Александр Галицкий (Almaz Capital Partners)

Александр Галицкий

(Almaz Capital Partners)

Almaz Capital Partners – фонд венчурного капитала. Основан в 2008 году Александром Галицким. Стратегическими партнерами фонда выступили Cisco Systems и UFG Asset Management. В инвестиционном портфеле фонда такие компании, как «Яндекс», Parallels, Acumatica, Alawar, Altergeo, Travelmenu, Qik, Flirtic и другие.

Родился 9 февраля 1955 года на Украине. В 1978 году окончил Московский институт электронной техники. С 1983 года – кандидат технических наук. Занимался разработкой и внедрением компьютерных систем и программного обеспечения для спутников и космических кораблей, а также систем цифровой связи и передачи данных для советской оборонной промышленности. В 1990 году создал компанию НПЦ «Элвис», занимавшуюся созданием передовых Wi-Fi-технологий. В 1991 году открыл компанию «Элвис-плюс», профиль – разработка средств информационной безопасности.

В 1996-м совместно с компаниями «ВымпелКом» и «Модуль» создал фирму «Элвис-телеком».

В 1998 году основал компанию со специализацией на защите IP-сетей – TrustWork. В 2002 году открыл компанию EzWIM.com.

В 2004 году стал президентом первого Российского Техтура.

В 2008 году учредил венчурный фонд Almaz Capital Partners.

В 2010 году вместе с основателем компании Parallels Сергеем Белоусовым открыл фонд посевных инвестиций Runa Capital, включающий бизнес-инкубатор Runa Park. С июня 2010 года – член попечительского совета фонда «Сколково». В качестве частного инвестора и члена совета директоров участвовал в ряде компаний: EzWIM, Magnifire, Parallels, Start-Telecom, NavMaps, Acronis, S-Terra, WikiMart, Yam Labs, PGP, Acumatica и Alawar. Обладатель более чем 30 патентов в области информационных технологий. Живет и работает в России, США и Голландии.

Александр Галицкий – «живой классик» бизнеса в высоких технологиях. Достаточно вспомнить, что именно благодаря ему и его команде появился используемый сейчас повсеместно стандарт беспроводной связи Wi-Fi. Его история – это история эволюции инженера из Советского Союза в современного инвестора с мировым именем.

– Сегодня в гостях у «Рунетологии» один из самых известных и успешных российских инвесторов в секторе технологических инвестиций, создатель венчурного фонда Almaz Capital Partners Александр Галицкий.

У меня лично и у многих наших слушателей ваша фигура и успехи в виде компаний, созданных с вашим участием, вызывают огромное уважение. А как вы считаете, являются ли сейчас в России предприниматель и тем более профессиональный инвестор уважаемыми в среде обычных людей, не имеющих отношения к бизнесу?

– Мне кажется, что предприниматель в России ассоциируется с другими заслугами, с тем, чем были овеяны крылатые 90-е годы. Что касается хайтек-предпринимателей, которые зарабатывают деньги своими усилиями, умственным трудом, то это зарождающееся чувство. Его хорошо понимает молодежь. Я думаю, что среднее и старшее поколения вряд ли воспринимают слова «предприниматель» или «антрепренер» как что-то хорошее. Кто такой инвестор, а тем более венчурный инвестор, мало кто знает.

– И то и другое вызывает настороженность, если не сказать отторжение.

– Я всегда вспоминаю историю, которая произошла со мной во время одной из первых встреч с венчурными капиталистами в Кремниевой долине в начале 90-х годов прошлого века. Меня привезли в офис одной известной венчурной компании, где мне предстояло выступать, и я начал расспрашивать, что за люди там собрались. Мне ответили, что это 20 профессионалов, у которых под управлением два миллиарда долларов. Я подумал тогда, что они спекулянты. И вот недавно, будучи в Иркутске, я долго разговаривал с местными учеными о работе венчурного капитала. В конце один из них сказал: «Так вы же спекулянты, ребята!» (Смеется.) Я думаю, что восприятие предпринимателей как спекулянтов существует.

– Иными словами, старшее и среднее поколения не избавятся от такого представления. Но станет ли предприниматель «героем нашего времени»? Мне хочется верить, что в перспективе это случится.

– Это зависит от многих обстоятельств, а именно от того, что будет происходить в политическом режиме страны. От успехов инновационной индустрии, которая в России только зарождается. Когда молодые люди поймут, что это их будущее. Посмотрите на IPO «Яндекса», у нас появилось около 300 новых миллионеров, честно заработавших деньги, не говоря уже о миллиардерах. Я думаю, что этот опыт будет заразительным и показательным.

– Что делает государство, чтобы популяризировать образ предпринимателя?

– Я думаю, что за последние годы в стране многое изменилось. Когда я пытался организовать Европейский Техтур в России в 2004 году, никто не хотел разговаривать о спонсировании этого мероприятия. Я провел его на свои деньги.

Если брать сегодняшнюю ситуацию, то государство открыло несколько институтов, инструментов, которые работают. Качество их работы, результаты – это второй вопрос, но важно, что они вообще появились. Важно, насколько государство со своей стороны будет последовательным. Я всегда привожу пример Кремниевой долины. В 70-е годы государство тратило на гранты университетам, на заказы тому же Intel порядка четырех с половиной миллиардов долларов. В 2008 году американское государство продолжает тратить тот же объем денег. Но! Если в 70-е годы частный бизнес вкладывал в развитие хайтека в Кремниевой долине порядка 100 миллионов долларов в год, то в 2008 году – 32 миллиарда долларов. Если государство будет последовательно что-то делать в этом направлении, то произойдет много изменений.

– Был ли для вас сложным переход от амплуа ученого к амплуа предпринимателя?

– Я не могу назвать себя ученым в том виде, в котором я для себя характеризую ученых. Я работал в советской индустрии, решал задачи государственного уровня, участвовал в создании спутников-наблюдателей, и вдруг все меняется, твоя жизнь меняется – это слом. Но я люблю кризисы, потому что они заставляют думать по-другому, оглядеться вокруг.

Переломом было то, что в 90-е годы мы испытывали спутники, и они оказались весьма интересными для работы с интернетом. Это все открыло мне новый мир, и когда я пришел в российское правительство с предложением делать вещи, которые всем нужны, мне сказали: «Извини, но денег на новые технологии у государства нет, деньги есть на строительство демократии». Я тогда решил создать свою компанию и строить карьеру в другом амплуа. Естественно, это тяжелый переход.

Я ушел в новую жизнь с 10–20 людьми. Это сильный ход, зато он дает возможность сделать что-то новое. Я думаю, что в жизни надо всегда делать резкие шаги, когда ты хочешь чего-то достичь.

– Как я понимаю, все 90-е вы работали операционным менеджером и получили тот самый предпринимательский опыт, чтобы затем стать более эффективным инвестором.

– Я продолжал заниматься инженерной работой, в 90-е был руководителем инженерии. В России предприниматели 90-х, которые имели опыт работы в советских условиях, стремились сберечь технологии. Все эти годы мы занимались тем, что создавали технологии и продавали их. Технологии Wi-Fi, которые никому не были нужны в те годы у нас, мы продали американскому правительству.

– Этот факт я знаю и хочу поговорить о нем подробнее. Wi-Fi был создан под вашим руководством?

– У нас были опытные образцы. Было трудно их куда-то продвинуть, и мы приезжали на Ericsson и пытались доказать, что это будущее; они говорили, что у них есть чипы, которые работают на скорости 19 килобит в секунду, и все довольны. Куда больше? (Смеется.)

России это все было не нужно, а американцы купили. Это был один из многих прототипов, другие компании тоже вели разработки в этом направлении. Но это был тот самый протокол 802.11, который лег в основу современного Wi-Fi.

– Правду говорят, что после путча 1991 года Sun прислала вам 200 green card, то есть фактически хотела перевести вашу фирму и сотрудников в США?

– Да, это правда. Они начали переживать, они видели, что наши разработки могут быть востребованы. Мы с 1990 года активно использовали e-mail, у нас был интернет, мы переписывались. Я вообще не общался с людьми, у которых не было e-mail на визитке. Никто особенно не хотел ехать после того, как демократия в России победила. Они нам прислали 25 рабочих станций, это и легло в основу создания компании «Элвис-плюс».

– Когда вы перешли от деятельности инженера-управленца к деятельности предпринимателя?

– В 1991 году был мой первый опыт, когда надо было работать и зарабатывать деньги. Я решил, что в «Элвис-плюс» мы не будем работать на бюджетные деньги, и мы начали работать на свои, которые удавалось получать на заказах. Я пытался уменьшить нашу зависимость от бюджетных средств, уже тогда понимая, что нужно богатеть на доходах, а не на расходах.

– Инвесторская деятельность началась в 2000-х, верно?

– Реально я начал в этом направлении смотреть, когда продал пакет своих акций компании «Элвис-телеком». С того времени у меня появилось желание оглядеться вокруг. Так как были заработаны какие-то деньги, я решил, что их можно использовать.

– Часто у наших слушателей (у молодых специалистов или управленцев младшего или среднего звена в области интернета) встает вопрос: «Когда у вас появились первые деньги, достаточные для того, чтобы чувствовать себя обеспеченным человеком?» В частности для того, чтобы инвестировать не только в себя, но и в других?

– Я всегда себя чувствовал состоятельным человеком. Вопрос не в деньгах. Когда вы начинаете чувствовать, что можете что-то делать, вкладывать деньги в риски других, тогда все и появляется. Есть критерий рискового капитала – это десять процентов капитала, которым ты обладаешь. В какой-то момент я понял, что вокруг много интересных идей, людей, и мне начала нравиться эта деятельность, после чего я сказал себе: «У меня же есть средства для этого». В начале 2000-х я решил, что могу на это тратить время.

– Сегодня вы в интервью для разного рода изданий подводите серьезную идеологическую и теоретическую базу под то, что делаете как инвестор. Когда вы начинали инвестировать, вы делали это интуитивно или как-то учились этому, читали книги?

– Конечно, я всегда читал. Если человек перестает читать, у него какая-то часть головного мозга начинает по-другому работать, поэтому читать нужно всегда. Я всегда много читал, но больше дает практическое общение с людьми, которые могут быть весьма полезными. Это твои бывшие, настоящие коллеги, новые знакомства – это обогащает. Меня в те времена задело несколько вещей. Во-первых, бытовало мнение, что русские люди не способны руководить компаниями. Считалось, что русские – грамотные инженеры, хорошие специалисты, но они не способны строить бизнес. В чем-то это было правильным в 90-е годы. Но с развитием интернета люди стали быстро обучаться, и я перестал с этим соглашаться.

Вторая позиция – если людям не дают руководить компаниями, то им и не дают деньги. Эти два мотивационных момента меня заставили посмотреть по-другому на бизнес, связанный с созданием компаний. Так как я общался, смотрел, участвовал, мне хотелось свой опыт кому-то передать.

– Какие из книг вы можете посоветовать? Что вам помогло в освоении профессии предпринимателя, инвестора?

– Я называю свою любимую книжку, которую я пересматривал несколько раз: «The Beermat Entrepreneur» – это предприниматель, который формирует свой план в разговоре за пивом. Эта книга вышла в двух-трех изданиях. Она дает классику формирования и понимания того, как свои замыслы превращать во что-то реальное.

Эта книга дает представление того, как ты относишься к внешнему миру, как работаешь на развитие своего бизнеса. Она мне показалась простой и доходчивой.

Когда читаешь книги, можно найти интересные для себя вещи, но мне кажется, что на сегодняшний день больше полезного дает интернет. Если ты строишь компанию, ты должен смотреть на аналоги. Ты должен создать модель построения собственной компании. Если это компания в области интернета, то информацию о ней можно прочитать в «Яндексе», никаких тайн нет, можно понять, как ребята строили компанию, как можно достигать успеха. Эти практические занятия более полезны, нежели книги очень популярного человека.

– Хорошо. Поговорим об инвестициях. Ваш первый фонд – это Almaz Capital Partners или были другие?

– Техтур меня уговорили провести люди из Европы, мои друзья. Они говорили: «Ты русский, ты можешь поехать туда и разобраться с ситуацией». У меня был пессимизм, потому что я до конца не представлял себе, что мне придется вернуться в Россию, ведь последние десять лет перед этим я летал между странами и занимался своими инженерными командами, заказчиками и так далее.

Когда я этим занялся, то понял, что появилось много интересных компаний, люди в России заговорили о бизнесе. Мне стало интересно. В то время меня позвали построить практику инвестиций в таком месте, как «Русские технологии». Это был небольшой фонд. Там я проработал два года, совершил несколько сделок, занимался компанией Evernote, очень успешной сейчас.

– Вслед за этим вы с Cisco сформировали фонд Almaz Capital Partners?

– Да. У Cisco есть технологии захода в страны разными путями. С одной стороны, их интересует инвестиционный процесс как средство зарабатывания денег, с другой стороны – как средство развития инновационного предпринимательства. Они не оказывают никакого воздействия на фонды, которым дают деньги, для них это инструмент. У них после Техтура появилась мысль, что Россия созрела для этого, потому что на Техтуре были продемонстрированы довольно сильные компании – такие как Parallels, Acronis, «Яндекс», ABBYY. Все эти компании показались им очень интересными. Они посчитали, что российский рынок созрел для того, чтобы появился грамотный венчурный фонд, и начали искать людей, которые могли бы его возглавить.

– По поводу зрелости российского рынка – как бы вы могли охарактеризовать эволюцию рынка инвестиций, в частности инвестиций в интернет? Вы наблюдали за этой эволюцией, верно? На какой стадии мы находимся? Мы кроманьонцы, неандертальцы или homo sapiens?

– Мы находимся на начальном уровне. Главное, чего не хватает, – это большого потока создания стартапов. Если вы берете западные условия (будь то Америка или Европа), то рождение инновационных компаний происходит, как правило, двумя способами. Первый способ – почкование из существующих больших компаний. То есть люди не могут реализовать свою идею по тем или иным причинам и реализуют ее, привлекая деньги и создавая стартап. Второй способ – с помощью университетских исследований. Их ведет какой-то университет, в нем рождаются интересные инновационные мысли, и студенты, аспиранты и профессора думают о реализации их в виде компании. К сожалению, эта инфраструктура в России еще не создана.

– Иными словами, мы находимся в процессе развития. Есть какие-то заметные подвижки с момента, как вы начали серьезно заниматься инвестированием (с конца 90-х)?

– Интернет дал всплеск всему этому делу, есть успехи. Возникло понимание на государственном уровне, что нужно что-то менять, делаются определенные шаги, которые вселяют надежду, появляется информационное поле, «институты развития» и так далее. С другой стороны, молодежь, особенно интернетовская, занимается таким делом, как эксплуатация браузера, то есть созданием сервисов в интернете, формируется новая прослойка людей, из которой вырастет инновационная элита будущего. Произошли крупные изменения в этом плане. Я всегда привожу пример, что если в 2005 году можно было получить два-три бизнес-плана в неделю, то сейчас можно получить два-три в день. Это значительное количественное изменение.

– Качество, глубина проработки предмета, реалистичность замысла эволюционируют?

– Естественно. Я хотел сказать, что плохо отношусь к бизнес-планам. Если идея не изложена на 15 слайдах, значит, она недодумана. Я не люблю читать бизнес-планы, которые классически пишут по старым форматам. Масштабная подача становится местечковой. Это и понятно, потому что, если нет процесса накопления знаний, то откуда у людей будет знание проблемы: что кого сегодня волнует, какие изменения должны произойти, чтобы что-то удешевить.

– Дефицит качественных стартапов все еще сохраняется?

– Дефицит качественных стартапов, претендующих на глобальную игру на мировом пространстве, сохраняется. Количество стартапов, нацеленных на решения проблем российского бизнеса в области интернета и мобильной телефонии, растет.

– Каковы методики отбора? Чуть выше вы сказали, что не настроен механизм отбора стартапов, их селекция. Например, сейчас развиваются StartupPoint, «Главстарт», Greenfield Project и так далее. Сейчас инициативные группы пытаются формировать нечто подобное. Насколько это эффективно работает?

– Я знаю обо всех этих инициативах. Все они очень полезны. Но все равно поток стартапов очень маленький. Инициативы должны подталкивать сильные игроки на рынке. Если взять сильную инновационную компанию (Microsoft или Google), то они часто встречаются с предпринимателями, венчурными капиталистами. Они рисуют семафорную схему. Красное – это то, что мы делаем внутри, и ваши разработки мы не возьмем, зеленое – то, что мы хотим, но делать не будем. Мы будем с интересом изучать, что нам принесут. Оранжевое или желтое – это то, чем мы будем заниматься, потому что люди этим интересуются, но если вы сделаете лучше, чем мы, мы с удовольствием купим.

Это толкает предпринимателей в инновационную среду, но это пока не развито в России, хотя на сегодняшний день «Яндекс», Google и Mail.ru соревнуются между собой на нашей территории. Большие деньги могут привести к интересу к компаниям как к продуктам. Все это подтолкнет достаточно сильно. Я надеюсь, что и телеком (мобильная связь, мобильный интернет, телевидение) начнет пересматривать свои планы инновационного развития.

– Есть впечатление, что Рунет гораздо более открыт и инновационно настроен, нежели телеком, который по оборотам пока опережает Рунет. Это так?

– По оборотам да, но их доходность падает. Им трудно удерживать планку прибыльности, доходности, поэтому им достаточно тяжело с точки зрения того, что в любом варианте они должны бороться за пользователей, которые находятся на рынке, и пытаться увеличить платежи, чтобы увеличить свои доходы.

Для этого им надо создавать новые сервисы, а смогут ли они создавать их внутри компании – большой вопрос. Возникает предпосылка к тому, что они начнут оглядываться по сторонам, смотреть на маленькие растущие компании, инвестировать их, покупать, сотрудничать с венчурным миром, чтобы те готовили им какие-то продукты.

Все это даст толчок развитию инновационной среды в России в области интернета, софта и хайтека, направленного на медийный бизнес.

– Вы согласны с тем, что телеком потихоньку будет интегрироваться с интернетом?

– Абсолютно. Понятия «телеком» и «интернет» друг из друга вытекают, вопросы облачных вычислений сближаются с вопросом традиционного софта. С точки зрения приложения они начинают работать одинаково. Сейчас возникает очень много шансов для ребят, которые получили базовое хорошее образование, но которых не научили быть инженерами, а научили хорошо разбираться в математике, физике – в том, чему в России всегда умели обучать. В России всегда занимались обучением, а не наукой. Они могут успеть впрыгнуть в последний вагон поезда под названием «Интернет». Телевидение – часть всего этого дела, телевидение сегодня – это поток данных, который идет по той же сети интернет.

– В итоге мы увидим слияние рынка телекома, телевидения и интернета, плюс рынок софта, облачных решений и так далее?

– Да. Облако будет центральным звеном.

– Хорошо. Возвратимся к стартапам, растущим инновационным бизнесам. Как происходит их поиск? Я думаю, слушателям было бы любопытно узнать, как крупные игроки работают при отборе стартапов.

– У каждой компании есть своя стратегия. Всем известно, что какое-то время Google покупал головы. Их интересовали не столько продукты, которые создавали компании, сколько возможность приобрести команды, которые делают что-то революционное и интересное. Они, может, потом продукт выкидывали в мусорку, но они собирали команду людей, которую нацеливали на выполнение своих задач, своих интересных проектов, которые были внутри Google.

Другой пример – Cisco, которая покупает бизнесы и интегрирует их. Удачно или неудачно – это второй вопрос, но в целом Cisco делает это довольно успешно.

Если брать Intel, то ему все равно: он инвестирует в компании для того, чтобы развивать среду использования Intel-процессоров. Им все равно где: в холодильнике, в телефоне или игровых приставках. Если вернуться в интернет (Mail.ru, Google и «Яндекс» на российском рынке), у них идет борьба за то, чтобы получать как можно больше рекламных денег, потому что в основном они сидят на деньгах, которые зарабатывают от рекламодателя.

Очевидно, что все работы, связанные с позиционированием, целевой аудиторией, направлением рекламы, общей аналитикой и аналитикой социальных сред, попадают в точку, которая будет говорить о том, что им интересно. Все эти направления будут интересны для этих игроков.

– Какие советы веб-предпринимателям вы бы сейчас дали? Последнее IPO крупных компаний на Западе, IPO «Яндекса», покупка Skype компанией Microsoft – все это разогревает рынок, у всех начинают гореть глаза.

– Мне кажется, надо изучать то, что происходит на рынке, и не стоит выставлять компании на продажу, не надо нацеливаться на то, что твою компанию кто-то купит. Нужно заниматься бизнесом, который сможет стать большим, который может быть интересен многим участникам рынка.

Самое главное – вести свою игру как самостоятельную. Выстроив свое позиционирование на рынке, вы будете лавировать на различных этапах развития, будете думать, куда вы идете и куда вы развиваетесь. Если вы поставили себе большую задачу, то даже если вы решите десять процентов этой задачи и будете сфокусированы на этих десяти процентах, вы достигнете успеха.

– В чем слабость российских предпринимателей?

– Как правило, они слабы в трех вещах. Они не умеют оценивать размер задачи, то есть размер рынка, на который собираются войти. Им сложно выделить свое нишевое начало в нем. Вторая слабость – быть сфокусированными, потому что они прыгают от одной возможности своей технологии к другой. Третья слабость – я видел очень мало интегрированных команд. Часто есть гениальные ребята, которые окружают себя помощниками или становятся исполнителями у каких-то других людей. У них нет понимания, как правильно сформировать команду.

– А что вы думаете о российских предпринимателях, которые, отучившись на Западе, приезжают делать бизнес по западным стандартам? Нет ли опасности, что недопонимание российских реалий помешает им быть успешными?

– Если они научились на Западе ключевым словам, терминам и пониманию бизнес-моделей, то в России они должны суметь интегрироваться с реалиями и с местной командой для того, чтобы построить партнерские отношения и достичь успеха. Что касается опасностей, то скажу, что нужно организовать в Россию приток талантов. Нам скоро будет не хватать инженерных кадров для реализации интересных задач. Я отношусь к любому начинанию хорошо. Надо ли при этом перенимать западные модели, что популярно при создании компаний? Да, но надо думать о нерешенных проблемах, которые могут в России решиться по-другому, нужно ориентироваться на реальные условия.

Если «Яндекс» был нацелен на локальную рекламу и локальный поиск (пицца в Москве), то Google еще недавно выдавал по тому же запросу пиццу в Новосибирске. Google не учитывал местных условий, а именно размеры страны. Это примитивный пример. Одна часть – наша локальная проблема, которая должна решаться по-своему в интернете, вторая часть – это копирование, клоны зарубежного опыта. Люди обычно пытаются создать клон для того, чтобы продать компанию гиганту. Это произошло с Groupon, может произойти с eBay.

– Вы являетесь членом совета фонда «Сколково» – инициативы государства по улучшению ситуации с инвестициями в высокие технологии. Как вам кажется, «Сколково» – реальный инструмент? Какова его роль сегодня в российских инновациях?

– Мне кажется, что существует недопонимание роли и задачи «Сколково». Роль и задача «Сколково» – накопление международного опыта для работы в инновационных условиях в стране. «Сколково» сейчас не занимается инвестициями, «Сколково» занимается созданием правильного образования, учит, как правильно заниматься исследованиями. Если все задуманное получится, то через два-четыре года у нас будут накоплены знания для интересных стартапов.

– Если коротко – «Сколково» работает эффективно?

– Я думаю, что делает правильные шаги. Я привел пример строительства Кремниевой долины, которую бессмысленно строить в современных условиях, потому что мир изменился. Не стоит ожидать от «Сколково» суперпрорыва за девять месяцев. Кремниевая долина в тех условиях строилась 25–30 лет.

– Как сегодня воспринимают российского интернет-инвестора за рубежом? До недавнего времени это было экзотикой. С приходом DST, я думаю, все изменилось. Мильнер стал символом нового русского инвестора – это так? Как на российских инвесторов смотрят на Западе?

– Сколько людей, столько и взглядов. Некоторые смотрят с опасением, поскольку всегда интересуются происхождением денег, откуда они появились у тех или иных людей. Ясно, что интернет-индустрия полностью пересматривается. DST сделало очень интересные шаги, оно покупало большие активы, которые быстро дорожают (в течение года в три-пять раз). Эта схема переложена на интернет-бизнес. Как смотрят на партнерство? Если компания интересна, то они готовы с ней сотрудничать, поэтому и DST, и наш Almaz в Долине пользуются хорошей репутацией.

– Страха уже нет?

– Нет. Если люди начинают доверять друг другу, страх пропадает. Также важен источник денег, с которыми ты работаешь.

– Несколько вопросов от слушателей программы, которые задавали вам в комментариях к анонсу выпуска. Как вы оцениваете последние IPO интернет-компаний – LinkedIn, «Яндекс», заоблачную стоимость Facebook? Нет ли ощущения перегрева?

– Я считаю, что нет. Относительно «Яндекса» точно, потому что надо сравнивать не только с активами, которые выходят с американского рынка, надо сравнивать и с Baidu. Особого перегрева нет, как мне кажется. У всех этих бизнесов весьма открытая и понятная схема. Ведь цена учитывает ожидание роста, то, как компания оценивает свой бизнес-рост.

Если компания правильно показывает, как она собирается распорядиться поднятым капиталом, то их капитализация оправданна. Естественно, у всех могут быть падения. Это зависит от общей экономики. Например, дадут ли Обаме дополнительные средства на поддержание экономики, отсюда и будет колебание акций во всех секторах. На сегодняшний день я считаю стоимость LinkedIn, «Яндекс», Facebook адекватной рынку.

– Какие мультипликаторы используются сейчас фондами для оценки стоимости сайтов? Например, по отношению к выручке.

– На выручку смотрят. Существуют какие-то стандартные расчеты. Например, у порталов смотрят на количество активных пользователей или тех, кто пользуется постоянно сервисом, платящих юзеров. Существует много способов. Цена колеблется от 10 до 25 долларов за юзера, хотя может начинаться и ниже. Может браться мультипликатор, который складывается из всех проведенных сделок, при этом действует понижающий коэффициент.

– Какова самая крупная сумма вложения, которую сделал ваш фонд?

– Фонд лимитирован определенными вложениями. Мы вкладываем в компании не более пятнадцати миллионов, средняя цена порядка шести-семи миллионов. Что касается меня лично, самая большая сумма была на уровне семи миллионов.

– На этом все, спасибо большое, что нашли время пообщаться.

– Я хотел бы поблагодарить вас, всех слушателей и тех, кто задавал вопросы. Сейчас мы живем в очень интересное время, во время изменения атмосферы в России. Как я уже говорил, IPO «Яндекса», которое дало 270 официальных миллионеров в честной нормальной компании, как и действия, которые произошли в 1996 году в Израиле после выхода на IPO нескольких компаний, как и выход на IPO Baidu в Китае, привели к буму предпринимательства, привлечению венчурного капитала со всего мира в эти страны. Я хочу пожелать, чтобы в России произошло то же самое.

Сегодня Александр и его фонды продолжают вложения в перспективные проекты как в Рунете, так и за рубежом. Несмотря на то что по возрасту он давно уже не юноша, его активность, выраженная в постоянных переездах и перелетах, участии в различных начинаниях, порой даже вызывает удивление. Откуда столько сил и энергии?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.