Провал как топливо успеха: почему китайцы поступают правильно, финансируя лженаучный двигатель? Евгений Золотов

Провал как топливо успеха: почему китайцы поступают правильно, финансируя лженаучный двигатель?

Евгений Золотов

Опубликовано 14 февраля 2013

Что ни говори, а британскому инженеру-изобретателю Роджеру Шаеру повезло больше многих его коллег. Когда в начале нулевых он получил небольшой государственный грант на постройку прототипа инновационного ракетного двигателя, то едва ли мог представить, сколько кругов ада придётся пройти, прежде чем его идея будет всерьёз воспринята хоть кем-нибудь. Сегодня, больше десяти лет спустя, он по-прежнему ограничивается лабораторными опытами, но его упрямство разожгло интерес нескольких научных коллективов по миру и того и гляди привлечёт, наконец, какого-нибудь венчурного инвестора. Отсутствие которых — пожалуй, самая большая загадка в этой истории.

Проект Шаера, периодически, примерно раз в несколько лет, попадающий на первые страницы научно-популярной прессы, необычен, если не сказать экстравагантен. Суть вкратце такова. Отработав двадцать лет в европейском космическом гиганте Astrium, он основал собственное ООО «Satellite Propulsion Research» и при уже упоминавшейся денежной поддержке занялся фантастической темой: двигателем, создающим тягу без выброса рабочего вещества. Физически подкованный читатель после этих слов должен изобразить гримасу недоверия, поскольку вся физика, начиная от ньютоновской механики и заканчивая механикой квантовой, подобный фокус запрещает: чтобы образовалась тяга, нужно выбросить что-нибудь за пределы корабля, от чего-нибудь оттолкнуться. А уж отталкиваться от воды, земли, струи сгоревшего или ионизированного газа — дело десятое.

Шаер не стал утверждать, что законы физики ошибаются, — он предположил, что ошибаются учёные, их трактующие. И на выделенные деньги построил пару прототипов своего EmDrive (сокращение от «электромагнитный двигатель»). По его же собственным измерениям, прототипы развивали тягу в доли грамма (технические подробности см. в статье Андрея Василькова «Краткая история смелых проектов«).

_{EmDrive — это, грубо говоря, конусообразная микроволновая печь, за пределы которой также ничего не просачивается, но тяга в которой якобы создаётся по направлению к широкому концу за счёт некой несбалансированности электромагнитного излучения}

Всё, что требуется для работы такого движка, — это электричество. Тягу можно наращивать бесконечно, увеличив размеры и задействовав сверхпроводники. А применяться он может практически везде, начиная от космических кораблей и заканчивая левитирующими автомобилями. Заманчиво, что и говорить, но почему же тогда до сих пор не построен полномасштабный, практически полезный образец? Дело в том, что Шаер столкнулся с недоверием. Из научного сообщества его не поддержал почти никто. Критики объясняют возникающую тягу ошибками в расчётах и погрешностью при измерениях: мол, на стенде такой «двигатель» работать будет, но вот в космосе, где он не подвешен на шарнирах, а предоставлен сам себе, тяга окажется нулевой.

Так что же это? Заблуждение? Обман? Да очень может быть! Но чтобы понять и оценить всю прелесть ситуации, нужно взглянуть на неё не глазами учёного, а глазами инвестора. Наука на сомнительные проекты ставить не может. А вот венчурный капиталист не только может, но и должен! И Шаер, по-хорошему, должен был быть профинансирован уже после демонстрации первых положительных результатов.

Этот парадоксальный вывод вытекает из простого, общеизвестного факта: большинство стартапов ждёт бесславный конец. И это отнюдь не преувеличение, а даже напротив — недооценка. Мы верим в лучшее, ведёмся на приукрашенную статистику (венчурные инвесторы хоронят своих «мертвецов» тихо, ведь имидж неудачника никому не нужен), а потому нам свойственно недооценивать уровень смертности новых предприятий. Но цифры рисуют отрезвляющую картину. Лишь только один из четырёх стартапов возвращает влитый в него капитал. Формально корпоративная смертность низкая: из тысяч компаний, учреждённых в США в последнее десятилетие, от трети до половины живут дольше 4 лет. Но ведь успех — это не просто тащиться по жизни, не только вернуть вложенные деньги: по-настоящему успешными — подтвердившими планы роста, срок выхода на самоокупаемость, — становятся меньше 10 процентов стартапов, а до IPO доходят меньше 1 процента.

От индустрии к индустрии результаты слегка меняются, зато остаётся неизменным и одинаковым для всех список самых популярных причин выхода из бизнеса: некомпетентность в выбранной сфере и плохое управление. Это, в свою очередь, хорошо объясняет, почему невозможно угадать, знать наверняка, что получится из той или иной идеи. Самая замечательная, самая оригинальная задумка может быть похоронена некачественным исполнением, недосмотрами, и это ещё не вспоминая о конкурентах! Так что угадать успех — нельзя. Можно лишь, наткнувшись на него, постараться его не упустить, вкладывая в него новые время, труд и, конечно, деньги. Неудачная ставка должна сыграть и быть снята со стола по возможности быстро, чтобы не потерять на ней ничего сверх первоначально вложенных средств. Это хорошо известно тем, кто имеет дело с вероятностями, а именно всем биржевикам и венчурным капиталистам. Одно из первых общих правил для них гласит: fail fast. Проигрывай быстро!

_{Только один из каждых четырёх продуктов доходит до прилавка. Из этих счастливчиков каждый третий оказывается провальным вопреки исследованиям и планированию. И почти половина всех затрат на создание новой продукции испаряется на таких неудачах. Это данные для США конца 90-х, но с тех пор если что и изменилось в лучшую сторону, так только цена: проваливаться стало дешевле}

Провалов нельзя стыдиться, их нужно изучать. Мудрость избитая, но ведь её можно повернуть и другой гранью. Посмотрите на статистику венчурного инвестора: если она не содержит обычные 90 процентов провальных проектов — значит, скорее всего, инвестор действует неэффективно, боится принимать риски. А значит, и отдача у него меньше, чем могла бы быть. Даже бизнесмену незачем сожалеть о прогоревшем бизнесе: нужно поставить точку и идти дальше. Инвестору сожалеть о проигранной ставке незачем тем более! Он должен вкладываться в рисковые проекты, ведь закон «чем выше риск, тем выше и возможная прибыль» пусть и не вписан в учебники физики, но работает не хуже, нежели законы Ньютона или теория относительности.

И вот тут мы возвращаемся к Шаеру и его фантастическому двигателю. Сомнительный проект? Да кто бы спорил! Но чем инвестиция в него хуже инвестиций в любое другое начинание в такой высокорисковой, экспериментальной области, как космос? Тем более что есть результаты испытаний прототипов — и даже если EmDrive окажется не тем, на что надеется его конструктор, велика вероятность, что у него обнаружатся полезные побочные свойства.

И инвесторы, конечно, нашлись. Правда, не такие и не там, где можно было бы ожидать. Пять лет назад двигателем Шаера заинтересовались китайские учёные. А минувшей осенью группа Ян Цзюань опубликовала первый отчёт о своей работе, рассказав о построенном электромагнитном двигателе с тягой в 72 грамма (перевод статьи на английский недавно опубликовал сам Роджер). Испытания тоже проводились на Земле, но на собственной измерительной установке, отличной от шаеровской. В ближайших планах — действующий образец двигателя для коррекции орбиты искусственных спутников.

И китайцы наверняка придут к цели первыми, вне зависимости от того, заработает ли электромагнитный двигатель в космосе или останется неподвижным. В отличие от автора EmDrive, они работают в государственном вузе, на государственные деньги: коммунистическая Поднебесная хорошо выучила уроки бизнес-школы. Там не боятся ставить на рисковые проекты.

В статье использована иллюстрация Stevens G.A.

К оглавлению