Глава 15 Эсперанто для компьютеров

Глава 15

Эсперанто для компьютеров

Еще учась в гимназии города Белосток Российской империи[74], Людвик Лазарь Заменгоф в свободное время занимался созданием нового языка. Он усердно работал над ним несколько лет и в 1887 г., когда ему было 26, опубликовал небольшую книжку под названием Lingvo internacia. Anta?parolo kaj plena lernolibro («Международный язык: предисловие и полный учебник»). Книга была подписана именем Doktoro Esperanto — на языке, который изобрел Заменгоф, это буквально значило «Доктор Надеющийся»{312}.

Идея Заменгофа о всеобщем международном языке была весьма неординарной. Однако ее реализация оказалась слабой, поэтому благородные стремления Заменгофа часто забываются. На самом деле он хотел устранить причину национализма, который считал проклятием человечества. Если бы каждый человек владел вторым — общим — языком, то, по мнению Заменгофа, «непреодолимая стена, разъединяющая народы и культуры, тут же рассыпалась бы в пыль, и весь мир стал бы одной семьей»{313}. Порой казалось, что эсперанто начинает приобретать популярность — например, в 1911 г. Республика Китай рассматривала возможность принять его в качестве государственного языка. Однако изобретение Заменгофа так и не стало средством международного общения{314}. Тем не менее сегодня мы живем в мире, где мечта о всеобщем наречии — пусть и не для людей, как надеялся Заменгоф, а для аппаратов, — стала реальностью. Название этого языка вовсе не поэтично — «интернет-протокол», или протокол TCP/IP. Однако, с точки зрения пользователей компьютеров, ему удалось то, чего не достиг эсперанто.

После того как к середине 1970-х гг. Ликлайдер впервые объявил о межгалактической сети, коммуникативная функция компьютеров действительно реализовалась в простейшей сети, известной как ARPANET. Это была экспериментальная сеть, соединявшая университетские и правительственные компьютеры по линиям связи, арендованным у AT&T. Конечно, ARPANET нельзя было назвать всемирной — такой, которая, в представлении Ликлайдера, могла бы объединять любые существующие сети. Чтобы реализовать эту задачу и построить настоящую всемирную компьютерную сеть, нужен был всемирный язык — эсперанто для компьютеров. В 1973 г. эта проблема встала перед двумя молодыми аспирантами, которые занимались вычислительной техникой. Их звали Винт Сёрф и Роберт Кан.

Памятным вечером 2008 г., находясь в небольшом конференц-зале Google, где имеется доска для записей, я спросил Винта Сёрфа, какую именно задачу он пытался решить, создавая интернет-протокол{315}. Ответ удивил меня. Сёрф объяснил, что они с Каном видели своей целью создание вполне конкретного приспособления, а отнюдь не имели в виду какой-то великий проект. Работая на линиях связи от правительства, а также арендованных у AT&T, ARPANET была в то время всего лишь одной из трех разрабатываемых сетей пакетной коммутации. Две другие являлись частными и поддерживали спутниковую и радиосвязь. Сёрф и Кан пытались придумать какой-то способ, чтобы эти сети сообщались между собой. Такова была насущная необходимость «межсетевого взаимодействия» (англ. internetwork) — сеть между сетями.

Таким образом, интернет не возник в готовом виде из некоего грандиозного замысла, подобно Афине, вышедшей из головы Зевса. Нет — инженеры искали конкретное техническое решение. Результат, конечно, получился остроумным и оригинальным, но его подлинная важность стала очевидна не сразу. Сёрф рассказал, что открытая структура интернета была необходима из-за технических особенностей стоявшей перед ним задачи: «Во многом мы были вынуждены сделать ее такой».

Создатели интернета, главным образом ученые, работавшие как в правительственных, так и в негосударственных структурах, не обладали властью и амбициями для того, чтобы основать информационную империю. В то время провода принадлежали AT&T, а компьютерный мир представлял собой пеструю карту раздробленных княжеств, основанных на гигантских ЭВМ, каждая из которых имела свои собственные протоколы и системы. Сейчас, как и тогда, слишком многие упускают из виду главную особенность интернета: он работает на инфраструктуре, не принадлежащей пользователям. Владельцем всегда является кто-то другой, и в 1970-х гг. этим другим была преимущественно AT&T{316}.

Создавать интернет пришлось с учетом этого фундаментального ограничения. Выбора не оставалось: даже государственное финансирование не помогло бы построить альтернативную инфраструктуру, охватывающую весь мир подобно Bell, которая потратила на это многие десятилетия и несчетные миллиарды. Соответственно, сеть с самого начала зависела от мощи и самовластия владельцев. Она была создана, чтобы соединить человеческие умы, но на этом контроль за работой сети кончался. Равенство, рожденное необходимостью, останется неизменным многие годы спустя, когда сеть вырастет и сможет вобрать в себя всех.

Гениальная идея основной сети, соединяющей остальные, заключалась в «инкапсуляции». Как сказал Сёрф, «мы считали это конвертами». Инкапсуляция означает упаковку информации из локальных сетей в этакий «конверт», который объединенная сеть сможет распознать и переправить дальше. Это можно сравнить с почтовыми службами разных государств, которые договорились писать названия стран по-английски, даже если местный адрес — на японском или хинди. То, что со временем станет известно как TCP (протокол управления передачей данных, англ. Transmission Control Protocol), по сути, является стандартом размера и скорости пакетов данных. То есть Сёрф и Кан обеспечили пользователей компьютеров универсальным языком, который работает во всех сетях{317}.

С практической точки зрения эта инновация позволила интернету функционировать на любой инфраструктуре и поддерживать любые программы, поскольку пакеты данных могут путешествовать по всевозможным проводам и радиочастотам, даже если те принадлежат таким фанатикам контроля, как AT&T. Это было поистине уникальное явление в истории человечества: электронная информационная сеть, независимая от физической инфраструктуры, на которой она работает. Изобретение инкапсуляции также обусловило знаменитую «многоуровневую» структуру интернета. Коммуникационные функции в ней обособлены, что позволяет сети работать с многообразными техническими стандартами различных устройств, каналов информации и программ. Но опять же, эта идея родилась не из чьего-то замысла, а из практической необходимости соединять разные типы сетей.

Когда начинаешь размышлять над строением интернета, невольно поражаешься, до какой степени он похож на прочие децентрализованные системы, такие как, например, федеративная система США. Когда-то у отцов-основателей[75] не имелось другого выбора, кроме как принять тот факт, что отдельные штаты уже слишком сильны и развиты и не отдадут львиную долю своей власти центральному правительству. Таким образом, первые две конституции были ограничены (а по сути, полностью обусловлены) настоятельной необходимостью сохранить права штатов — ради того чтобы получить их поддержку. Аналогично создатели интернета были вынуждены изобрести протокол с расчетом на множество сетей, которые им почти не подчинялись.

Разрабатывая интернет-протокол, Сёрф и Кан следовали принципу, который был полной противоположностью установке Вейла: «Одна система, одна стратегия, универсальное обслуживание». AT&T в 1910-х гг. унифицировала американскую связь и навязала буквально всем своим клиентам одинаковые телефоны. Однако Сёрф, Кан и другие создатели интернета исповедовали принцип терпимости к различиям. Их система признавала и принимала автономность членов сети. Собственно говоря, вряд ли у кого-нибудь получилось бы повторить подвиг Bell 50-летней давности — даже если бы речь шла о таком же гиганте. Дело в том, что в 1960-х гг. очарование систем с централизованным планированием постепенно увядало и вскоре кануло в Лету, подобно рубашкам с короткими рукавами.