Как город Святого Франциска превращается в Нью-Йорк 2.0 Михаил Ваннах
Как город Святого Франциска превращается в Нью-Йорк 2.0
Михаил Ваннах
Опубликовано 14 марта 2014
Наверное, все видели, что бывает с городами, когда технологический уровень расположенных там промышленных предприятий перестаёт быть конкурентоспособным. Заброшенные цеха, в лучшем случае преображённые в торгово-развлекательные центры (что можно было наблюдать в девяностые в германском Руре, а в «нулевые» — в российском Нечерноземье) — или просто превращающиеся в маложивописные руины. Население, живущее на бюджетные зарплаты, пособия, или трудящееся в сфере обслуживания… Грустно! Но оказывается, что слишком интенсивный приток высоких технологий создаёт свои проблемы.
И вот о таких проблемах пишет американский светский («светский» не как антитеза «духовного», а как характеристика издания, рассказывающего о жизни «света») еженедельник New York Magazine. Казалось бы, очень необычный выбор темы для издания, лейтмотивом которого должны быть различные мероприятия, от коктейлей до суаре и прочих званых ужинов. Тем не менее статья Кевина Руза (Kevin Roose) Is San Francisco New York? посвящена именно интереснейшему примеру влияния высоких технологий на общество. (Взгляните на статью сами: там есть картинка, которую автор в силу духовного звания утягивать сюда не стал…)
Итак, материал в New York Magazine посвящён очень любопытному явлению. Город у залива, носящий имя Святого Франциска, подвижника-бессребреника из Ассизи, превращается, по мнению Кевина Руза, в копию Нью-Йорка. Причём в копию более «нью-йоркистую», нежели сам Новый Амстердам. Светский журналист, конечно, описывает происходящее так, как ему и подобает, через призму вечеринок, устраиваемых удачливым стартапером, и нравов их посетителей. Но картина за этим вырисовывается очень забавная!
По мнению Кевина Руза процессы, которые он наблюдает, начались с американского экономического кризиса 2008 года. Именно тогда «тряхнуло» Уолл-стрит, да так, что этот глобальный финансовый центр до сих пор и не оправился. И в связи с этим «волки с Уолл-стрит», лишённые привычной «кормовой базы», устремились на Запад, по извечному пути пионеров Североамериканского континента. И вот нашествие этих людей — которые вскоре начали зарабатывать фантастические деньги — и вызвало изменение облика Сан-Франциско и породило немало социальных проблем.
Заработанные в ИТ миллионы тратят в модном клубе The Battery.
Владельцы внезапно возникших миллионных (в бумагах) состояний съезжаются на новеньких электромобилях Tesla с лучащимися тщеславием номерными знаками к дорогому клубу The Battery, стабилен и ажиотажен спрос на номера-пентхаусы по десять килобаксов за ночь и всевозможные экзотические блюда. В то же время поиск в Сан-Франциско доступной по цене квартиры сравнивают с голливудским фильмом «Голодные игры», замешанных на гнуснейшем социал-дарвинизме гладиаторских боях.
Почему же это всё произошло? Вот ответ-то на этот вопрос лежит уже не в сфере светской журналистики, а в области интересов технологической прессы. Его мы и попробуем отыскать, пользуясь самыми что ни на есть открытыми и общедоступными сведениями. Прежде всего попытаемся ответить на вопрос: а что же потянуло на Запад былых биржевиков с Восточного побережья?
Tesla не только продукт хайтека, но и символ престижа…
Ответ на этот вопрос поразительно прост и совсем незатейлив. Повлёк их к закату интерес к деньгам, тот самый Дух Наживы, который извечно — от хождения за Золотым Руном — направлял действия первопроходцев. Но в какой же форме проявился в данной ситуации Дух Наживы? Ну, конечно не в форме интереса к земельным участкам, за которыми во времена освоения Канзаса и Оклахомы устремлялись поселенцы в повозках: земли давно отняты у индейцев, поделены и освоены, но сельское хозяйство США актив «защитный», на нём можно сохранить деньги, но маловероятно их заработать.
И не калифорнийская «золотая лихорадка», не залежи жёлтого металла повлекли в Сан-Франциско зубастых бизнесменов. Горное дело, конечно, по-прежнему поставляет индустрии абсолютно необходимое сырье, но настоящие деньги делаются не там. Настоящие деньги сегодня в той единственной сфере, в которой в последние десятилетия — после завершения первой холодной войны — развивались технологии. В сфере ИТ. И было бы странно, если бы лишённые былых биржевых барышей бизнесмены не устремились именно туда.
В информационные технологии — в отраслевом смысле. И в места их сосредоточения — в смысле территориальном. А где на планете сосредоточены ИТ? Ну да, прежде всего Калифорния… Вот туда-то они и ломанулись. На запах денег… А почему же денег в ИТ столько, что их количество становится привлекательным даже для такой — избалованной изобилием «зелёного дьявола» — категории трудящихся, как «уолл-стритские волчата»?
Почему Уолл-стрит так баловала своих обитателей? Потому что Нью-Йорк является глобальной финансовой столицей. Мировые деньги перетекли туда из Парижа. О, как безукоризненно описал роль и пользу международного банкинга Анатоль Франс в «Восстании ангелов»:
«— Благодаря Бережливости и Кредиту Франция стала новым Иерусалимом, который светит всем народам Европы, и цари земные приходят лобызать её позлащённые стопы. И это вы хотите разрушить, вы богохульники, святотатцы! Так говорил ангел-финансист. Незримая арфа вторила его голосу, и глаза его метали молнии».
Но потом был Четырнадцатый год, и была Великая война. Грохот пушек фон Клюка Париж услышал лишь на страницах альтернативной истории Андрея Уланова «Крест на башне». Но у денег более чуткий слух, чем у обывателей: они, возлюбив тишину, перетекли за океан, резко улучшив благосостояние финансистов Нью-Йорка, — ведь к их услугам оказался глобальный рынок. Однако в 2008 году глобальные финансы начали давать сбои. Зато глобальные размеры приобрёл бурно развивающийся рынок информационных технологий (вон, у одних китайцев смартфонов 400 миллионов — «Китайский рынок смартфонов — замедляется или созревает?»).
То есть те программисты, которые пишут программы для смартфонов, имеют в своём распоряжении рынок более чем в миллиард покупателей на планете. И устроен он так, что, как правило, при работе на нём неизбежно участие тех, кого принято называть инновационными предпринимателями. Когда — для сбора средств, необходимых для осуществления разработки, когда — для преодоления бюрократических механизмов государств и не менее неповоротливых бюрократических механизмов крупных корпораций.
А значит — им достаётся значительная доля астрономических доходов, заработанных ИТ-отраслью. А рядом обитает население, квалификация которого исключает его занятость в высокотехнологическом бизнесе. Зарплаты которого несопоставимо ниже — и в перспективе будут уменьшаться: Билл Гейтс говорит о том, что люди и не подозревают, как много их рабочих мест займут роботы в ближайшие два десятилетия. («Билл Гейтс полагает, что через 20 лет роботы “украдут” у людей больш?ю часть рабочих мест»).
То есть в Сан-Франциско живут две качественные социальные группы. Первая — хайтек-предприниматели и ИТ-специалисты, очень высокие доходы которых обусловлены тем, что они зарабатывают на рынке глобальных размеров (как ранее это делали биржевики Нью-Йорка). И — местное население традиционной занятости, доходы которого несопоставимо ниже. А цены и стоимость жизни, естественно, начинают подтягиваться к верхнему уровню — недосягаемому для тех, кто застрял в доинформационной эпохе.
И это порождает неизбежный рост социальной напряжённости. Его пытаются лечить высокими налогами — препаратом, который много хуже самого недуга. Известный бизнесмен Том Перкинс (Tom Perkins) сравнивает отношение к богатым в Сан-Франциско с отношением наци к евреям во время Kristallnacht. А описанные Рузом молодые предприниматели говорят, что вполне готовы перевести свой бизнес в места с более привлекательным уровнем налогов (неужели Сколково?) Но проблема-то налицо!
Рост налогов — дорога в никуда; таков ныне работящий в прошлом Детройт...
И решения её не знает никто. Разница в доходах в данном случае вполне объективна. Повышение налогов на состоятельных приведёт лишь к оттоку предпринимателей и специалистов: дорога, которой шли Детройт сороковых и Нью-Йорк восьмидесятых (Нью-Йорк, правда, в девяностые и «нулевые» с этого пути сходил, но на последних выборах туда успешно вернулся). Однако задранный уровень цен не просто делает Сан-Франциско малоуютным для людей со скромными доходами, но и разрушает социальную ткань города. Не зря же в тех же самых университетах из первой сотни, где вырастают специалисты и предприниматели, на гуманитарных кафедрах бродит столько коммунистов…
К оглавлению