Препарируем фантом FOMO Сергей Голубицкий

Препарируем фантом FOMO

Сергей Голубицкий

Опубликовано 13 ноября 2013

О FOMO мне все уши прожужжали еще до того, как я ушел из «Фейсбука». Впервые столкнувшись с этим термином вульгарной социологии, я ознакомился с определением, немного подумал и... пожал плечами: раз людям так хочется придумывать какие-то лишние сущности — на здоровье! Я-то тут при чем? По крайней мере, удаляя аккаунт из совхоза Цукерберга, я меньше всего думал о FOMO как о мотивации, которая меня в нём удерживала целых полгода.

Но не тут-то было! FOMO продолжало свое наступление по самым разнообразными информационным клизмам: порталы, журналы. Дошло до визуального промывания мозгов: вчера посмотрел интервью с Рэнди Цукерберг, гендиректором «Цукерберг Медиа» и автором монографии «Усложнённая точка: распутываем наши виртуальные жизни» («Dot Complicated: Untangling Our Wired Lives»), в котором среди прочего сестра Марека объясняла пристрастие людей торчать 24 часа в сутки в интернете (в первую, конечно, очередь в социальных сетях) все тем же пресловутым FOMO! Тем самым FOMO, которое я лично в упор не вижу и даже не понимаю до конца всей полноты смысла. Пора разбираться!

Начнём с сухого определения. FOMO — это акроним Fear Of Missing Out, страха оказаться не в теме (не у дел, что-то пропустить и т. п.). Впервые во всю мощь современных мозгопромывочных СМИ о FOMO заговорили в 2011 году, выдвинув смелую идею, что FOMO — это модернизация социального аргумента «Keeping up with the Joneses» («Как бы не отстать от семьи Джонсов»), которая случилась по вине социальных сетей. 

Логическая цепочка классического научно-популярного изложения FOMO выглядит следующим образом: «Сначала приходит приступ зависти. Затем появляется беспокойство, утрата уверенности в себе, гнетущее ощущение собственной неадекватности. В заключение все эти эмоции сплавляются воедино, наполняя вас желчным раздражением». 

Соответственно, для того чтобы «ломка» FOMO не наступила, необходимо постоянно принимать «дозу» — а значит, появляться в «Фейсбуке» или «Твиттере» как можно чаще, желательно — каждые 15 минут: не дай бог вы пропустите что-то интересное в своей френд-ленте, не сможете адекватно отреагировать, отстанете от жизни и т. д., со всеми остановками по пути деформации личности.

Классическое представление о FOMO, данное цифровой цивилизацией в 2011 году, вертелось вокруг священной коровы либерального общества — Их Величества Choices. Эти самые choices (выборы, возможности, варианты) определяют меру свободы индивида в обществе. Таким образом понятая свобода на самом деле является жесточайшей иллюзией, однако внутри самой социальной системы рассматривается как, с одной стороны, гарант, с другой — главный критерий полноценного бытия.

Иными словами: если у тебя есть choices, ты полностью реализовался и «соответствуешь» ожиданиям окружающего общества. Нет choices — oh-ow! — ты в беде, и нужно срочно что-то исправлять. 

В подобной парадигме FOMO воспринимается как естественная и адекватная реакция индивида, который (вполне справедливо) обеспокоен утратой своих choices! Соответственно, FOMO рассматривается не как наркотик, а скорее как безобидный допинг, позволяющий человеку обрести равновесие и восстановить свои козыри в общепринятой ценностной системе.

Разумеется, компоненты страха, входящие в определение FOMO, не новы, и уж появились никак не в 2011 году. Однако именно тогда произошло качественное переосмысление виртуальной реальности и её роли в жизни современного человека. Причем переосмысление это случилось не на уровне бульварной публицистики, а на уровне научной теории. В частности, профессор социологии Массачусетского технологического института (MIT) Шерри Тёркл издала книгу «Одиночество вдвоём: почему мы ожидаем так много от технологий и так мало от друг друга», в которой констатировала полное фиаско её же собственных иллюзий относительно объединяющих и раскрепощающих достоинств интернета.

В первой апологии виртуального бытия — «Жизнь на экране: идентичность в эпоху интернета» (1997) — профессор Тёркл восхищалась компьютерами, потому что они позволили человеку произвести переоценку индивидуальности и раскрыть в себе новые таланты благодаря не только качественно расширившемуся информационному полю, но и знакомству с поистине безграничным числом людей, идей и проч. 

В 2011 году Шерри Тёркл прозрела и поняла, что countless хуже, чем few, то есть избыточность информации гораздо менее продуктивна, чем её недостаточность. Или, переводя разговор в плоскость социологии, миллион друзей хуже пятерых друзей.

Логично было предположить, что в последующие годы (после первичной идентификации FOMO в 2011-м) снисходительное отношение к «новому наркотику» (было же время, когда кокаин продавался в каждой аптеке!) перерастёт в суровое его порицание и даже обструкцию. Куда там! 

Помянутое выше интервью Рэнди Цукерберг служит хрестоматийной иллюстрацией того, как западная цивилизация сублимирует серьёзные проблемы, подменяя их решение какими-то безумными и лживыми химерами. Знаете, как предлагает сестрица Марека бороться с FOMO и интернет-зависимостью? Вы не поверите: для начала нужно осознать, что «time is a very valuable currency», поэтому прежде, чем навязывать своим «френдам» фотографии пищи, употреблённой вами за завтраком, нужно подумать об этикете и воздержаться от злоупотребления «ценной валютой» — чужим временем!

Кульминацией подноготной глубины мысли социологов новой волны служит идея «цифрового шаббата», которую Рэнди Цукерберг зачем-то представила как собственное великое изобретение. Смысл «цифрового шаббата» — раз в неделю перестать

Конечно, сестра Марека ничего не придумала, а химера «цифровой субботы» давно уже оформилась в общенациональное движение, которое аж с 2010 года озабочено «замедлением нашей жизни». Называется движение Sabbath Manifesto, манифест шаббата, и занимается оно пропагандой 10 здоровых заповедей :-).

Помимо очевидных методологических изъянов, «рецепты» (и концепты) Рэнди Цукерберг (и стоящих за ней манифестантов шаббата) угнетают ещё и полной своей беспомощностью перед лицом FOMO. Создаётся впечатление, что западная цивилизация, по традиции ловко и умело диагностировавшая недуг, ощутив на подсознательном уровне полную неспособность выработать лечение, пошла путём маскировки а-ля Петька и Василий Иванович («Петька, ты меня видишь? Нет? Вот и замаскировались!»): отключите штепсель на день раз в неделю — и будет вам счастье!

Природа наделила меня самым действенным противоядием от «страха оказаться не в теме» — солипсизмом и эгоцентризмом, которые автоматически деградируют любую тему, возникающую за пределами моего собственного «Я», как минимум до состояния «может подождать, никуда не денется». По этой причине я не в состоянии ощутить на себе всю разрушительность FOMO. Скажу больше: я вообще сомневаюсь, что у этого феномена есть право на самостоятельное существование.

Корень моих сомнений зарыт неглубоко. Я полагаю, что FOMO — всего лишь субпродукт меркантильной цивилизации, напрямую завязанный на её аксиологию. До тех пор пока материальное потребление остаётся высшей ценностью общества и все члены этого общества стремятся в первую очередь удовлетворять голод обладания вещами, FOMO будет сопутствовать этому обществу как органичный атрибут на уровне физиологии! 

FOMO — это жабры Homo consommatus и Homo parcus, человека потребляющего и человека сберегающего. Лишите это несчастное существо жабр — и оно тут же склеит ласты. На интуитивном уровне общество это понимает, поэтому не предлагает никакой радикальной хирургии, ограничиваясь плацебо «цифрового шаббата».

P.S. Дабы не заканчивать на нигилистической ноте, предлагаю в качестве бонуса ознакомиться с когда-либотекстом выступления моего друга Александра Усанина на Втором Общественном Форуме государственно-патриотических сил России. Александр предложил уничтожить диктат навязанного миру «прогресса потребления» и заменить его на «прогресс отношений», который является поистине главной целью человеческой жизни. На мой взгляд, это самая блестящая идеологическая концепция, какую доводилось слышать. Обратите внимание: не абстрактная идея, а именно идеологическая концепция, то есть нечто, уже отлитое в простую, краткую и доступную пониманию всего общества форму. Концепция, готовая к немедленному волевому воплощению силами государства. (Вот только где это государство?) 

Единственная оговорка: способ воплощения этой идеологии, предложенный Александром Усаниным («Правительству нужно немедленно запретить в СМИ всё, что способствует разрушению отношений различного уровня: запретить передачи, в которых свободный секс преподносится как норма поведения, которые пропагандируют гомосексуализм, лесбиянство, — поскольку они разрушают семью»), совершенно идеалистичен и обречён на провал. Все эти «не пущать!» мы уже проходили, и ничем, кроме невроза двойной морали, они не заканчиваются.

К оглавлению