Учиться самообладанию так же, как учиться говорить

Учиться самообладанию так же, как учиться говорить

Чтобы научиться говорить на родном языке, малышу нужно обработать сотни тысяч единиц языкового опыта. Эти опытные знания — восприятие звуков произносимой речи и одновременное разглядывание лица говорящего (а, возможно, еще и телесный контакт с родителями, их запах) — достигают речевого центра, находящегося в стадии развития, и оставляют там следы. Остальное выполняет головной мозг: он — не кассетный магнитофон и не жесткий диск, иначе мы могли бы лишь точно воспроизводить то, что когда-то именно в такой интонации услышали. Нет, мозг вылавливает и усваивает из многообразной болтовни многих людей основополагающие общие слова и общие правила их употребления (грамматику, семантику, прагматику). Наш родной язык — важная часть образования. В этой книге я часто говорю о формировании головного мозга, и пример речевых центров очень наглядно показывает, что при этом имеется в виду: речевые центры, биологически заложенные в нашем головном мозге, лишь в процессе научения формируются в то, что они представляют собой у взрослого человека. Без этого научения мы не могли бы говорить и, став взрослыми, вовсе не имели бы речевых центров.

Родной язык выучил каждый, без зубрежки и долбежки, без уроков грамматики и вообще без каких-либо наставлений. Это сходно с тем, как каждый из нас научился ходить — просто так, потому что это доставляло удовольствие: ребенок поднимается на ножки и пытается удержаться какое-то время, пока снова не шлепается на попку. После тысяч таких попыток, которые по отдельности в памяти не сохраняются, маленький человек может стоять прямо и ходить. Точно так же доставляет удовольствие беседовать с кем-либо. Никто не нуждается в мотивации, чтобы научиться ходить или разговаривать, и я не знаю ни одного малыша, который через несколько недель безуспешных попыток и синяков на попке сказал бы себе: «Ну вот что, хватит, ходить я все равно не научусь». Беседы — это тоже слишком увлекательное занятие, чтобы кто-то в возрасте 3-х или 4-х лет отказался учиться говорить.

Теперь понятно, что и самодисциплине нельзя взять и научиться. «Тихо!», «Веди себя прилично!», «Возьми себя в руки!» — подобные требования и призывы к самоконтролю бессмысленны точно так же, как побуждение типа «Ну скажи же что-нибудь!» не способствует развитию речи. Все навыки, которые действительно необходимы человеку — ходить, говорить, контролировать свои действия, — он должен приобретать сам! При развитии самоконтроля, — как в обучении родному языку или хождению, — речь идет о ситуациях, когда что-то усваивается играючи, без проблем. Все коллективные повседневные действия, занятия спортом в команде, совместные занятия музыкой, участие в театральных постановках или проведение иных игр в конечном итоге нацелены на развитие самоконтроля.

Итак, с нашей волей дело обстоит точно так же, как с умением ходить и разговаривать. И для того чтобы развить способность к самоконтролю, нужен соответствующий разносторонний опыт. Но что это за виды опыта, которые тренируют нашу волю? Для того чтобы в этом месте четко видеть предметы, поможет взгляд в историю человечества, а точнее, на повседневную жизнь людей, живших в условиях каменного века. Для того чтобы выжить, племена, занимавшиеся охотой и собирательством, должны были постоянно контролировать и планировать свои действия. Тот, кто зимой не хранил огонь и не собирал заблаговременно дрова, замерзал. Тот, кто в поисках съедобного отвлекался на другие предметы, которыми так богата природа, погибал от голода. Тот, кто во время охоты в какой-то момент отвлекался, тоже погибал от голода, если не умирал еще раньше насильственной смертью. А если у кого-то были проблемы и он нуждался в совете, то следовало отправиться в путь и отыскать старейшину, что требовало планирования, так как, во-первых, старейшин было не так уж и много, а во-вторых, эти немногие всегда были очень заняты (прежде всего тем, что давали советы).

Сравним эту ситуацию с сегодняшней жизнью: тот, кто испытывает голод, открывает холодильник; тот, кто мерзнет, включает отопление, а тот, кто хочет что-то узнать, тот гуглит. В первых двух случаях не надо планировать последовательность разнообразных действий и одновременно подавлять реакции на отвлекающие раздражители. В третьем случае планирование было бы необходимо, однако фактически этого не происходит: как мы видели в главе 10, у подростков поиск информации протекает в большинстве случаев не планомерно, а путем бессистемного перескакивания с одной ссылки на другую.

При переходе от охоты и собирательства к возделыванию земли, появлению крестьянского хозяйства и формированию общин, что сопровождалось растущей уверенностью в завтрашнем дне, стали не нужны многочисленные составные части опыта, которые требуются для развития саморегуляции. Одновременно эта способность стала важнее, чем когда-либо, потому что крестьянин должен планировать свои действия на гораздо бо?льшие периоды времени, чем охотник или собиратель.

Представим себе на минуту, что изобретение письменности привело бы к тому, что люди перестали разговаривать друг с другом, а общались бы только посредством письменных сообщений. Это имело бы губительные последствия для развития речи следующего поколения, а также поколений, следующих за ним. Тот, кто не научился говорить, не может также читать и писать. Подобным образом можно представить себе последствия для развития самоконтроля хорошо организованного общества, удовлетворяющего все потребности человека: вдруг отпали все обстоятельства, при которых можно было упражняться в самоконтроле. Для имитирования этих обстоятельств наверняка были бы изобретены игры, и общество стало бы их активно культивировать, ведь в процессе игры тренируют то, что и должно тренироваться: умение слушать и говорить, обращаться друг к другу и совместно что-либо делать. Особенно важна игра для способности контролировать себя, потому что тренировать ее можно, только играя. Недаром игры и игрушки (то есть культура игры) существуют с тех пор, как появились большие общества.

Рассмотрим, к примеру, виды деятельности, которыми занимаются в детских садах. Дети вместе поют песенку. При этом каждый поет не то, что ему в данный момент пришло в голову, нет! Каждый контролирует свои действия и согласовывает их с действиями других. Дети поют песенку «Три китайца с контрабасом» и при этом изменяют текст. Им надо удерживать в памяти указание (все слова поются на «а»): «Тра катайца с кантрабасам». Это удается лишь в том случае, если автоматический вывод информации из центров речи еще раз модулируется в лобной доле мозга и лишь затем отсылается наружу. Этот контроль гибок (а теперь все поем на «и»!); правило, которому надо следовать, постоянно изменяется; так тренируется когнитивная гибкость.

Подвижные игры вроде «Все птицы летают высоко»[30] имеют ту же функцию для научения самоконтролю. В командных играх надо соблюдать многочисленные правила. С точки зрения нейробиологии, детский сад — наилучшее место для тренировки лобной доли мозга, а значит, и силы воли.

Исследования показывают, что способности к самоконтролю в детстве и юности можно тренировать очень эффективно, если в детском саду и в школе создавать соответствующие ситуации, требующие для их разрешения приложения коллективных усилий. Такой подход обязательно сработает, если эти тренировки будут связаны с получением удовольствия. Ведь если пение доставляет мне радость, я не перестану петь после двух-трех нот, даже если меня что-то отвлекает. Так я научусь сознательно доводить какое-либо действие до конца. Это касается не только всех форм занятий музыкой, но и других видов деятельности, полезных для развития воли, таких как спорт, театр и творческий труд. Если я черчу или рисую, то в конце получаю результат, который с гордостью могу показать другим, потому что я сконцентрировался и довел дело до конца. Так учатся сосредоточиваться на выполнении задачи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.