************

************

Амиров плохо спал эту ночь, постоянно вздрагивал и подносил к глазам будильник, поставленный у кровати. Кусочки сна по пятнадцать-двадцать минут в конечном итоге не устроили профессора, и он решил встать, сделать гимнастику и принять душ. Часы показывали чуть больше четырех утра, Rebel должен был подойти в половину шестого для настройки подключения к серверу клиники в Осло.

Несколько упражнений взбодрили профессора, прохладные струи воды доставили несколько приятных минут напряженному телу. В махровом халате Амиров вышел в комнату, присел у стола с главным монитором, закинул ногу на ногу и раскрыл довольно потрепанный томик «Пороки сердца. Реконструктивные операции». Несколько глав в этом сборнике, касающихся искусственных клапанов, были написаны лично им; профессор подозревал, что именно поэтому он был выбран из большого количества консультантов по всему миру – специалистов его уровня было очень мало, совсем недавно похоронили одного старенького доктора наук из Сиднея (кажется, Моргана Перкинсона – с ним Амиров знаком не был и книг его не читал, но рюмку коньяка за упокой души выпил). Эти главы сейчас и читал в очередной раз хирург, вспоминая все свои самые удачные операции за последние десять лет – они сегодня тоже моги пригодиться.

…В дверь позвонили. Профессор от неожиданности вздрогнул, отложил книгу и посмотрел на настенные часы – было 5-10. До назначенного Rebel’ом времени оставалось еще двадцать минут, но он мог прийти и раньше – вполне возможно, что в запасе необходимо было иметь побольше времени. Амиров без всяких сомнений пошел к двери, повернул в замке ключ. И через секунду пожалел о том, что предварительно не взглянул в глазок.

Перед ними стоял его сосед с верхнего этажа, тот самый, которого он видел поздним вечером с пистолетом в руках. Парень по-прежнему сжимал в правой руке оружие; в этот раз на нем не было пальто, но на левой руке было намотано махровое полотенце с потрепанно-обугленным концом, явственно пахнувшим порохом. Горящие глаза хищно впились в Амирова.

– Доброе утро! – коротко произнес парень и со всей силы пнул ногой в дверь профессора, благо, она открывалась внутрь. Получив приличный удар в плечо, Амиров отлетел по коридору на пару метров и упал на спину. Сосед вошел внутрь, захлопнул дверь и, подойдя к лежащему доктору, представился:

– Сергей. Будем знакомы…

Амиров, изрядно испугавшись, молча пытался отползти по коридору в комнату, но это у него плохо получалось – он все время видел перед глазами пистолет в руке Сергея, и силы таяли просто на глазах; нестерпимо болело плечо.

Сосед перешагнул через Амирова и прошел внутрь гостиной, временно превращенной в узел компьютерной связи. От увиденного у Сергея потемнело в глазах от зависти – ни хрена себе, у одного чувака дома столько машин!

– Все это твое? – машинально спросил он у Амирова.

– Кто вы такой и что вам надо? – сумел-таки выдавить из себя профессор. – Я знаю, что вы мой сосед с восьмого этажа – какого черта вы столь наглым образом вламываетесь…

Сергей ударил его ногой в лицо, брызнула кровь. Амиров, пытавшийся в этот момент подняться, вновь упал на пол. Наступила тишина. «Дикий» наклонился к лежащему доктору, прислушался к дыханию. Из носа и из угла рта вытекали тоненькие струйки крови; Амиров застонал, но не пошевелился.

– Живой, – сухо констатировал Сергей. – Ну и ладно.

Он прошел в комнату и присел за один из компьютеров, положив пистолет рядом с собой. Правая рука сама легла на «мышку», левая выкатила клавиатуру из стола. «Хорошо живут буржуи», – подумал Сергей, недобро усмехнувшись. И тут он словно впервые увидел у себя на левом предплечье оборванное полотенце и вспомнил, как очнулся в ванной…

Сил тогда почти не было, страшно затекла левая рука, на которой он практически висел (сколько прошло времени с момента укола, «Дикий» не представлял). Попробовал подняться – не смог. Увидел на полу рядом с собой пистолет, взял в руку, приложил холодный металл ко лбу. Немного полегчало. Попытался развязаться, не получилось – полотенце было влажное, под весом тела Сергея узел затянулся так сильно, что можно было лишиться руки. И тогда он двумя выстрелами отстрелил часть полотенца, обмотанную вокруг трубы.

В тишине квартиры, в маленьком помещении ванной комнаты выстрелы прозвучали оглушительно громко, но «Дикий» даже не вздрогнул, словно занимался обычным делом. Пороховая вонь вынудила Сергея побыстрее выползти из ванной, и он забыл на время, что на левой руке у него удавка.

Хруст осколков серванта под ногами напомнил ему о том беспричинном буйстве, которое случилось с ним некоторое время назад (по настенным часам выходило, что без памяти он был в ванной около трех часов). Постепенно возвращалась память о прогулке по городу, об ограбленной девчонке, о дьявольской смеси, введенной в вену (он даже не догадывался, насколько близок по своим ощущениям к названию этого наркотика). И последним его воспоминанием было лицо соседа с седьмого этажа, который видел его с пистолетом в руках. После чего агрессивность вновь вспыхнула в мозгу Сергея…

К Амирову «Дикий» попал не сразу – была еще одна «отключка» на пару часов, он упал прямо на стол в комнате, неловко соскользнул с него на пол и ударился коленом о кресло, но даже не почувствовал этого – падал он уже без сознания. Придя в себя и увидев простреленный телевизор, Сергей не удивился – теперешнее состояние уже не пугало, а наоборот – радовало его, комфортнее он себя никогда не чувствовал. Вот только квартиру свою от погрома он решил уберечь и отправился «убирать свидетелей». Страх из Сергея улетучился напрочь с последней введенной каплей «Голубого Дьявола»…

Увидев на левой руке полотенце, затянутое в узел, Сергей с помощью зубов сумел освободить руку от петли. Кисть уже была холодной, синей с белыми пятнами – словно мрамор. Спустя несколько секунд внезапная волна боли ударила в пальцы левой руки, кисть свело судорогой; парень застонал, прижал предплечье к груди и принялся его баюкать. Боль не стихала, она заставила Сергея подняться со стула, он принялся ходить по комнате; еще через минуту к горлу подступила тошнота. Кисть отекла, изнутри ее кололи тысячи игл; вскоре боль стала нестерпимой.

Амиров видел все происходящее с парнем сквозь пелену слез и крови на лице. Он пришел в себя несколько минут назад, но решил ничем это не выдать и попытаться понять, чего хочет отморозок-сосед. Он понимал – то, что случилось у парня с рукой, называется «синдром длительного раздавливания»; спустя некоторое время (несколько минут, может быть, час) тот не сможет сопротивляться токсинам, выброшенным из кисти в кровь, и потеряет сознание – надо только подождать…

Длинный звонок в дверь – это пришел Rebel. Амиров в ужасе закрыл глаза. «Как его предупредить?» – промелькнула мысль в голове профессора, но сделать он ничего не успел – Сергей, озлобленный сильной болью, кинулся к нему, поднял за волосы с пола и прямо в лицо спросил сквозь сжатые зубы:

– Мы кого-то ждем?

Амиров застонал и попытался что-то ответить, но Сергей швырнул его на пол, заставив сдавленно крикнуть от боли, потом подскочил к столу, схватил пистолет и, не раздумывая, дважды выстрелил сквозь дверь на уровне груди. За дверью кто-то упал.

Сергей широкими шагами проскочил коридор и распахнул дверь. Вниз по ступенькам медленно уползал человек с прижатой к сердцу рукой. Сквозь пальцы ручьем лилась алая кровь, заливая лестницу.

– У нас гости! – ухмыльнулся Сергей, сунул оружие за пояс и, спустившись на несколько ступеней, схватил раненого за воротник кожаной куртки и потащил в квартиру.

Амиров нашел в себе силы подняться и едва ли не на четвереньках добраться до выхода. Сергей втащил в квартиру умирающего и прикрыл дверь. В истекающем кровью человеке Амиров узнал Rebel’а. Тот уже еле дышал, кровотечение стало менее интенсивным, жизнь уходила из него.

– Какого черта ты стрелял, щенок?! – взорвался Амиров и накинулся на Сергея, но тот быстро справился с ним, несмотря на боль в руке, повалил на пол и надавил правой рукой на шею. Амиров прохрипел сквозь сдавленное горло:

– Ему … нужна … помощь…

– Уже нет, – отрезал Сергей и не глядя выстрелил в лежащего на полу Rebel’а. Того отбросило на несколько сантиметров, с губ сорвался хрип. Голова безжизненно наклонилась набок, по виску стекла струйка крови. Rebel умер, так и не поняв, что же произошло.

Сергей поднялся, отряхнул брюки, дунул в ствол пистолета. На мгновенье исчезнувшая, вернулась боль, рука ныла, ее дергало изнутри. Кожа стала покрываться какими-то пятнами неопределенного цвета.

Амиров продолжал лежать, как в страшном сне. Только что в его доме убили человека; через 20 минут автоматически включатся компьютеры, поступит вызов, и на экранах веб-камер в Осло появится застреленный Rebel и безумный отморозок с пистолетом.

«Наверное, он наркоман, – решил Амиров. – Что ему нужно, деньги? Он знает, что я врач и думает найти здесь наркотики? Или он знает, что у меня дома куча оргтехники?»

Додумать он не успел – вызов поступил раньше. Сергей в изумлении уставился на самостоятельно включающиеся компьютеры и на активизацию веб-камер; на экране среднего монитора после загрузки системы появилось лицо Авербаха, руководителя проекта с норвежской стороны.

– Мистер Амиров, доброе утро, и давайте сразу к делу, – произнес он по-русски (ничего удивительного, бывший русский, доктор наук, «утечка мозгов»). – Ларсена пришлось взять на операционный стол еще три часа назад; наступило непредвиденное ухудшение состояния. Я надеюсь, что у вас все готово для консультации, так как хирурги приняли решение устанавливать биопротез.

В быстрой речи Авербаха возникла заминка – он не видел на своем экране Амирова и замолчал. Потом осторожно спросил:

– Господин Амиров… Вы на связи?

Профессор поднял глаза на Сергея. Тот прижал левую руку к груди, стиснул зубы и медленно опускался на пол. Пистолет выскользнул на ковер. Авербах поправил наушник, придвинул микрофон к самым губам и вновь позвал Амирова.

Профессор осторожно приподнялся и постарался выйти из поля зрения Сергея. Но тот уже не реагировал на Амирова – ему было очень плохо, он лег на спину и тихо стонал. Доктор, стараясь не шуметь, подобрался к парню, аккуратно вытащил из-под руки у того пистолет и положил рядом с компьютером. Потом подошел к камере и по изумленным глазам Авербаха понял, что связь работает в обе стороны.

– У меня здесь форс-мажор, коллега, – с трудом разбитыми губами в микрофон сказал профессор. – Но я постараюсь помочь… Через пару минут.

Авербах не ответил ничего – судя по всему, он, как профессионал, уже прорабатывал в голове варианты обращения к американцам и израильтянам, которые были заявлены как запасные.

Амиров обошел Сергея и быстрым шагом приблизился к Rebel’у. Без лишних слов было ясно – смертельными были первые две пули, он умер бы и без третьего выстрела. В помощи этот человек уже не нуждался (в скорбном изумлении Амиров вдруг осознал, что не имеет ни малейшего представления о его имени – только псевдоним, которым тот подписывал свои электронные письма и факсы). Тогда профессор занялся Сергеем.

Сергей что-то мычал, но сопротивления не оказывал. Амиров осмотрел его руки, нашел следы многочисленных инъекций, подтверждающие его правоту, а также убедился, что полотенце пробыло в качестве жгута на руке у парня около пяти-шести часов, что еще оставляло какие-то шансы на спасение. Авербах с завидным терпением ждал Амирова. Когда тот опустился в кресло напротив монитора, коллега из Норвегии коротко вздохнул и произнес:

– Я вынужден спросить вас, Константин Петрович – вы в состоянии давать консультации? Может быть, вам или вашему здоровью угрожает опасность?

– Уже нет, – упокоил Авербаха Амиров. – Давайте работать. Насколько я понимаю, человек на операционном столе уже около трех часов…

– Да, – тут же начал Авербах. – Доступ стандартный – срединная стернотомия. Разрез на левом предсердии по интрапредсердной перегородке, продолжен под входы верхней и нижней полых вен…

На мониторе Амиров видел кадры операции – камера была установлена точно над грудной клеткой, периодически хирурги убирали руки из раны на несколько секунд, чтобы консультанты могли получить качественный стоп-кадр. Профессор полностью погрузился в процесс эндопротезирования; оказалось, что эффект присутствия получается очень и очень ощутимый, Амиров несколько раз ловил себя на том, что водит пальцами по экрану, пытаясь коснуться пальцами створок митрального клапана.

Биопротез норвежцы выбрали самый практичный – того самого, пусть земля ему будет пухом, Перкинсона; результаты операций, выполненных по всему миру с применением его искусственного клапана, превзошли все ожидания. Амиров был уверен в успехе сегодняшнего вмешательства…

Внезапно что-то пошло не так. Нет, не на операционном столе – здесь, в Москве, на экране монитора Амирова. Сначала пропал звук – Авербах, который в этом сеансе связи служил еще и переводчиком, смешно шевелил губами, но в наушниках у Амирова была мертвая тишина. Потом остановился кадр, перед глазами доктора мелькнули лица хирургов, ну а затем…

Амиров не поверил своим глазам – на экране вместо информации из операционной шла мерзкая порнуха! Профессор несколько раз нажал на «ESC» (он видел, как в некоторых случаях так делал Rebel), но ничего не произошло. На экране пара отвратительных женщин в вызывающем белье пытались оседлать какого-то студента на вечеринке в лесу. Через секунду вернулся звук, и в уши профессору ворвались ахи, вздохи, стоны, скрипы и прочие атрибуты порно. Амиров сорвал наушники, словно они были сделаны из дерьма, и швырнул их на стол.

– Черт побери, что это?! – крикнул доктор, вскакивая со стула. А единственный человек, который мог бы ему это объяснить, лежал сейчас в луже крови в коридоре с двумя пулями в сердце и одной в голове…

Операция остановилась на стадии сборки биопротеза под руководством Амирова. Кроме русского доктора, никто не мог сейчас подсказать хирургам, что делать дальше. Они замерли, держа в руках частично собранный имплантат и глядя друг другу в глаза. ПЕРЕД НИМИ НА СТОЛЕ ЛЕЖАЛ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ, ЕСЛИ СВЯЗЬ НЕ ВОССТАНОВИТСЯ.

А на экране продолжалась оргия…

Профессор заметался по комнате, потом попробовал что-нибудь сделать на соседних компьютерах, но тщетно – на экранах их мониторов бежала какая-то служебная информация по текущему соединению, и никакие нажатия на клавиатуру не могли ее остановить. Амиров остановился посреди комнаты, в шаге от лежащего на полу Сергея (тот часто и поверхностно дышал, изредка постанывая) и обхватил руками голову. Чертов эксперимент! Проклятый наркоман!! Откуда все это взялось на его голову?!

В ушах звучали слова мертвого Rebel’а: «…ЕСЛИ У НАС НА ПУТИ ВСТАНЕТ ЧЕЛОВЕК… Я БОЮСЬ ДАЖЕ ПРЕДПОЛОЖИТЬ ИСХОД БОРЬБЫ». Как он был прав, этот несчастный парень!..

– Что же делать, что делать? – лихорадочно рассуждал Амиров.

Ему наконец-то пришло в голову вызвать милицию. Дежурный выслушал его сбивчивый рассказ об убийстве, буйном соседе и голых женщинах на экране монитора с огромным сомнением, но заявления о трупе у них проверялись в любом случае, даже если сообщались веселым голосом ребенка трех-четырех лет от роду. Опергруппа, естественно выехала, но никто не мог помочь Амирову восстановить связь. Единственный телефон «Скорой компьютерной помощи» в их районе был постоянно занят, остальные службы не хотели ехать за пределы своей территории обслуживания – работы хватало и под боком. Время шло…

Профессор поймал себя на том, что вновь, как в юности, грызет ногти. Чертовски вредная привычка, которую удалось с огромным трудом побороть в пятнадцать лет, вернулась в этот критический момент. Зубы просто разрывали пальцы в кровь от злобы и бессилия.

Ларсен, конечно же, был еще жив. И, конечно же, кто-то другой пытался сейчас спасти его жизнь; кто-то другой сейчас диктовал в микрофон последовательность сборки биопротеза Перкинсона. Но Амиров был единственным хирургом в мире, кто выполнил более семидесяти операций по его имплантации, своими руками он за операционным столом собрал и установил на место семьдесят четыре искусственных клапана (и еще около тысячи – на генеральных репетициях этих операций на прозекторском столе).

ЛУЧШЕ НЕ МОГ НИКТО.

…За спиной что-то зашуршало, зацарапало пол. Амиров от неожиданности отпрыгнул в сторону, оглянулся. Сергей открыл глаза и в изумлении осматривался по сторонам, ощупывая руками паркет вокруг себя. Внезапно его согнуло пополам, вырвало чем-то пенистым; он упал на бок и закричал от боли, обхватив руками живот.

– Сделайте что-нибудь! – орал он, как безумный. Режущая боль пронзила желудок, сжала все внутренности на несколько секунд и с неохотой отпустила. Парень замолчал, но лишь на мгновенье. Потом еще один удар боли пронизал голову.

Амиров смотрел на мучения Сергея и взглядом врача понимал, что видит какой-то редкий вариант «ломки», внезапно начавшейся и очень сильно встряхнувшей организм.

– Что это было? – плакал, всхлипывая Сергей, не в силах терпеть сверлящее мозг шило. – ЧТО Я ВВЕЛ СЕБЕ, МАТЬ ТВОЮ?!

Он катался по полу, вымазавшись в собственной блевотине и порой изгибаясь в дугу, как в приступе эпилепсии. Это продолжалось около пяти минут, потом внезапно прекратилось. Перед Амировым на полу лежал измученный человек, прижавший левую руку к животу; взгляд стал осмысленным, даже, скорее, удивленным. Парень явно не понимал, где находится.

Он попытался вытереть лицо от пота и вздрогнул, увидев кисть левой руки – она была покрыта волдырями и багрово-синюшными пятнами. Потом он заметил Амирова.

Взгляд профессора не предвещал ничего хорошего. Пытаясь все время держать Амирова в поле зрения, Сергей медленно огляделся. Вид мертвого тела у двери не добавил оптимизма – его как током ударило, он отполз по полу к стене и в ужасе прислонился к ней спиной. Не удержался, громко всхлипнул – Амиров вздрогнул и сделал шаг назад, к столу, нащупывая рукой стул.

Очень громко на фоне наступившего молчания звучали с экрана непрекращающиеся стоны звезд «Пентхауза» и «Плейбоя» – вечеринка там была в самом разгаре, и сексуальные утехи не прекращались ни на минуту. Сергей взглянул за спину профессору, и тому показалось, что парня сейчас посетит еще один эпилептический припадок – взгляд его был прикован к монитору намертво, будто тот никогда в жизни не видел порно.

Потом безумно-испуганные глаза наркомана посмотрели на Амирова, и губы, слипшиеся от блевотины, медленно прошептали:

– Людвиг … Ларсен?..

Имя больного норвежца, произнесенное этим парнем, изумило доктора.

– Ты… Откуда… знаешь? – так же медленно вопросом на вопрос ответил Амиров. Но Сергей словно не слышал вопроса, он медленно, на четвереньках полз к столу, щадя левую руку; перед собой он видел только разгоряченные тела порно-актеров на мониторе…

Амиров попытался преградить дорогу, но Сергей поднял на него глаза, и профессор отступил в сторону. «Я знаю… – шептал Сергей себе под нос, – я смогу, я умею…» Он с трудом поднялся на стул (Амиров едва не кинулся ему помогать – так страдальчески все это выглядело; парню на самом деле было очень плохо, «ломка» на время утихла, но «краш-синдром» продолжал отравлять организм).

Руки Сергея легли на «мышку» и клавиатуру, начались какие-то манипуляции. Парень словно вернулся в привычную ему среду, пальцы летали над клавиатурой; через тридцать-сорок секунд порно исчезло с экрана.

Амиров, как заколдованный, смотрел на священнодействие Сергея. Даже Rebel не мог так – это был симбиоз, человек-компьютер. Глаза ни на секунду не опускались вниз, смотрели только в экран. Профессор искренне позавидовал такому умению – парня было просто не узнать; словно и не болела у него рука, словно не было расстрелянного Rebel’а у двери. «Окна» сменяли друг с поразительной быстротой, набивались какие-то команды; временами казалось, что Сергей не дышит.

… Они не сразу услышали стук в дверь – так их поглотил процесс налаживания связи. Стук был громким, настойчивым. Амиров первым обернулся на звуки, доносящиеся из-за двери. Сергей продолжал работать.

– Откройте, милиция, – властно и одновременно устало произнес кто-то за дверью. – От вас поступил звонок об убийстве.

Амиров, не отрывая взгляда от монитора, стал пятиться к двери. И в эту секунду на экране появилось лицо Авербаха.

Доктор, забыв о ломящейся в дверь милиции, ринулся к компьютеру

– …Попытайтесь еще раз, профессор, положение критическое!!! – услышал он, нацепив наушники. – Кто это? – воскликнул он, увидев Сергея на своем экране. – Мне срочно нужен Амиров! Константин Петрович, где вы?!

– Я здесь, здесь! – закричал Амиров, повернув камеру на себя. – Черт побери, информацию мне, быстро! Что с Ларсеном?

– Он еще жив, – последовал быстрый ответ. – Вот картинка…

Профессор вернулся к беседе с Авербахом так, словно и не было этого ночного кошмара, не было убитого Rebel’а, сумасшедшего парня с пистолетом, порно-атаки – словно не было всего этого безумия. Он будто сам сейчас стоял за операционным столом в далеком Осло, держа в стерильных руках стерильное искусственное сердце. Амиров даже не заметил, как Сергей устало выбрался из-за компьютера и пошел открывать дверь, машинально прихватив с собой пистолет…

Щелкнул замок, потом за спиной Амирова раздался сдавленный вскрик, кто-то коротко выматерился и грохнул выстрел. Профессор резко обернулся.

В дверях стоял опер, держа в вытянутых руках табельный ПМ и переводя его с неподвижно лежащего рядом с Rebel’ом Сергея на Амирова и обратно.

– Руки … Подними… – чуть ли не шепнул милиционер доктору. А на экране были видны руки хирургов – они уже готовились зашивать операционную рану. И в ее глубине можно было разглядеть сердце.