МЫСЛИ: Волосяной мост

МЫСЛИ: Волосяной мост

Автор: Ваннах Михаил

Есть мнение, – правда, методами позитивных наук не доказываемое, – что все достижения и культуры, и цивилизации имеют смысл лишь если будут способствовать тому, чтобы люди становились лучше. Или хотя бы, чтобы разум – то единственное, что отличает нас от животных, – становился более развитым или как минимум не упрощался, не скатывался вниз по эволюционной лестнице.

Мультимедиа для всех

Цитата

Раз – это было

под Гихами —

Мы проходили

темный лес;

Огнем дыша пылал

над нами

Лазурно-яркий

свод небес.

Нам был обещан бой

жестокий,

Из гор Ичкерии

далекой

Уже в Чечню

на братний зов

Толпы стекались

удальцов.

М. Ю. Лермонтов,

«Валерик»

Человек, говоря несколько вульгаризированными терминами цифровой схемотехники, это не комбинационная схема, а автомат с памятью. И его свойства – нет, не склонность к добру или злу, но лишь сложность реализуемых им алгоритмов переработки информации, – зависят не от достоинств «производственной линии» (как полагали апологеты наследственности от Платона до Альфреда Розенберга), но от «программного обеспечения», формируемого в процессе воспитания и образования, от заложенных знаний и ассоциативных связей.

Во времена господства в нашей стране марксистской теории считалось, что обезьяну в человека превратил труд. Конечно, роль труда отрицать нельзя. Однако самые хитрые обезьяны кроме разумности еще и ленивы. Не склонны рыть Беломорско-Балтийский канал в дружном коллективе «заключенных-каналоармейцев», но, уютно расположившись в тесной компании вертухаев в салоне пароходика, под осетрину и водочку воспевают созидательный труд. И поскольку так было всегда, стоит поставить на первое место в эволюционном процессе все же способность к хранению информации на внешних носителях (от черточек на костях, нанесенных гоминидами пару тысяч веков назад, до новейших ноутбучных флэш-дисков), равно как и владение речью.

Речь! Вторая сигнальная система – свойственная человеку качественно особая форма высшей нервной деятельности. Понятие, введенное в 1932 году Иваном Петровичем Павловым для определения принципиальных различий в работе головного мозга животных и человека. Одно из немногих выдающихся, по самому строгому гамбургскому счету, достижений советских ученых перед мировой наукой.

Вторая сигнальная – это система речевых сигналов (произносимых, слышимых и видимых). Обратим внимание – жесты, распространенные фигурки из пальцев, тоже входят во вторую сигнальную.

Мозг животного реагирует лишь на непосредственные зрительные, звуковые и другие раздражения или их следы. Возникающие реакции – первая сигнальная система. А человек, кроме того, обладает способностью обобщать словом бесчисленные сигналы органов чувств, первой сигнальной системы. Делать свертку информации, опять-таки вульгаризируя техническую терминологию. И выражать ее – или пламенным глаголом, или фигуркой той или иной степени приличия.

Но вот значение даже самой примитивной и похабной фигурке придает ВТОРАЯ СИГНАЛЬНАЯ – в отличие от общепонятного движения клыков, перехватывающих артерию соперника. Даже в этом случае, какой в обиходе называется ЖИВОТНЫМ, мы оперируем АБСТРАКЦИЯМИ.

Гибкость и эффективность работы с ними достигается речью. Поэтому слову и придавалось такое значение в процессе обучения. Эллада – общее образование свободных граждан базируется на риторике, грамматике и стилистике. Рим – привилегированные слои общества получают образование в грамматических и риторских школах. Средневековье… Но все это было образование элитное. Крайне дорогостоящее (хотя в ряде случаев затраты брали на себя религиозные организации), доступное немногим.

А наступление Нового времени, с его технологическим развитием, потребовало резко повысить «производительность труда» в образовании. Сделать грамотность массовой. Этого требовала и Реформация, с ее доктриной всеобщего священства и, следственно, с необходимостью массового доступа к текстам Священного Писания, ставших доступными благодаря изобретению Гуттенберга.

Но печатное дело позволило тиражировать не только тексты из наборных литер, но и изображения. И соотнесение изображений с текстом (ранее применявшееся лишь в немыслимо дорогих – ценой в комплект оружия или деревеньку – рукописях) образовало то, что мы сегодня назвали бы «мультимедией». Свести вместе слово, знак Второй сигнальной и то, что оно обозначает, «свертывает» из области чувственных вещей в область абстрактных понятий. Да еще и сделать доступным по цене. Это было не меньшее изобретение в ИТ-области, нежели изобретение перфокарт или интерфейса WYSIWYG.

Систематическое введение в обучение мультимедии, вероятно, стоит соотнести с личностью и трудами Яна Амоса Коменского (1592—1670), отца современной педагогики. Уже первая его научная работа – карта родной Моравии. Наглядное отображение знаний наук естественных методами, почерпнутыми из наук точных.

Посвященный воспитанию детей до шести лет «Informatorium школы материнской», в чешское название которого введено латинское Informatorium, на века обогнавшее свой век.

Школьные пьесы, объединенные в книгу «Школа-игра» («Schola ludus»).

И главное – первый в мире иллюстрированный учебник латинского языка, «Orbis pictus» («Мир чувственных вещей в картинках»), увидевший свет в 1658 году. Девять картинок с подписями о неодушевленной природе; шесть – о растительном мире; шестнадцать – о мире животных.

Цитата

– Из классного журнала я узнал, что на последнем уроке вам с помощью учебного фильма было рассказано о сущности литературы. Может ли кто-нибудь из вас теперь коротко ответить, что такое литература в широком смысле слова?

Никто не выразил желания. Джерри спокойно ждал некоторое время, но наконец решил пойти классу еще немного навстречу:

– Все письменные и печатные творения человеческого духа вообще называются литературой…

– Сухо! – простонала какая-то утонченная душа на задней парте.

Мартти Ларни,

«Четвертый позвонок»

Железная логика – от простого к сложному. От конкретных, зримых вещей – к абстрактным категориям. Большое внимание уделено и технологиям – от самых распространенных и общеизвестных, таких как земледелие, садоводство, скотоводство, – до ремесел вроде кузнечного, токарного, столярного. И на вершине технологической пирамиды – технологии информационные: «Искусство письма», «Бумага», «Типография». За ними уже высшие сферы полета мысли – искусство, наука, философия…

И все это относительно недорогое. Коменский работал для общин Чешских братьев, подвергавшихся в ходе Тридцатилетней войны жестоким репрессалиям и, естественно, весьма ограниченных в средствах. Но школы, работавшие по «технологиям» Коменского, давали первосортное и доступное всем желающим учиться образование.

«Мультимедию» в ее люксовом исполнении – не дешевые гравюры на плохой бумаге, но качественная живопись, – использовали и для повышения качества образования. Разумеется, это было привилегией царственных особ и высших феодалов. Вот что рассказывает нам Александр Сергеевич Пушкин в «Истории Петра» о воспитании Петра Великого.

«Зотов по утрам обучал царевича грамоте и закону, а после обеда рассказывал ему российскую историю. Покои дворца были расписаны картинами, изображающими главные черты из истории, главные европейские города, здания, корабли и проч. Иноземцы, приставленные также к царевичу: Лефорт и Тимерман, учили его геометрии и фортификации».

То есть флота в России еще не было, но царевич (задолго до знаменитого ботика!) уже знакомился с его идеей по изображениям. И с видами европейских городов Петр Алексеевич познакомился задолго до Великого посольства. И обрел стимул, чтобы рубить окно в Европу, вводить в стране современное образование, заимствовать технологии. (Правда, все это было ориентировано скорее на военные нужды…) И было это три века назад.

Так какими же достоинствами должны обладать современные руководители, как должен быть просвещен народ в условиях нынешнего качества мультимедийных технологий, сочетающегося с их общедоступностью. Не стоим ли мы на пороге нового Золотого Века, когда Астрея-Справедливость покинет звездный круг Зодиака и вернется на Землю?

Но вот в реальности получилось несколько иначе. В середине пятидесятых годов прошлого века финский писатель Мартти Ларни в романе «Четвертый позвонок» измывался над склонностью американской системы образования пользоваться учебными фильмами, превращенными в шоу. И надо заметить, европейский юморист оказался провидцем. Придерживаясь юмористического стиля, приведем шутку девяностых: «Математический факультет американского университета – это место, где русские профессора учат вьетнамских и китайских студентов». То есть лидер глобальной экономики, страна, благосостояние которой абсолютно зависит от научно-технического прогресса, абсолютно зависит от ввоза студентов и специалистов точных наук. До такой степени, что нехватку кадров ощущают даже ведомства плаща и кинжала, окутанные романтикой Голливуда и, начиная со времен Управления Специальных Служб, тесно связанные с политическим и научным истэблишментом.

Совсем недавно выглядело это так. Мальчик со способностями к точным наукам ехал по приглашению благотворительной организации поучиться в американской школе. В середине девяностых это воспринималось как путешествие в земной парадиз.

И действительно. Просторное школьное здание, доброжелательные и внимательные учителя, приветливые одноклассники. Изобилие компьютеров. Превосходные лаборатории. Школьная обсерватория. Громадная библиотека. И при этом во всем графстве (дело было на Старом Юге) не оказалось ни одного учителя точных наук – ни физики, ни математики. В результате парню по возвращении к родным пенатам пришлось поступить на факультет иностранных языков, которыми срочно обзавелся бывший инженерный вуз, пытающийся мимикрировать под университет. А там у молодого человека начались проблемы – он говорил на настоящем, живом американском английском, а попал в руки педагогов, три поколения которых живого англосакса не видело…

И обратим внимание – дело-то было еще до компьютерной революции. Физику с математикой не хотело учить поколение, воспитанное традиционными аналоговыми медиа и развлечениями.

А потом пришел Интернет. С его, в передовых странах безлимитным, хотя еще «узкополосным», доступом. Эра общения в чатах, поиска информации в Сети. Не рыться в толстых книгах, а сразу получить удобный и компактный ответ. Очень практично!

И вот в начале двухтысячных преподаватели самых известных зарубежных университетов (фонды, находящиеся в их распоряжении, не уступают по размеру культовому Стабилизационному фонду) отметили новую проблему. Студенты потеряли способность работать с «длинными нарративами». То есть с книгами, более-менее солидными по объему.

Обратим внимание – речь не идет о выходцах из семьи «Джо шесть банок» [Неполиткорректное прозвище американского работяги, любимое развлечение которого – упаковка пива на диване перед телевизором]. В таких университетах учится класс высший и самый верхний слой класса среднего. Среда, где традиционно читали, и читали очень много. Именно те, кто обеспечил деловой успех Amazon’у.

И вот молодежь отказывается от книг. Ребята, хорошо осведомленные об окружающем мире. Работоспособные – перед компьютерами, даже с учебными программами, просиживают дни напролет. Превосходно выполняющие формализованные операции. Охотно работающие волонтерами в различных благотворительных проектах. И – утратившие навык работы с объемистым текстом.

Это пугает преподавателей – снижение качества образования приведет к падению платы за него и, что еще страшнее, – к уменьшению пожертвований в университетские фонды со стороны бабушек и дедушек студентов. Профессура выкручивается – текст учебника режется на мелкие фрагменты [См. также прошлый номер «КТ», заметку «…» в рубрике «Новости». – Прим. ред.]. Связи между ними устанавливаются языком гиперссылок, более привычных молодому поколению.

Но беспокойство растет – к чему приведет этот разрыв поколений? Книжная культура породила технологическую цивилизацию, которая, в свою очередь, дала технические средства, навязывающие многим членам общества отказ от традиционной книжности… Уроборос, широко распространенный символ змея, кусающего себя за хвост?

Связь языка со структурами мышления в самом общем случае была показана в «Логико-философском трактате» Людвига Витгенштейна. Сложные структуры мира. Сложные факты. Все это может быть описано лишь с помощью сложных структур языка.

Мир усложняется. Хотя бы его технологическая сфера. Хотя бы экономические структуры.

И это усложнение неумолимо требует усложнения языковых структур. Хотя бы для элементарного отображения уже существующей реальности.

А дает ли их современная система воспитания и образования?

Праславянский язык тридцать пять веков назад имел в своем составе не менее двадцати тысяч слов. Сколькими словами владеет выпускник современной школы? [Здесь у автора довольно резкий переход, хотя, на самом деле, ниоткуда не следует, что лексика языка и личный словарный запас отдельно взятого праславянского выпускника это одно и то же. – Прим. ред. Да, некоторая гиперболизация проблемы тут есть. Но дело в том, что в архаичных обществах весь массив языка был доступен обычному жителю. – Прим. автора.] Сколь сложны используемые им языковые структуры? (Тут мы не говорим об исчезнувших в современной речи аористе и парном числе. Помните анекдот – «Один, два, много…» Вот это и есть напоминание о парном числе.)

Важно понять простую вещь. Сложный язык не причуда хилых интеллигентиков с гуманитарных факультетов. Среди мастеров языка были усмиритель мятежников Гавриил Державин, кавалерист Денис Давыдов, поручик Тенгинского пехотного полка Лермонтов – «крутые» по понятиям самого «конкретного пацана».

Сложный язык – это важнейшая технология отображения человеческим разумом окружающего мира. Важнейший стратегический ресурс нации и человечества. И внедрение информационных технологий в жизнь и в образование должно как минимум не обеднять его.

Про последствия распространенности традиционных чатов для американского студенчества сказано выше. На филологических кафедрах старинных университетов Европы сокрушаются, что если лет сорок назад студенты приходили, прочитав еще в гимназии Достоевского и Толстого, то сейчас их приходится заставлять читать этих авторов на старших курсах.

А налицо новые угрозы – представим себе внедрение стодолларовых ноутбуков в Третий мир! Туда, откуда приходят самые усердные студенты и самые трудолюбивые рабочие. Уверены, что все последствия внедрения мультимедиа в обучение будут позитивны?

А мобильная связь? Для работы с большим текстом требуется сосредоточенность. Автору приходилось давать читать «Анну Каренину» заключенным в СИЗО. И они, не читавшие ранее ничего, кроме «боевой фэнтези», восторгались этой книгой. Не из-за каких-то своих персональных достоинств – скорее из-за влияния изоляции. А легко ли сосредоточиться, когда ты всегда «на связи»?

Мобильные мультимедиа. Отвлечемся от норм морали – тем более что, по Витгенштейну, высказывания об этике лишены смысла. Вспомним, какой запас слов был нужен юнкеру Лермонтову, молодому Давыдову для описания своих похождений. А если к твоим услугам всегда камера, вспышка и MMS в мобильнике? И можно не рассказать, а показать, кто у кого и как сидел на коленях. Будет ли это способствовать развитию речи? [К тому же это может неблагоприятно отразиться на жанре охотничьих рассказов]

Обществу предстоит в ближайшее время пройти по волосяному мосту над пропастью. Само существование шести с половиной миллиардов людей зависит от технологической цивилизации. Приводимой в движение рыночной экономикой, заинтересованной в массовом человеке лишь как в потребителе. Но порождаемой лишь людьми со сложным мышлением, требующим богатого языка.

Сорвется общество вниз, в пропасть деградации, или пройдет по волоску, ведомое далекими от коммерции заветами Коменского, применив достижения мультимедии в его традициях, – покажет лишь время.

Языковой мир Людвига Витгенштейна

Одним из самых ярких мыслителей ХХ века был Людвиг Витгенштейн (Wittgenstein, 1889—1851). Сын венского стального магната; студент, изменивший аэронавтике ради математической логики; ученик Бертрана Рассела. Доброволец австро-венгерской армии в Первой мировой. Артнаблюдатель в гаубичном полку на Русском фронте. Горный артиллерист, а потом и пленный на фронте Итальянском.

В плену Витгенштейн создает «Логико-философский трактат», одну из главных книг философии прошлого века.

Мир по Витгенштейну хоть и не зависит от нашей воли, но состоит не из традиционных для философии объектов, а из фактов. Мир представляет весь набор существующих фактов. И факты могут быть простыми и сложными.

Объекты (вещи, предметы) есть то, что, вступая во взаимодействие, образует факты. Объекты обладают логической формой – набором свойств, которые позволяют им вступать в те или иные отношения.

И отображает мир, его онтологическую структуру – язык. Простые факты в языке описываются простыми предложениями. Именно они, а не традиционные имена являются простейшими языковыми единицами. Сложным фактам соответствуют сложные предложения. А весь язык – это полное описание всего, что есть в мире, то есть всех фактов.

Язык допускает также описание возможных фактов. Он целиком подчиняется законам логики и поддается формализации. Все предложения, нарушающие законы логики или не относящиеся к наблюдаемым фактам, Витгенштейн полагает бессмысленными. Он приводит традиционные для богословия примеры бессмыслицы (может ли Бог создать такой камень, какой сам он не сможет поднять, и как тут быть со Всемогуществом?).

Выпустив в свет эту книгу в 1921 году, Витгенштейн занялся сельским учительством. Не обращая внимание на то, что Венский кружок философов положил «Логико-философский трактат» в основу логического позитивизма.

Позже, убедившись в трудностях, которые вызывает интерпретация «Трактата», Витгенштейн возвращается в Кембридж, где и работает до конца жизни (с перерывом на службу санитаром в лондонском госпитале во Вторую мировую) над вышедшими посмертно, в 1953 году, «Философскими исследованиями».

Литература

1. Витгенштейн, Л. Логико-философский трактат. – М.: 1958.

2. Витгенштейн, Л. Философские работы Ч. I. – М.: 1994.

3. Витгенштейн, Л. Философские работы. Ч. II. Замечания по основаниям математики. – М.: 1994.