложить нужный китайцам товар в обмен не могла как из-за закрытости страны, так и за отсутствием массового спроса на продукцию мастерской западного мира. Приходилось расплачиваться золотом и серебром. Тогда, чтобы поправить дела, английские контрабандисты стали ввозить в Китай опиум. Большими тоннами. И быстро посадили китайцев если не на иглу, то на трубку: опиум преимущественно курили. Производили его в Индии, где мак растет бурно и позволяет снимать по нескольку урожаев в год. 

Китайские власти как могли противились ввозу опиума, потому Великобритания и объявила Китаю войну. Дабы неповадно было вставать на пути законных желаний и прав человека. Для одних это право обогащаться, для других — курить опиум где угодно и когда угодно. 

Китай потерпел сокрушительное поражение, и опиум надолго стал символом Китая. Символом, привезенным кораблями британского флота.

Такая вот история.

Теперь-то всё по-другому. Теперь Великобритания с наркотиками борется. И не только Великобритания. На борьбу с наркотиками многие страны тратят многие миллиарды. Сотрудники под прикрытием и без него отслеживают перемещение тонн героина, кокаина и маковой соломки. В аптеке двадцать первого века запросто не купишь тех препаратов, которыми лечились наши дедушки и бабушки. В школах проверяют на наличие метаболитов наркотиков в моче, пока в рамках эксперимента, а далее — как знать. У границ государств, подозреваемых в симпатиях к производителям наркотиков, тучи ходят хмуро. Но мнится мне, что всё кончится тем, чем кончается всякая борьба в последнее время — с генетикой, с кибернетикой, с космополитизмом, с гомосексуализмом, с обсценной лексикой, с глобальным потеплением и прочая, и прочая, и прочая.  Подумают, ещё раз подумают — и решат вернуть зимнее время. Признают, что изгнание из аптек лекарств от головной боли — это перегиб. И вообще, не так страшен чёрт, как борьба с ним. Зачем казне терять деньги на алкалоидах, когда на алкалоидах казна может зарабатывать, и много? Начнётся признание новых реалий, очень может быть, опять с той же Великобритании. Признанием прав гражданских меньшинств, в данном случае наркопотребителей, жить так, как им хочется. А борцов с наркопотреблением станут обзывать фашистами и обвинять в отсутствии толерантности. Страны, не успевшие подстроить шаг под права наркопотребителей, рискуют оказаться в изгоях: и спортсмены к ним на чемпионаты не поедут, и звезды шоу-бизнеса занесут их в чёрный список, да мало ли способов сказать презрительное «фи».

Были же прецеденты. Вспомнить хоть сухой закон: как ввели, так и вывели. 

А как же с вредом от употребления наркотиков? 

На то есть учёные. Они докажут, что не всякое употребление вредно, а только чрезмерное. Не всяких наркотиков, а только самопальных, без сертификата качества. В конце концов, те же учёные доказывали, что зимнее время полезно, что зимнее время вредно, что зимнее время опять полезно… Почему бы не повторить это и с наркотиками? Для начала — с лёгкими, типа марихуаны, а там посмотрим. Дабы понизить употребление наркотиков, на упаковке будут писать страшные лозунги, как на сигаретах. Писать — и продавать. Год от года повышая цену: и казне прибыток, и общественности сигнал — мол, не спит власть, всё видит, борется с не совсем полезной привычкой, но борется, не нарушая прав человека.

И поставки наркотиков из-за границы тоже будут контролироваться. Чуть что не так — и с опиумом или гашишем случится то же, что и с «боржоми». Нет уж, хотите торговать — уважайте желание покупателей.

Не берусь предсказать, когда это случится в мировом масштабе. Где-то процесс уже пошёл, где-то по-прежнему наркоторговцам нетолерантно рубят головы, чья идеология сегодня ближе России, не ясно. Но тенденции таковы, что можно с уверенностью предположить: нынешнее поколение ещё увидит небо в алмазах, изумрудах, сапфирах и прочих драгоценностях изменённого сознания. На законных основаниях. 

Что меня, конечно, печалит.

К оглавлению