Глава 4 Еще не время для художественных фильмов

Глава 4

Еще не время для художественных фильмов

В 1912 г. небольшого роста усатый мужчина по имени Адольф Цукор терпеливо сидел перед офисом самого влиятельного человека в американском кино. Это был Джеремия Кеннеди, президент Edison Motion Picture Patents Company в Нью-Джерси. Цукор же владел небольшим кинотеатром на нью-йоркской площади Юнион-сквер. Еврей-иммигрант, он говорил по-английски с акцентом — из родной венгерской деревни Цукор уехал в 16 лет. Собственно, он продемонстрировал недюжинную целеустремленность уже тем, что добился приглашения на эту встречу. У него имелись амбициозные планы изменить американский кинематограф, но для этого требовалась лицензия от компании Кеннеди. Цукор сидел у офиса в ожидании целых три часа{90}.

В те времена ни один город в США, включая Нью-Йорк, нельзя было назвать мировой столицей кинобизнеса. Этот титул мог носить Париж: в мире царили две французские компании Path? Fr?res и Gaumont. Первая в одиночку распространяла в Америке вдвое больше фильмов, чем все американские киностудии, вместе взятые. С 1908 г. и до Первой мировой войны эпоха французского господства дала начало первым настоящим художественным фильмам (длиной больше 20 минут), кинохронике и бессмертным жанрам комедии, погони и мелодрамы. Французские режиссеры были первыми, кто поставил знаменитых театральных актеров перед кинокамерой и привлек известных композиторов к сочинению музыки. В Париже находился и крупнейший кинотеатр в мире — Gaumont на улице Коленкур, где помещалось 3,4 тыс. зрителей, а после расширения — все 6 тыс.{91}

На тот момент США оставались на задворках отрасли, несмотря на важную роль в изобретении технологии кино. Фильмы пользовались популярностью, но они все еще были в новинку и шли в дополнение к живым юмористическим программам, танцующим обезьянам и прочим вещам в стиле водевиля. Американские фильмы были тогда короткими (большинство длилось всего несколько минут), сюжеты их — неразвитыми, а актеры неизвестными.

Французский стиль кинематографа еще не перебрался сюда через Атлантику, и план Цукора состоял в том, чтобы перенести европейский опыт на американскую почву. Эта идея была не так очевидна, как может показаться. Американские кинотеатры, которые иронически назывались «nickelodeon»[23], несмотря на свою широкую популярность, имели дурную славу. Как написал журналист Moving Picture World в 1910 г.:

Мне было бы комфортнее находиться в поезде со скотом, чем здесь. В помещении витали 500 разных запахов, смешанных в один. Одна молодая леди упала в обморок, и ее пришлось вынести из кинотеатра. Я могу это понять — в конце концов, людям с чувствительными носами не стоит гулять по трущобам. Сложнее смириться с тем, что вкусы этой бурлящей массы людского стада господствовали в фильмах{92}.

Но Цукор отнюдь не считал, что кино должно оставаться уделом «бурлящих масс». В 1912 г. этот иммигрант, сколотивший изрядное состояние на торговле мехом, разглядел превосходный начальный проект, чтобы поднять американский рынок. Это был фильм Queen Elizabeth («Королева Елизавета»)[24], в котором снялась французская актриса Сара Бернар, необычайно популярная в США. Цукор был настолько уверен в успехе, что выложил целых 18 тыс. долларов за американские права на фильм. Позднее он помпезно сообщил журналистам: «Мы считаем, что наша работа сродни миссионерскому распространению высшего искусства и что мы помогаем прививать вкус к лучшим вещам»{93}.

Но зачем ему была эта встреча с Кеннеди из Edison Company? Сегодня это, возможно, звучит странно, но для показа «Королевы Елизаветы» даже в своем собственном кинотеатре Цукору нужна была лицензия от Edison Company. Эта компания была лидером Кинотреста (Film Trust), картеля из 10 фирм, который в то время владел всеми значимыми американскими патентами на технологию кинематографа. Используя силу своих патентов, чтобы определять доступность фильмов в кинотеатрах, Трест фактически решал, какие фильмы увидят американские зрители.

Во многих отношениях состояние киноискусства в США было просто точкой зрения Треста, который предпочитал только короткие, простоватые фильмы, не затрагивающие острых тем. Что же касается звезд и имен актеров в титрах — это запрещалось. Поэтому лента «Королева Елизавета», которая, согласно европейским традициям, длилась 40 минут и блистала яркой актерской игрой, совершенно выбивалась из рамок американского кино.

Наконец Кеннеди впустил Цукора в свой кабинет. В автобиографии Цукор написал, что его не обидело долгое ожидание, ведь в то время он не был настолько важной персоной, чтобы обижаться. Кеннеди вежливо выслушал его предложение, но не стал ничего делать. «Еще не время для художественных фильмов, — сказал он. — Если оно вообще когда-нибудь наступит»{94}.

Заложник своих огромных инвестиций, Цукор понимал: пути назад нет. Он стал, по выражению исследователя кино Джеймса Форшера, «еще одним изгоем»{95}. Цукор начал прокладывать дорогу, которая медленно, но верно вела к созданию Голливуда и всего, что он значит теперь для Америки и для целого мира.

Пусть в 1912 г. Кеннеди был самым влиятельным человеком в американском кино, но он не знал, что торговец мехом, сидящий перед ним, в будущем станет президентом Paramount Pictures и займет его место в отрасли. «Королева Елизавета» оправдала надежды Цукора, и с нее началась новая бизнес-модель, которая была основана на «известных исполнителях», или, как мы их называем, кассовых актерах. Цукор станет деспотом иного рода, чем Кеннеди: безжалостный и целеустремленный, наподобие дона Вито Корлеоне, в эпоху раннего Голливуда он в равной мере будет использовать покровительство и запугивание. Но в 1912 г. это был просто амбициозный владелец маленького кинотеатра на площади Юнион-сквер. Мы увидим, что его путь на высоты кинобизнеса сильно повлиял на историю этой индустрии в Америке.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.