Глава 3 МЕДИАТИЗАЦИЯ И ВИРТУАЛИЗАЦИЯ СОВРЕМЕННОГО ПРОСТРАНСТВА ПОЛИТИЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

Как уже отмечалось, существенная часть параметров и характеристик процесса политического управления напрямую определяется той коммуникационной средой, в рамках которой он осуществляется. Естественно, что технологические изменения в способах коммуникации, и в первую очередь медиатизация и виртуализация политического пространства, выступают в качестве ключевых факторов, влияющих на содержательные и технологические особенности управленческой деятельности в сфере политики. По сути, само политическое управление является на сегодняшний день медиатизированным и виртуализированным процессом⁷⁷.

В условиях информационного общества масс-медиа становятся инструментом конструирования различных и порой конкурирующих друг с другом коммуникационных моделей политической медиареальности для масс, что вызывает значимые последствия во всей сфере политического управления. Здесь важен следующий тезис: политическая медиареальность в большинстве случаев существенно искажает восприятие в массовом сознании реальных политических процессов, событий и явлений. Примеры использования СМИ для создания такого искаженного восприятия представлены на рис. 1–6 (см. цв. вклейку).

Не случайно Мишель Фуко писал о том, что современный человек существует в рамках мира, созданного информацией, а не мира, о котором у него есть какая-либо информация⁷⁸.

Можно также с уверенностью говорить, что на сегодняшний день в мире сформировался тип общества, которое можно назвать «обществом информационного потребления». Само общество становится активным потребителем предлагаемых на политическом рынке моделей медиареальности, используя в качестве основного и, как правило, единственного источника получения знаний о реальной политической действительности средства массовой коммуникации, транслирующие идеологический и пропагандистский контент в массовое сознание.

В связи с вопросом медиатизации современного политического пространства отметим позицию У. Липпмана, который считал, что современное общество взаимодействует с псевдосредой, существенно отличающейся от объективной реальности. Исходя из этого, американский исследователь подвергал сомнению способность среднестатистического человека самостоятельно жить и принимать решения: «Картины блекнут и меняются, очертания изображений и их ритм колеблются. Постепенно вы понимаете, что именно вы чувствуете, но без полной уверенности в том, почему вы чувствуете именно это. Еще более сложно отслеживать тайные подмены в таком нерегулярном деле, как политика»⁷⁹.

Иными словами, речь идет о том, что объективная реальность становится недоступной для понимания обществом, которое оперирует ее заменителем – моделями медиареальности, включая политическую, формируемыми посредством использования каналов массовой коммуникации. Именно содержание медиамоделей определяет, какой будет политическая действительность в восприятии людей, поскольку медийная псевдосреда перестает быть для современного общества просто посредником между ним и реальным миром, где происходят реальные политические события и протекают реальные политические процессы. Эта псевдосреда замещает собой реальную действительность, выполняя функции единственного источника знаний и представлений об окружающем мире. Средства коммуникации, а точнее, контролирующие их силы монополизируют право трансляции информации о реальности и сами начинают формировать представление о мире и отношение к нему⁸⁰.

По мнению Н. Лумана, представителя так называемого радикального конструктивизма, познавательные способности человека не могут уловить различия между обстоятельствами существования и постижения объектов: «Мы сопротивляемся воздействию медиа, подозревая, что нами манипулируют, но по существу это ничего не меняет, потому что знания, полученные нами из массмедиа, словно сами собой складываются в замкнутый каркас, элементы которого укрепляют друг друга»⁸¹. Таким образом, мы можем констатировать, что обстоятельства постижения политической реальности посредством медиаресурсов и каналов массовой коммуникации являются определяющими при восприятии массовым сознанием политических явлений, событий и процессов, оставляя, если выразиться языком И. Канта, обстоятельства их существования в пространстве ноуменов.

Соответственно, конструируемые медиафеномены выполняют объяснительную и регулятивную функции, обеспечивая обществу простое, понятное и удобное для субъектов политического управления представление о фактах объективной политической действительности. С учетом модельного восприятия человеком любого сложного явления или процесса, коммуникационные технологии становятся эффективным инструментом редуцирования реальности в политической сфере, а созданные виртуальные медиаконструкты начинают жить самостоятельной жизнью, вытесняя из политического пространства реальных акторов.

В связи с этим необходимо упомянуть о позиции ряда представителей Франкфуртской школы – М. Хоркхаймера, Т. Адорно, Г. Маркузе, которые считали, что главную роль в определении потребностей играет уже не собственный выбор человека, а то, что мы видим на экране телевизора или слышим по радио⁸². Средства массовой коммуникации привели к стандартизации и стереотипизации запросов аудитории⁸³, редукции сложности и многообразия политической реальности, сформировав даже единые и удобные универсальные модели потребления. При этом средства массовой информации и коммуникации настолько сильно интегрированы в процесс формирования политической медиареальности для масс, что, по мнению Герберта Маркузе, лишь разрушение традиционных СМИ может привести к разрушению сложившейся капиталистической системы и подрыву массовой лояльности к устоявшемуся порядку вещей⁸⁴.

Обладая крайне высоким потенциалом для формирования политической реальности и представлений о существующем мироустройстве, средства массовой информации являются одновременно одним из главных инструментов и каналов влияния на общественное сознание.

Действительно, именно в результате деятельности современных СМИ и в зависимости от их политической ангажированности формируется информационная повестка дня и событийные ряды, определяется, что из реальных политических процессов получит статус явления, события, новости, угрозы, а что останется не замеченным в медиареальности. Таким образом из сформированной посредством СМИ медиареальности исключаются нежелательные, неудобные и даже представляющие опасность для стабильности политического режима факты объективной действительности.

Не случайно М. Паренти отмечает важное значение средств массовой информации в условиях современного общества, считая, что одна из ключевых функций СМИ – отбор основной информации и дезинформации, используемой в дальнейшем обществом для формирования представлений о социально-политической реальности и ее оценки. При этом само понимание того, что является проблемой или событием, определяется именно контролирующими коммуникационные каналы акторами политики⁸⁵. Более того, по мнению П. Бурдьё, «заставить воспринимать себя в политическом поле агенты могут только с помощью медиа»⁸⁶.

Таким образом, именно средства массовой информации выступают мощнейшим инструментом конструирования политической реальности, являясь своеобразным информационным фильтром, посредством которого осуществляется отбор контента для массового потребления.

При этом у человека резко снижается критичность восприятия поступающей к нему информации, хотя очевидно, что практически любая потребляемая нами информация необъективна, ибо информационный повод зачастую кем-то и с какой-то целью инициируется, соответствующая информация для трансляции целевым аудиториям готовится людьми, имеющими свои осознанные или неосознанные предпочтения, убеждения, особенности восприятия, свое отношение к информационному поводу, о котором идет речь в сообщении, а во многих случаях и собственные цели передачи информации; кроме того, само средство массовой информации (его владельцы) также придерживается определенной позиции и осуществляет определенную редакционную политику.

В результате средства массовой информации служат не просто информационным фильтром, но также активно используются в интерпретации различного рода событий, фактов, процессов, которые приобретают соответствующую «политическую окраску». Как пишет в связи с этим С.Г. Кара-Мурза, «человек, который приготовился узнать факты, с трудом может защититься от внушаемого ему вместе с этими фактами мнения о них»⁸⁷.

Средства массовой информации выступают в качестве инструмента формирования массовых предпочтений, представлений, стереотипов, благодаря внедрению которых в общественное сознание обеспечивается конструирование удобных для правящей политической элиты моделей поведения, заданных реакций, норм и ценностей, направленных на поддержание стабильности существующего политического режима. Готовое мнение, транслируемое СМИ, позволяет получить доступную, не требующую глубоких размышлений и критического анализа модель восприятия различных фактов объективной действительности.

По мнению В. Самохваловой, общественное сознание в значительной степени является структурированным при помощи внедряемых в него посредством трансляции через СМИ утверждений, что в конечном итоге формирует систему мнений, установок, стереотипов и ограничений, которые, в свою очередь, непосредственным образом влияют на реакции, оценки и модели поведения массовой публики⁸⁸.

Такая значимая роль средств массовой информации применительно к формированию массовых предпочтений, реакций, ценностных норм и представлений о реальной действительности во многом определяется существующими в современном мире информационными перегрузками. Огромные массивы информации не поддаются структурированию и упорядочиванию простым обывателем: в его сознании формируется своего рода информационный хаос, а картина мира является максимально фрагментированной, разбитой на бесконечное число смысловых осколков, имеющих порой весьма противоречивый характер. В итоге актуализируется потребность человека в получении простой, понятной и непротиворечивой картины мира, которую ему и предлагают средства массовой информации.

Применительно к этому М. Лернер пишет о том, что в условиях современного общества у человека смешивается большинство понятий, а происходящие события выглядят как бессвязные, случайные и хаотичные. В результате человек вынужден пользоваться системой сформировавшихся в его сознании стереотипов⁸⁹.

В целом можно констатировать, что в условиях, когда «существуют четкие структурные сопряжения между медийной системой и системой политической»⁹⁰, феномен медиатизации современной политики стал одним из основных факторов, влияющих на восприятие обществом политической действительности.

На сегодняшний день ключевым источником получения политической информации для значительной части людей служит телевидение, в связи с чем многие эксперты и политологи говорят о существовании на современном этапе развития общества так называемой теледемократии, в рамках которой огромную роль играет политическая манипуляция массовым сознанием⁹¹. Н.В. Анохина, в частности, приходит к выводу о том, что в рамках современного политического управления телевидение выступает в качестве ведущего инструмента формирования политического мировоззрения и управления массовым сознанием⁹².

Согласно результатам опросов, подавляющее большинство россиян доверяет телевидению как основному каналу получения новостной и общественно-политической информации. На сегодняшний день большая часть россиян является активными потребителями телевизионного контента, при этом уровень доверия к телеканалам превышает соответствующие показатели для всех других типов СМИ⁹³, что непосредственным образом демонстрирует высокую значимость и ведущую роль телевидения в системе современного политического управления. В этой связи небезынтересна позиция руководителя Института современного развития И. Юргенса, осуществлявшего консультационное сопровождение Д.А. Медведева на посту Президента РФ в 20082012 гг.: «Простой российский обыватель не обязан выискивать, что там хорошего делает правительство или начальство… Ему это должна разжевать машина, которая называется телевидением»⁹⁴.

По большому счету, современный человек существует не в реальном пространстве объективных процессов, явлений и фактов, но в пространстве стереотипов, образов, представлений, сформированных при помощи инструментов массовой коммуникации.

Средства массовой коммуникации стали практически единственным источником отражения и интерпретации политических событий и явлений, формируя информационную повестку дня и определяя степень общественной значимости тех или иных фактов и событий в сфере политики. При этом объективные факты, которые не вписываются в формируемую псевдореальность, исключаются из трансляции и не находят своего отражения в массовом сознании.

Такое замещение политической реальности сконструированной псевдодействительностью во многом определяет базовые свойства современного политического процесса. Искусственно конструируемые образы политической действительности, целенаправленно создаваемые в медиапространстве ценности и смыслы, а также символы и идеи наполняют политическую реальность содержанием, определяемым контролирующими средства массовой коммуникации акторами.

На наш взгляд, сегодня это верно и для интернет-пространства, которое наряду с традиционными средствами массовой информации включено в активный процесс формирования массовых запросов и потребностей, в том числе, безусловно, и политических.

Несмотря на кажущуюся демократичность интернет-пространства, его влияние на общественное сознание настолько глубоко, что позиция Г. Маркузе относительно необходимости разрушения традиционных СМИ для идеологического освобождения человека актуальна теперь уже и по отношению к сетевым средствам массовой коммуникации.

При этом очевидно, что такого рода влияние не является случайным и носит целенаправленный характер. Как писал Г. Маркузе, государство посредством СМИ специально конструирует одномерное видение мира, искусственно формируя массовые потребности, внедряя в массовое сознание удобную систему ценностей, обеспечивающую безопасное функционирование капиталистического общества⁹⁵. Однако если традиционные медиа, согласно позиции Маркузе, ориентированы прежде всего на поддержание существующего общественного устройства и политического режима в рамках отдельных государств, то деятельность интернет-ресурсов на данный момент, исходя из анализа реальной практики, направлена в первую очередь на дестабилизацию и разрушение извне существующих национальных политических систем путем подмены традиционного ценностного и идеологического пространства, замены существующих символов, смыслов и образов на сконструированные новые.

Сами сконструированные образы могут не иметь прототипа в действительности, на что указывал Ж. Бодрийяр в своей работе «Симулякры и симуляция»⁹⁶, демонстрируя, как посредством создания и трансляции в массовое сознание симулякров, отражающих несуществующие псевдообъекты политической реальности, формируется медиареальность. Такого рода симулякры играют ведущую роль в жизни современного общества.

При этом следует заметить, что, по сути, большинство членов общества являются на сегодняшний день носителями сконструированных виртуальных образов, представлений, ценностей, символов и смыслов, а также активными распространителями подобных виртуальных конструкций среди таких же рядовых граждан на уровне горизонтальных коммуникаций. Виртуальные ценности и смыслы становятся «реальными» руководящими принципами действия и поведения, приобретая достоверность за счет ретрансляции от лица реально существующих людей, что позволяет скрыть истинный источник информационно-коммуникационного воздействия и значительно повысить уровень доверия к ретранслируемой внутри общества информации.

Таким образом, на первый план медиатизация и виртуализация современного процесса политического управления выводят не реальные политические действия и смыслы, а виртуальную борьбу за умы представителей общества, которые получают в рамках информационно-коммуникационного воздействия, перерабатывают и далее самостоятельно распространяют сконструированные симулякры как свои собственные.

Современная политическая борьба в большинстве случаев также приобретает характер конкуренции за умы масс, в сознание которых транслируются виртуальные конструкции, отвечающие интересам субъектов политического противостояния. Здесь важен следующий факт: в публичной борьбе участвуют опять-таки не реальные акторы, а их виртуальные образы-заместители, основная цель которых – формирование и удовлетворение потребностей и ожиданий целевых общественных аудиторий на виртуальном коммуникативном уровне посредством влияния на общественное сознание при помощи арсенала информационно-коммуникационных технологий.

Сегодня можно говорить и о том, что современные политические режимы – демократии, тирании, автократии – являются, по большому счету, сконструированными виртуальными представлениями в медиапространстве для широких масс людей. Одновременно один и тот же политический режим может выступать по отношению к потребителям информации, в зависимости от ситуации, в качестве демократического либо авторитарного, что определяется содержательными характеристиками транслируемого по каналам массовой коммуникации контента.

В большинстве государств виртуальная модель демократии подменяет собой реальные демократические институты, процессы и процедуры. При этом такого рода институты, процессы и процедуры могут представляться в коммуникационном пространстве в качестве автократической или тоталитарной модели – в зависимости от степени ангажированности различных СМИ, представляющих интересы тех или иных акторов политики.

Одна из актуальнейших проблем современного общества заключается в том, что для населения «демократических стран», по сути, создана такая архитектура альтернатив, в рамках которой осуществляется выбор (пусть даже и при помощи демократических выборных процедур) одной из виртуальных моделей под названием «демократия», где содержание подменяется красивой и яркой оболочкой, порой в значительной мере не соответствующей действительности. Достигается это путем применения комплекса информационно-коммуникационных технологий, при помощи которых формируются виртуальные представления о социально-политической реальности, а также виртуальные ценности и смыслы. Интернет как пространство политических коммуникаций в этом смысле не является исключением, в связи с чем нам представляется необходимым рассмотреть проблему виртуализации политической реальности в интернет-пространстве.

Очевидно, что наличие широкого арсенала интернет-технологий политической коммуникации позволяет еще более глубоко и активно виртуализировать политическую реальность для большинства интернет-пользователей в глобальных масштабах. Представление об Интернете как о свободном сетевом пространстве, в котором содержатся истинные и отличные от транслируемых официальными СМИ знания о мире и происходящих в нем процессах, само по себе служит фундаментом для построения виртуальной псевдореальности, которая будет восприниматься при этом в качестве объективной.

Кроме того, глобальный характер сетевых коммуникаций позволяет конструировать и транслировать универсальные виртуальные ценности и смыслы, а также формировать универсальные представления о политической реальности в общемировых масштабах, что, при сохранении сегодняшних тенденций, может привести в будущем к исчезновению национальных особенностей и традиционных ценностных, символических и смысловых пространств в государствах, население которых активно потребляет информацию из интернет-источников.

И если традиционное медиапространство, как правило, контролируется государством и национальной политической элитой, что в большинстве случаев позволяет сохранить национальное своеобразие виртуального пространства, то в рамках Интернета явное доминирование одной политической силы способно самым значительным образом влиять на разрушение национальных особенностей и формирование глобального универсального псевдопространства политики.

Говоря о тенденции виртуализации современной политики, отдельно следует остановиться на такой особенности Интернета, как виртуальный характер самой коммуникации. При общении с большинством интернет-пользователей человек обычно не может в действительности убедиться в существовании реальных собеседников – участников коммуникации, а также в достоверности заявленных интернет-пользователями собственных характеристик (социально-демографических, личных и иных). По сути, интернет-пользователи взаимодействуют не друг с другом, а с виртуальными образами, которые формируются в процессе коммуникации. Зачастую коммуникации не мешает даже отсутствие реальных имен и использование участниками коммуникации виртуальных псевдонимов – никнеймов.

Уже в следующем десятилетии количество виртуальных личностей превысит численность населения Земли⁹⁷, что лишь усилит виртуализацию политического интернет-пространства. В целом можно говорить о том, что в Интернете уже сформировалась устойчивая и глобальная среда массового потребления виртуальных образов, представлений и смыслов, которые не просто выступают заместителями реальных, а приобретают собственную самостоятельную ценность – также виртуальную.

При этом, в отличие от традиционного медиапространства, в Интернете число источников информации и коммуникационных ресурсов на порядки выше, а значит, существует возможность более интенсивной трансляции необходимого контента в общественное сознание при помощи разнообразных механизмов, каналов коммуникации, форматов подачи информации, что, в свою очередь, непосредственным образом влияет на повышение эффективности конструирования виртуальной реальности в Интернете.

В свете вышеизложенного необходимо отдельно рассмотреть специфику использования в процессе осуществления политических коммуникаций социальных медиа, включая социальные сети, общественно-политические форумы и блогосферу.

* * *

В условиях виртуализации интернет-пространства особую актуальность и новое звучание приобретает концепция симулякров Ж. Бодрийяра. В развитие его идей, с учетом особенностей сетевого пространства, необходимо ввести в научный оборот понятие киберсимулякра – искусственно сконструированной псевдоличности, симулирующей существование реального интернет-пользователя в офлайновом пространстве, чьи реальные характеристики соответствуют заявленным в Интернете, и осуществляющей от его лица коммуникацию в Интернете⁹⁸.

Концепт киберсимулякра особенно актуален в условиях развития Интернета как современного пространства политических коммуникаций и социальных медиа как составной части интернет-пространства. В рамках социальных сетей и блогосферы значительное число акторов, осуществляющих политическую коммуникацию от своего лица, являются такими киберсимулякрами, за которыми порой могут стоять целые группы интересантов, осуществляющих оперативное управление киберсимулякром.

В результате «посева» киберсимулякров коммуникация приобретает еще более виртуальный характер в сравнении с традиционными СМИ – в силу того, что массовый интернет-пользователь сталкивается с симуляцией артикуляции «общественных» настроений, «преобладающих» «общественных» мнений, за которой в реальном пространстве могут стоять всего несколько человек, представляющих организованную группу информационнокоммуникационного воздействия на общественное сознание.

Кроме того, за счет горизонтальности коммуникации распространение необходимого идеологического, пропагандистского или манипулятивного политического контента осуществляется в условиях высокого уровня доверия к источнику информации. От лица киберсимулякров в интернет-пространстве на сегодняшний день вбрасывается значительное число материалов, целями которых являются: компрометация политиков, органов власти и политических режимов, акцентирование внимания на выгодных для субъекта информационно-коммуникационного воздействия темах, инициирование обсуждений определенного круга политических вопросов, заранее заданная интерпретация политических событий и фактов, перефокусировка внимания представителей сетевого сообщества с невыгодных тем на требуемые, формирование массовых моделей поведения, разрушение традиционных ценностей, смыслов и идей путем создания эффекта негативного отношения к ним со стороны «большинства» интернет-пользователей.

Как можно заметить, киберсимулякры реализуют значительный коммуникационный функционал в интернет-пространстве. По состоянию на конец 2013 г. 61,5 % всего трафика в сети генерировалось такими искусственно созданными личностями⁹⁹. При этом, с учетом широких возможностей симуляции в интернет-пространстве, киберсимулякры могут обладать практически любыми социокультурными и демографическими характеристиками, что обеспечивает высокую эффективность таргетирования информационно-коммуникационного воздействия применительно к целевым аудиториям политического управления.

Более того, по нашему мнению, для осуществления продвижения политической информации, создания атмосферы общественной поддержки либо неприятия того или иного политического субъекта, формирования публичной политической оценки различных событий непосредственно реальные пользователи становятся ненужными, поскольку все перечисленные задачи могут быть решены при помощи активных киберсимулякров, которые виртуализируют политическую коммуникацию в интернет-пространстве, оставляя реальным интернет-пользователям роль либо пассивных наблюдателей за процессами коммуникационного взаимодействия, либо соучастников (но не инициаторов) сетевой коммуникации, в рамках которой управляемо формируются необходимые смыслы и модели восприятия политической реальности в заранее заданных рамках и форматах.

Как показывает практика, на сегодняшний день в интернет-пространстве конкуренция за общественное сознание и масштабное распространение идей, символов, ценностей, смыслов, моделей поведения, политических представлений осуществляется в формате активного противостояния конкурирующих друг с другом киберсимулякров, представляющих различные группы политических интересов. Интернет, несмотря на его позиционирование в качестве открытой демократичной коммуникационной среды, является не чем иным, как виртуальным пространством, в рамках которого осуществляется широкомасштабное создание виртуальных конструкций, в значительной степени искажающих реальное политическое пространство.

В целом следует сделать вывод о том, что функциональная и смысловая нагрузка в условиях медиатизации и виртуализации современного политического пространства неуклонно переносится в виртуальное пространство, которое, в силу своей изначально спроектированной публичности, непосредственным образом влияет на процессы формирования массовых политических ценностей, смыслов, мировоззрений и понимания политической реальности. При этом формируемые политические представления в большинстве случаев оказываются значительно смещенными по отношению к реальной политической действительности, однако именно они выступают в качестве истинных для общества.

В результате реальные политические процессы уступают место смоделированным виртуальным медиатизированным конструкциям, которые и воспринимаются общественным сознанием в качестве политической действительности, вызывая соответствующие политические последствия и эффекты – вполне реальные, а не виртуальные. Данная ситуация является глобальной и отражает особенности современного политического процесса, основой которого в аспекте возможностей осуществления эффективного управления выступают публичные политические образы, имеющие виртуальную природу.

Отдельный вопрос, требующий политологического анализа в условиях виртуализации современной политики, – несовпадение границ национальных сегментов виртуального пространства с территориальными пространствами государств.

Виртуальное коммуникационное пространство вообще не имеет границ, оно глобально в смысле его понимания как совокупности ресурсов, каналов и технологий коммуникации. И очевидно, что сугубо юридическое представление о пространственных характеристиках национальных сегментов Интернета в современных условиях, по нашему мнению, будет неполным: в рамках юридически закрепленных национальных границ информационных сегментов (например, Рунета) могут доминировать и контролировать информационные ресурсы и коммуникационные каналы совершенно иные, внешние интересанты, что с содержательной точки зрения делает невозможным причисление того или иного сегмента к национальным даже в случае нахождения его под юрисдикцией конкретного государства.

Кроме того, активно используемая для обхода установленных государством блокировок интернет-ресурсов технология подмены IP-адресов (например, посредством использования proxy- или VPN-серверов) позволяет менять виртуальную территориальную принадлежность любого интернет-пользователя без физической смены его реального местонахождения.

Если в качестве параметра для определения границ национальных сегментов виртуального пространства брать такой критерий, как границы информационно-коммуникационного влияния политических институтов государственной власти, национальных элит и гражданского общества, то и в данном случае такая зона влияния может существенно отличаться от юридически закрепленных границ информационного пространства государства. Среди русскоязычных пользователей, в частности, велика популярность интернет-ресурсов Facebook, Twitter, YouTube, Google, Instagram, которые в реальности принадлежат западным интересантам. Формально осуществляя работу в рамках юридически российского пространства, они существенно смещают виртуальные границы по параметру влияния государства на национальный сегмент информационного пространства.

В качестве параметра для определения границ национальных сегментов могут выступать границы доминирования национальных традиционных ценностей, символов и смыслов, транслируемых государством и национальными элитами, которые, по нашему мнению, является реальным измеримым показателем, определяющим пространственные характеристики национальных сегментов Интернета. Однако в рамках юридически закрепленного сегмента интернет-пространства существуют альтернативные идеологии, формируемые посредством применения инструментов политической коммуникации, что вновь приводит к смещению с содержательной точки зрения реальных пространственных характеристик национальных информационных сегментов.

В результате мы можем констатировать неоднозначность в таком вопросе, как определение реальных границ виртуального пространства отдельных государств. Отсюда вытекает необходимость пересмотра существующих классических теорий информационного пространства, а также моделей и концепций национальной информационной безопасности, поскольку виртуальные информационные территории национальных государств должны определяться по параметрам, совершенно отличным от традиционных, и защита собственного информационного пространства в условиях глобальной виртуализации политических процессов ставит перед государством, политологами и исследователями новые вызовы.

И здесь, по нашему мнению, следует обозначить важнейший фактор риска, выражающийся в том, что идентичность территориальная, которая является неотъемлемым элементом системы национальной идентичности, постепенно замещается идентичностью виртуальной.

На сегодняшний день в интернет-пространстве все чаще наблюдается ситуация, когда сетевые пользователи идентифицируют себя не столько с традиционными территориями, сколько с сетевыми сообществами, в рамках которых они активно коммуницируют друг с другом. Данная тенденция повышает вероятность постепенной масштабной утраты традиционной территориальной идентичности онлайн-пользователями, что самым непосредственным образом может влиять на изменение представлений о собственном государстве¹⁰⁰.

В рамках данной проблемы ключевым является вопрос: что важнее в определении принадлежности населения к конкретной стране – наличие паспорта гражданина государства или виртуальная идентичность, связанная с внешними ценностями, символами и смыслами?

В современных условиях мы вполне допускаем вероятность ситуации, при которой имеющие национальные паспорта граждане не идентифицируют себя в содержательном плане со своим государством и выступают, по сути, в качестве представителей глобального сетевого сообщества, имеющего собственное пространство универсальных ценностей, смыслов и символов, которые формируются интересантами глобальных политических процессов, связанных с управлением общественным сознанием в масштабах всего мира. Таким образом, виртуальные средства массовой коммуникации выступают инструментом реального влияния на политическое пространство с содержательной точки зрения, а в ряде случаев посредством разрушения существующей национальной и территориальной идентичности применяются в качестве инструмента изменения реальных государственных границ.

Мы можем сделать вывод о том, что медиатизация и виртуализация современного политического пространства существенным образом изменяют как содержательную, так и технологическую сторону всей системы политического управления в целом. Это объясняется значительными изменениями самого пространства политических коммуникаций и ростом потенциала влияния коммуникационных технологий виртуализации политики на формирование представлений о социально-политической реальности.

По сути, в рамках современного политического управления для достижения политических целей все чаще применяются виртуальные конструкции и симуляции. Их достоверность обеспечивается косвенным характером коммуникации, осуществляемой при помощи СМИ. Виртуализация процесса современного политического управления особенно яркое выражение получила в интернет-пространстве, в рамках которого сформировался мощный арсенал технологий и инструментов замещения реальных объектов, процессов и явлений их искаженными виртуальными моделями, не имеющими во многих случаях ничего общего с реальной действительностью, однако способными существенным образом трансформировать общественные представления о политическом пространстве в интересах субъектов информационно-коммуникационного воздействия.