Parkan, сентябрь 1997

Parkan был первым. Первой большой игрой, первой мультижанровой игрой, первым опытом институционализарованной игровой разработки в России. Первой нашей игрой. Олег Костин, креативный директор компании Nikita (сейчас – Nikita Online), во многих смыслах отец Parkan, говорит по телефону почти четверть века спустя: «Мы сознательно хотели опередить всех – так и получилось, хотя делали ее мы достаточно долго».

Даже когда Parkan вышла в свет в 1997 году, в ее существование поверить было непросто. Космический симулятор с корректной физикой, возможность высаживаться на случайным образом сгенерированные планеты с их дальнейшей колонизацией, торговля с шестью разными кланами, ролевые элементы, генерация ресурсов, как в стратегии, – этого хватило бы на шесть разных игр. Parkan выглядел слишком хорошо, чтобы быть правдой, – ключевое определение для Золотого века российских игр. Тем удивительнее было, что все системы игры работают в штатном режиме, невозможное возможно, а космос – наш.

Костин говорит, что к моменту начала работы над Parkan в 1994 году компания Nikita существовала уже три года и делала развивающие игры, то есть, была первой российской игровой компанией в полном смысле этого определения. Сегодня ранние игры Nikita мало кто помнит, хотя в начале девяностых это была достаточно большая история, – так, аркадный пазл «Твиггер» продавался, неслыханное дело, в железной коробочке! (Пираты об этом, конечно, не знали.) Костин: «Мы с Никитой [Скрипкиным, основателем компании] пытались повторить успех «Тетриса» – у нас была линейка похожих проектов». Ни тогда, ни сейчас успех «Тетриса» не удается повторить никому, кроме новых итераций «Тетриса», но бизнес Nikita шел неплохо: игры продавались даже в Европе. «По личным каналам» удалось поставить несколько тысяч копий развивающих игр в школы и детские сады Скандинавии; «хоть все это и делалось на коленке, это был вполне себе суррогатный бизнес», – говорит Костин. Опыт, ресурсы и амбиции сотрудников Nikita росли параллельными курсами с примерно равной скоростью; из головоломок пора было вырастать. «Мы решили сделать игрушку пожирнее».

Первым концептуальным ориентиром стала SimLife всемирноуважаемой студии Maxis. В этой игре 1992 года предлагалось создавать миры и населять их живыми существами, произвольно жонглируя генами и элементами экосистемы; конечная цель была новаторской даже для современных игр – избежать поголовного вымирания своих подопечных. Сегодня SimLife незаслуженно забыта, хотя элементы ее ДНК присутствовали в играх не одно десятилетие – от стратегии Impossible Creatures студии Relic до Spore той же самой Maxis. И, собственно, в Parkan. «Maxis в свое время была учебным центром, и они понятным образом переложили образовательные модели в игровую форму», – говорит Олег. Похожим образом было бы логично поступить и Nikita, годами занимавшейся так называемым edutainment’ом (производное от education и entertainment) за двадцать лет до изобретения этого термина. «Идея была простая: сделать SimLife с сюжетом «Путешествия Тафа» Джорджа Мартина». Да, это тот самый Джордж Мартин; если вы не читали «Тафа», немедленно исправляйтесь – герой этого сборника рассказов, впервые опубликованного в 1988 году, решает проблемы полудюжины миров при помощи экоинженерии. «Все это предполагалось делать в плоской графике, полеты в космос, посадки на планеты, может быть, какие-то злые пираты должны были появляться и портить жизнь зверушкам».

Концепция была очевидно рабочей, и Nikita взялась за дело. «Первоначально работа шла в двух направлениях: космический движок и экологическая модель». Космосом занимался Никита Скрипкин, вдохновленный серией космических симуляторов Wing Commander, – этими играми в студии тогда, как говорит Олег, «упивались со страшной силой». «Мат[ематической] моделью занимались я и Витя Рогов. Техническое обеспечение осуществлял Александр Обухов – он писал скрипты, библиотеки и так далее. Никаких DirectX [унифицированная техническая среда для разработки игр] тогда еще в помине не было, и нужны были собственные форматы для упаковки звука, изображения, анимации и вообще всего». В матмодель все в конечном итоге и уперлось: «Она получалась либо адски сложной и не подлежащей решению, либо тупой и неинтересной, либо очень быстрой и стремительно коллапсирующей». Формула управления законами жизни, иными словами, оказалась неожиданно сложной штукой.

Окружающий мир тем временем менялся. «Появилось полноценное, как нам тогда казалось, 3D – уже не Wolfenstein, но что-то ближе к Quake. Стало понятно, что космос нужно делать тоже трехмерным, тем более что я как раз тогда добрался до первых 3D-редакторов, начал в них ковыряться и изваял симулятор посадки корабля, за который мне даже какую-то премию дали между делом». Это было в 1995 году на фестивале «Аниграф», который через год станет стартовой площадкой для другой важной игры другой важной студии – «Вангеров» K-D Lab. Костин суммирует: «Итак, генезис Parkan – это обучающая программа, это плоская графика, упрощенная модель SimLife и космос в стиле Wing Commander». В финальной игре сохранился только последний ингредиент, зато добавилось много новых. «Мы сказали друг другу – давайте думать, как можно сделать движение в трехмерной среде на поверхности. Никаких ускорителей 3D-графики тогда не было, поэтому мы начали с плоской модели, как в Wolfenstein. Довольно быстро получилось сделать более геометрически разнообразное окружение и начала вырисовываться какая-то новая игра». Так родился Parkan в своем более или менее финальном виде. Трехмерный космический симулятор с возможностью посадки на планеты и отдельных игровых механик на их поверхности; «я еще протащил туда элементы RPG [role-playing games, ролевых игр], которые я обожал».

Надо заметить, что синтез жанров в играх того времени почти не практиковался; существовали эксперименты на стыках двух механик, но никогда – трех и более. Nikita была первопроходцем и здесь, причем по некоторым параметрам остается им по сей день. «Ближе всего к [концепции] Parkan подошел, наверное, Star Citizen». Это до сих пор не вышедшая игра, анонсированная в 2011 году и успевшая за это время собрать около 300 миллионов долларов (!) посредством краудфандинговых сервисов, – то есть, в нее так хотят играть миллионы людей по всему миру, что исправно несут деньги в обмен на обещания. Предполагается, что Star Citizen в своем финальном виде совместит космический симулятор, командный шутер планетарного масштаба и глобальную звездную стратегию; есть основания полагать, что эта игра никогда не увидит свет, оставшись примером виртуозной остапбендеровской монетизации мечты граждан о космических Нью-Васюках. Самый дикий нюанс: за Star Citizen стоит Крис Робертс – человек, ответственный за серию Wing Commander. То есть, без него не было бы Parkan и, как мы поймем позже, российской игровой индустрии как таковой. Как говорил один герой популярного на рубеже веков фильма «Матрица»: «Судьба не лишена иронии».

Как бы там ни было, после перезапуска своего первого большого проекта на концептуальной стадии все в Nikita окончательно поняли, что игры – дело серьезное. Внутренний дизайн-документ Parkan, не предназначавшийся для использования за пределами студии, начинается так: «Конечной целью данного обзора является построение физически и логически непротиворечивого фона некоторой «гибридной» игры, которая, как мы уже можем предположить, будет сочетать аркадные черты со стратегической и локальной симуляцией, а также предоставлять игроку возможность действий в рамках некоторого «квазисюжета» экономического, военного или приключенческого характера». Так не начинают дизайн-документы компьютерных игр. Так начинают научные диссертации. За вступлением следует несколько десятков страниц, излагающих современные представления о классификации светил, происхождении Галактики и теорий о составе ее ядра, и так далее. Не все это, разумеется, нашло отражение в игре, – в противном случае перелет между планетами занимал бы десятилетия реального времени. Parkan, однако, старался быть максимально честным к своему будущему пользователю – в следующих главах мы увидим, что это еще одна объединяющая черта наших игр. В интервью Game.EXE (мартовский номер за 1997 год) Никита Скрипкин говорил: «Абсолютно необязательно, что вокруг каждого солнца [в игре] вращаются планеты. Их может и не быть. Но если они все-таки существуют, то от их удаленности от звезды изменяются некоторые параметры. Температура, атмосфера, ресурсы (в частности, топливные), органические вещества, необходимые для производства тех или иных продуктов». Обжегшись на матмодели симуляции жизни, с обитателями планет поступили просто: «Внеземная разумная жизнь представлена исключительно роботами. Таким образом планета может быть колонизированной или брошенной». Все это, напомним, на компьютерном железе 1997 года, когда средняя конфигурация игрового компьютера была в несколько раз менее мощной, чем смартфон в вашем сегодняшнем кармане.

(Хочется также заметить в скобках, что в мартовском номере за 1997 год, посвященном Parkan, Game.EXE в первый и последний раз в своей истории изменил свой логотип на обложке на Parkan.EXE. К счастью, мы тогда не имели представления о таких вещах, как айдентика бренда и корпоративные гайдлайны. К еще большему счастью, мы не знали выражения «нативное размещение», – тогда это называлось словом джинса, с ударением на последний слог. Вместо этого мы влюблялись в игры и делали все, от нас зависящее, чтобы в них играло как можно больше людей. А таким вещам, как известно, противопоказаны любые корыстные и вообще материальные аспекты.)

Очевидно, что такая глобальная концепция требовала нового понимания двух вещей: а) степени свободы игрока и б) коммуникации степени этой свободы посредством игрового интерфейса. В декабре 1997 года Никита Скрипкин говорил в интервью Game.EXE: «С самого начала разработки в Parkan закладывалась идея максимальной свободы игрока, будь то перемещение, выбор стратегии или персонального поведения. […] Мир игры существует. Далее встает задача определить законы его функционирования и параметры взаимодействия его различных элементов и систем. Чем точнее такая модель, тем интереснее и правдоподобнее игра, созданная на ее основе». Из прошлого вторит тогдашний Олег Костин: «Игрока необходимо спустить с небес на землю. То есть лишить его божественных возможностей и заставить в поте лица трудиться среди прочих персонажей. […] Стратегия и моделирующий алгоритм могли бы остаться прежними или даже усложниться (о чем мы всегда и мечтали) – все равно игрок не мог более воздействовать на «органы управления» непосредственно и поэтому был избавлен от стандартных блужданий среди бесконечных окон, экранов, кнопок и регуляторов». Решение оказалось не то чтобы простым, но абсолютно логичным. Костин: «Как и в реальной жизни, выход состоит в делегировании полномочий: игрок посредством своего героя и в силу возможностей последнего руководит действиями других персонажей, оставляя под своим контролем только главные рычаги власти». Взаимодействие игрока с Parkan (и наоборот) в итоге нельзя было назвать совсем уж интуитивным, но игра по крайней мере не вставляла интерфейсных палок в колеса и очень хотела, чтобы в нее играли.

Помимо технических нюансов, в Parkan большое значение имеет иконография названия и, собственно, флагманского корабля, оформленного в виде изогнутой Г-образной металлической конструкции. Корабль присутствовал на коробке с игрой, на всех рекламных макетах и промоматериалах и стал неотъемлемой частью русских игровых девяностых; любая публикация о Parkan начиналась с объяснения, что на одном из гавайских диалектов это слово означает «бумеранг». Костин уточняет из 2019 года: «Мы быстро поняли, что это неудачное название. «Паркан» на разных европейских языках обозначает то дверь, то проход, то еще что-то такое. Гавайцы действительно называют парканом бумеранг, и здесь для меня была первична геометрическая форма». Он рассказывает, что, по его рассчетам, именно Г-образный космический корабль, облицованный отражающим металлом или другим материалом с похожими свойствами, идеально подходит как для межзвездных перелетов, так и для входа и выхода из планетарной атмосферы со всеми особенностями притяжения и сопротивления. «Нет, ну согласись», – говорит Олег и предлагает несколько аргументов, с которыми бессмысленно спорить, не являясь доктором астрофизических наук. Но если с формой корабля и общей концепцией все было понятно сразу, то итерирование технологии продолжалось почти до премьеры игры: за несколько месяцев до выхода движок космического симулятора решили переписать. Решение принадлежало Никите Скрипкину: он (справедливо) считал, что модели судов, построенные на спрайтах, как в Wing Commander 1 и 2, должны были превратиться в векторные модели, как в Wing Commander 3 и 4.

Разумеется, на некоторые компромиссы между видением и доступными технологиями тогда приходилось идти. Хороший пример – генерируемые случайным образом планеты. «Если в Diablo случайным образом генерировались двухмерные уровни, – говорил Скрипкин в 1997 году, – то почему бы нам не сделать подобное с трехмерными? Получаются очень симпатичные этапы, этажи над этажами, комнаты над комнатами, и так далее». «Честной случайной генерации уровней не существует, – говорит Костин в 2019 году, – но мы довольно близко к ней подошли. Сюжет всегда оставался неизменным, последовательность необходимых для победы действий тоже, но планеты были разные, и теоретически ты каждый раз получал новую игру, запуская Parkan заново». Еще одна особенность, надолго опередившая время: мир Parkan жил в том же времени, что игрок, – потратив много времени на планетарные раскопки, можно было пропустить усиление враждебного клана роботов, решившего провести время с большей пользой. Количество систем, работавших под поверхностью игры, трудно было сосчитать. Пользователь легко мог не обратить на них внимания и вообще не знать об их существовании, но без них Parkan не был бы Parkan.

Упоминание в предыдущих абзацах Diablo и Wing Commander не случайно: российская игровая разработка никогда не признавала международных авторитетов, но пристально следила за их деятельностью. Мы не хотели делать так же, как студии Blizzard и Origin. Мы хотели делать лучше, чем они. Игры, которые мы хотели разрабатывать, существовали только в нашем воображении, но это никого не останавливало, – даже, наоборот, раззадоривало. Если нашей любимой игры не существовало в реальности, ее следовало в эту реальность перенести.

Уже тогда Parkan начал давать ростки, способные в будущем стать новыми играми. Планетарная часть, по словам Костина, получилась настолько удачной, что со временем превратилась в отдельную игру «Паркан: Железная стратегия» (2001). Сам Parkan вышел, в сущности, два раза – восемь лет спустя, в 2005 году, была выпущена «Parkan II: Хроника империи». «Не два, а полтора, – говорит Костин про порядковый номер в названии. – Это была, по сути, та же игра, но с учетом новых технологий, оказавшихся на тот момент в нашем распоряжении». Но если первая Parkan, по словам очевидцев, «продалась хорошо» (деталей и цифр два с лишним десятка лет спустя никто не помнит), то вторую пользователи встретили несколько прохладнее. «Мы уже не могли конкурировать с технологиями, – говорит Олег. – Идеи были на месте, но на тот момент все было уже совсем по-другому». Он прав: в 2005 году вышли, например, Grand Theft Auto: San Andreas (четвертая большая игра серии), Quake IV и Resident Evil 4. Мир сдвинулся с места и увлекся совершенно другими играми, в которых было не очень много места новаторским идеям, зато было место порядковым номерам.

«Я хотел бы сказать, – добавляет Костин, – что Parkan получился ровно таким, каким мы хотели. Мы не шли ни на какие компромиссы. Это продукт нашей идеи и тогдашних технологий. Мы сделали ровно такую игру, которую придумали с самого начала». Кроме того, Parkan был продуктом своего времени. Времени, когда игры материализовывались из самых смелых фантазий. Когда игру мечты можно было не ждать, а просто сделать, предварительно потратив несколько человеко-лет на изучение гравитационных констант ядра Галактики и особенностей расположения альтиметров на приборных панелях истребителей всего мира. Так будет продолжаться еще несколько лет. Потом это время закончится навсегда. Можно ли сказать, что Parkan проложил дорогу российской индустрии видеоигр? «Когда мы ее делали, никакой индустрии не было. Просто собирались люди и решали, что хотят делать игры». После (и благодаря) Parkan индустрия появилась.

В качестве постскриптума. Цитата из интервью Никиты Скрипкина в 1997 году: «Судьбоносное пророчество: самой лучшей игрой в истории человечества, по моему мнению, станет программа, наиболее точно моделирующая (физические, химические, биологические…) законы Вселенной. У вас должна быть полная свобода действий, и где бы вы ни оказались, компьютер моделирует внешний мир с максимально возможной точностью». Вместо этого в 2019 году у нас есть миллиарды видео с котиками и игры, которые делают что угодно, кроме моделирования законов Вселенной. Это значит, что индустрия игр все еще ждет своих следующих первопроходцев.